			HOME		INDEX		LINKS		Volume 6, 1985

СЕГМЕНТАЦИЯ ВРЕМЕНИ В РОМАНЕ "ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ"

Elena Dryzhakov, University of California at Irvine

В настоящее время в изучении творчества Достоевского намечается весьма существенный поворот: отказ от долго господствовавшей и подавляющей концепции так называемого "полифонического романа", выдвинутой 50 лет назад блестящим литературоведом и философом M. M. Бахтиным.⁽¹⁾ Наиболее четко сущность этого поворота сформулировал профессор Рене Веллек в резюме его доклада на Четвертом Международном Симпозиуме по изучению творчества Достоевского (Бергамо, 17-23 августа 1980):

I am arguing that the concept of a "polyphonic novel" is both old and inapplicable. It neutralizes the unmistakable voice of Dostoevsky. The attempt to put Dostoevsky into the tradition of the Mennipian satire and "carnivalesque" overemphasizes a passing phase in Dostoevsky's work or exaggerates elements which are undoubtedly present.⁽²⁾

Более подробно с соответствующей аргументацией профессор Веллек изложил свой критический взгляд на идеи "полифонии" и "карнавализации" в статье "Bakhtin's view of Dostoevsky: 'Polyphony' and 'Carnivalesque,⁽³⁾ Следует сразу же отметить, что и ранее далеко не все исследователи Достоевского соглашались с концепцией Бахтина в истолковании им специфики романов Достоевского. Так, в частности, мой учитель профессор А. С. Долинин, представитель так называемой биографической и культурно-исторической школы, говорил в начале 60-х годов, в период увлечения бахтинской концепцией еще до выхода нового издания его книги: "Не понимаю, что может дать эта концепция современной науке о Достоевском, когда он, слава Богу, наконец издан в СССР и признан 'великим писателем', хотя и с какими-то там 'противоречиями' (трактовка В. Ермилова -Е. Д.)." M. M. Бахтин создал свою концепцию в 1929 году, когда надо было спасать Достоевского от полного отторжения его от советской куль-

туры. Тогда ведь только тот из русских писателей признавался нужным и полезным пролетариату, кого так или иначе можно было причислить к сторонникам революции. А Достоевский, как всем было известно, видел в революции, хотя и неизбежное, но лишь разрушающее "бесовское" начало. Вот Бахтин и отыскал тогда идеологическое "многоголосие" в романах Достоевского: дескать, он, конечно, "ПРОТИВ", но в то же время, может Сыть, и "ЗА" - и спас Достоевского на целых шесть лет до 1935 года, когда он все-таки был изгнан за свои "реакционные взгляды".

Так говорил А. С. Долинин, сам, в свою очередь, пытавшийся "спасти" Достоевского в 1935 году, применяя к его истолкованию непререкаемый авторитет В. И. Ленина, а именно статьи последнего о Льве Толстом: "Если перед нами действительно великий художник, то некоторые хотя бы из существенных сторон революции он должен был отразить в своих произведениях." А. С. Долинин выступил с этой своей концепцией в предисловии к публикации черновых текстов романа "Братья Карамазовы" ,⁽⁴⁾ но спасти Достоевского для советского читателя ввиду надвигающихся страшных сталинских чисток 1936-1939, когда сама мысль о какой бы то ни было сложности художественного мышления отвергалась как "вредительство" и требовалась лишь примитивно восхваляющая поддержка официальных трактовок, было уже невозможно. Любые книги и статьи о Достоевском было запрещено писать, равно как и издавать его произведения; готовый набор четвертого (завершающего) тома писем Достоевского был рассыпан; ученые, занимавшиеся изучением Достоевского (А. С. Долинин, В. Я. Кирпотин, Л. П. Гроссман, M. M. Бахтин и др.),впали в немилость, и лишь отъявленные "проработчики" изредка выдавали подобранный по всем канонам сталинских стандартов поток брани против великого писателя, как будто одним своим прошлым существованием он смущал их шигалевское безумие.⁽⁵⁾

Этот небольшой экскурс в историю советского литературоведения кажется мне необходимым для уяснения дальнейшей судьбы концепции М. Бахтина, которая, как известно, весьма продуктивно возродилась после 1956 года, когда, как шутили в советских научных кругах, "родился Ф. М. Достоевский" .

Во втором издании своей книги в 1963 году М. Бахтин не только усилил идею полифонизма Достоевского, но и выдвинул в качестве основной сюжетно-композиционной специфики его творчества традиции средневекового карнавала и античной Менипповой сатиры. В соответствии со своей концепцией М. Бахтин утверждал, что "основной категорией художественного видения Достоевского было не становление, а сосуществование и взаимодействие. Он видел и мыслил свой мир по преимуществу в пространстве, а не во времени". Мысль об отсутствии времени у Достоевского повторяется исследователем несколько раз: стремлением к "одновременности", средоточию всего действия "в одном миге", который равноценен "вечности", объясняет Бахтин и "пристрастие Достоевского к массовым сценам", и раздвоение героев, и появление снов, и принцип со-противопоставлений. Бахтин подкрепляет свои рассуждения многими очень глубокими и интересными примерами из романов Достоевского и как будто убеждает читателя своей книги, что Достоевский действительно в противоположность Гете, Бальзаку и другим европейским писателям "стремился воспринять события в их одновременности, а не вытянуть в становящийся ряд".⁽⁶⁾

Однако современное литературоведение все чаще и чаще предлагает нам не ограничиваться выводами интуитивных экстраполяции, но по возможности стремиться к более точному исследованию текстов и в частности их формообразующих элементов. Можно считать, что в изучении поэтических текстов такой взгляд утвердился и, за исключением отдельных потерявших смысл гипертрофических редукций, приносит свои положительные результаты. В исследовании прозы сделаны еще только первые шаги.

Формообразующими элементами прозаических текстов современные литературоведы очень часто считают характер повествования {сказ, монолог от Я, рассказ в рассказе и т.п.), пространство и время. Интерпретации времени и пространства в романах Достоевского посвящено несколько работ.⁽⁷⁾ Настоящее исследование - это попытка по возможности точной сегментации романного времени в "Преступлении и наказании" с тем, чтобы проследить, как дистрибутирует Достоевский временные отношения и как эта дистрибутация соотносится с композицией романа.

Уже неоднократно отмечалось, что в "Преступлении и наказании" все действие романа, не считая, конечно, эпилога, происходит в течение четырнадцати дней. Читатель, возможно, и не замечает этого, ибо в реальной жизни за две недели не может произойти столько событий. Однако Достоевский очень строго по часам, а иногда и минутам расписывает в окончательной редакции романа время начала и окончания очень многих событий. Совершенно точно обозначена смена дней, заполненных последовательно проходящими эпизодами, или "пустых", в которых автор не отмечает ни одного события, и вся эта строго сегментированная система времени ведет свой отсчет от главного сюжетно-композиционного центра романа: от акта убийства старухи и Лизаветы.

События романа, как указано Автором, начинаются в "начале июля" (проба Раскольникова), и более ни разу не упоминаются ни месяц, ни числа, ни дни недели (ср. "Бесы"). Однако при внимательном чтении легко устанавливается, что до убийства проходят два дня и после убийства еще один день, сплошь заполненных непрерывным течением событий, а затем наступают три "пустых" дня беспамятства Раскольникова. После этого "пустого" интервала в течение трех дней события следуют одно за другим, с точным указанием смены дней, но уже в новой системе отсчета: от выздоровления Раскольникова до смерти Катерины Ивановны. Затем снова наступают два "пустых" дня неопределенных, не описанных Автором "раздумий" Раскольникова. События последних двух дней образуют свою систему времени, которая и обрывается окончанием сюжетной части романа - приходом Раскольникова в полицию.

Схематически течение времени в романе "Преступление и наказание" может быть представлено так:

___________________________________________________________________

Дни: │ 1 2 3 4 │ 5 6 7 │ 8 9 10 │ 11 12 │ 13 14 │

↓ ↓ ↓ ↓ ↓ ↓ ↓

п. у. б. в.Р с.К п.К п.п.

│ события │ пусто │ события │ пусто │события

Е¹Ø Е²Ø Е³

п.. - "проба" в.Р - выздоровление Раскольникова

у. - убийство c.K - смерть Катерины Ивановны

б. - беспамятство п.К - похороны Катерины Ивановны

п.п.- приход Раскольникова в полицию

Таким образом, в "Преступлении и наказании" три фазы романного времени: E¹, E² , E³ - каждая из которых образует группу непрерывных событий D^nm и отделена от другой фазы "пустым временем" Ø. E¹ = [D¹¹ + D¹² + D¹³ + D¹⁴] - от "пробы" Раскольникова до его болезни и беспамятства. E² = [D²¹ + D²² + D²³] - от выздоровления Раскольникова до смерти Катерины Ивановны. E³ = [D³¹ + D³² ] - от дня похорон Катерины Ивановны до прихода Раскольникова в полицию.

Другими словами: множество всех событий романа U включает в себя три собственных подмножества E¹, E² , E³ - и два пустых множества: Ø¹ , Ø². U = [E¹ + Ø¹ + E² + Ø² + E³].

Каждое из подмножеств Eⁿ в свою очередь состоит из счетных подмножеств D^mn, где n = 1, 2, 3 - номер собственного подмножества Eⁿ;
m = 1, 2, 3, 4 - номер дня в каждом из счетных подмножеств D^nm. T:O: U = [(D¹¹ + D¹² + ... + D^1m) + Ø + (D²¹ + ..D^2m) + Ø + (D¹¹ + ...D^nm)].

Каждое из счетных подмножеств системы D^nm состоит из ряда событий е^nm. Любое из е^nm , то есть любое событие романа (до Эпилога) принадлежит одному из счетных подмножеств D^nm и, соответственно, одному из собственных подмножеств Eⁿ. D^nm ={e^nl + eⁿ² + еⁿ³ + ... + e^nm}.

Кроме того при внимательном чтении мы замечаем, что в "Преступлении и наказании" существует целый ряд событий, для которых Автор указывает не только день в одной из трех систем отсчета, но и час их совершения -h. Toгдa: D^nm= {e n1/h1 + e n2/h2 + ... _ e nm/hj},

, где: h1, h2, ... hj - авторское указание часа событий;
j = 1, 2, 3 ... i - номер события, маркированного Автором в пределах D^nm.

Рассмотрим последовательно все счетные дни романа:

D¹¹ = {e 11/h1 + + Ne^11}.

Это означает, что в первый день первой фазы романа два события имеют точно или почти точно маркированное время:

e 11/h1 - "проба" Раскольникова "под вечер" (около 6-7 часов - 5 ⁽⁸⁾
e 11/h2 - "было уже почти одиннадцать часов, когда Раскольников привел Мармеладова в его квартиру (22)

Между этими событиями и после них проходят 5-6 часов, в течение которых Раскольников побывал у старухи, бродил по городу, слушал исповедь Мармеладова и т.д. Эти события обозначим Ne¹¹.

День второй, подмножество: D¹² = {e 12/h1 + e 12/h2 + e 12/h3 + Ne^12}.

Здесь три события фиксированы автором во времени:

e 12/h1 - в "десятом часу" Настасья разбудила Раскольникова (26)
e 12/h2 - "во втором часу" он встретил пьяную девочку на бульваре (40)
e 12/h3 - "около девяти часов" было, когда Раскольников попал на Сенную. (51)

Остальные события этого дня последовательно располагаются между e 12/h1 и e 12/h2 (чтение письма Матери, долгие раздумья, начало блужданья по городу) или между e 12/h2 - и e 12/h3 - (продолжение блужданий, сон на Крестовском) . После e 12/h3 Раскольников "целый час сидел без движения" (55), а затем спал "необыкновенно долго и без снов". Все эти неопределенно располагающиеся события обозначены Ne¹².

В день убийства - подмножество D¹³ - события определяются Автором в нескольких разных системах отсчета. Сначала фиксируются события в пределах часовых интервалов: D¹³ = {e 13/h1 + e 13/h2 + e 13/h3 + e 13/h4 + ...}:
e 13/h1 - Настасья "насилу дотолкалась" в "десять часов" (55)
e 13/h2- В "два часа" Настасья принесла суп (55)
e 13/h3- "шесть часов било" - Раскольников начал свои приготовления (56)

e 13/h4 - чей-то крик "седьмой час давно" - Раскольников вышел из дома (57)

После e 13/h4 Автор ведет отсчет времени уже не по часам, а постепенно переходит к минутам. Сначала события фиксируются каждые 10-20 минут:

e 13/h5- - в лавочке по дороге Раскольников видит "десять минут восьмого"
e 13/h6 - около дома старухи "часы пробили один удар" - т.е. 7.30 (60)

До убийства остается несколько минут и с момента e13/h6 включается минутный вектор отсчета времени: R^h6 = (m₁, m₂, m₃, m₄)

m₁ - подымаясь по лестнице, "поминутно прислушивался" (61)
m₂ - "на одно мгновенье" мысль - не уйти ли (61)
m₃ - позвонил - "через полминуты" еще раз {61)
m₄- позвонил в третий раз - "эта минута отчеканилась в нем навеки" (61)

Таким образом, Автор располагает в 3-4-х минутном интервале медленный подъем Раскольникова по лестнице, а в полутораминутном интервале его трехкратный звонок в квартиру и замешательство старухи, открывшей дверь.

После этого Достоевский от минутной скорости переходит к отсчету вре- мени по секундам и мгновениям: R^m4 = (s₁, s₂, s₃.... s₂₃). Здесь интервалы времени обозначены такими словами, как: "тотчас", "вдруг", "в тот же миг" и т.п.

s₁ - "Мгновенье спустя послышалось, что снимают запор" (61)
s₂ - "Прошло с минуту" - старуха смотрела на Раскольникова (62)
s₃ - "мне некогда"..."само вдруг выговорилось" (62)
s₄ - старуха "на несколько секунд"..."стала к нему задом" (62)
s₅- "руки его" деревенели "с каждым мгновением" (63)
s₆ - "вдруг голова его закружилась" (63)
s₇ - "ни одного мига нельзя было терять более. Он вынул топор, взмахнул и опустил на голову обухом" (63)

Этот ряд можно продолжить, ибо вся последующая сцена попытки ограбить старуху написана автором с отсчетом секунд и мгновений: "он тотчас нагнулся к ее лицу", "тотчас же полез ей в карман", "ключи он тотчас же вынул", "тотчас же он побежал в спальню", "ему вдруг захотелось бросить все", "но это было только мгновение", "вдруг другая тревожная мысль", "вдруг почудилось", "вдруг он заметил снурок" (63-64). Далее наступает некоторое замедление темпа событий: "после двухминутной возни" разрезал снурок, а затем снова время возвращается к мгновеньям: "вдруг он вспомнил про большой ключ", "тотчас же полез под кровать", "вдруг он опомнился", "вдруг выскользнули золотые часы", "вдруг послышалось что-то в комнате", "вдруг легкий крик Лизаветы" (64). Таким образом, от убийства старухи до убийства Лизаветы автор отмечает 23 мгновения последовательно и стремительно развивавшихся событий и лишь один раз фиксирует замедляющий их двухминутный интервал.

Вся последующая сцена убийства Лизаветы описана несколько в другом темпе:

m_1-2 - "минуту или с две" он прислушивался (65)
_m2 - "вдруг выскочил, схватил топор и побежал из спальни" (65)
m₃ - Лизавета даже руки не подняла "в эту минуту" (65)
m₄ - Ему хотелось поскорее убежать в "ту минуту" (65)
m₅ - "отвращение росло в нем" с "каждою минутой" (65)
m_6-7 - "минутами он как будто забывался (65)
m_8-10- "долго, минуты с три" отмывал топор (65)

Отметив течение времени в этом 10-11 минутном интервале: R^m5 = (m₁, m₂, m_6-7, m_8-10, m₁₁), автор затем замедляет темп событий другими средствами: "долго со вниманием осматривал топор", "в раздумье стал он среди комнаты", "мысль поднималась в нем", "долго он выслушивал". Следующая сцена от прихода Коха до бегства Раскольникова из квартиры убитой описана автором снова на максимальной скорости (фиксируется 11 мгновений до ухода Коха), затем небольшое замедление ("проходила минута, другая") и 6 мгновений бегства Раскольникова по лестнице,

после чего темп опять замедляется: он "не смел прибавить шагу", он едва двигался", "сделал крюку" (69-70).

После прихода Раскольникова к себе домой автор поддерживает у читателя ощущение последовательно движущегося времени в течение всей этой жуткой ночи: от мучительно медленного (так пролежал он очень долго" до третьего часа" (71),"минутами" лишь просыпаясь) до "мигов" и "мгновений", когда он "вдруг" бросался скрывать следы своего преступления, а потом снова впадал в тяжелый и оцепеняющий сон (72). Так кончается D¹³, третий день романного времени, неразрывно связанный течением coбытий со следующим, четвертым, днем - D¹⁴

В четвертый день маркируется лишь момент пробуждения Раскольникова e 14/h1 (Настасья кричит: "одиннадцатый час" - 72), и время прихода его в полицию по повестке e 14/h2 "теперь уже двенадцатый час" - 77). Остальные события этого дня неопределенно располагаются в интервале "шестичасового" (90) блуждания Раскольникова по городу, когда он прячет улики и встречает разных людей. Возвратясь домой, он снова впадает в забытье и пробуждается лишь "в полные сумерки", когда Настасья приходит "со свечой" и супом (92). Далее Автор фиксирует течение последних "двух минут" перед тем, как Раскольников впадает в долгое беспамятство, а затем наступает пустое время, трехсуточный интервал, после которого начнется уже другая система отсчета романного времени.

Итак: D¹⁴ = {e 14/h1 + e 14/h2 + Ne¹⁴}.

Тогда вся первая фаза романного времени может быть дистрибутирована следующим образом:

D¹¹ = {e 11/h1 + e 11/h2 + Ne¹¹}
D¹² = {e 12/h1 + e 12/h2 + e 12/h3 + Ne¹²}
E¹ =

76

E¹ = D¹³ = {e 13/h1 + e 13/h2 +e 13/h3 +... e 13/h6(R_4m, R_23s, R_11m) +
e 13/h7 + e 13/h8 + Ne¹³}
D¹⁴ = {e 14/h1 + e 14/h2 + Ne¹⁴}.

Во второй фазе (множество E² ) время маркируется в пределах трех дней, считая от прихода Раскольникова в себя после болезни.

В первый день время фиксируется семь раз:

e 21/h1 - очнулся Раскольников в десять часов" (93);
e 21/h2 - был двенадцатый час, когда Разумихин ушел, а Раскольников на несколько мгновений охвачен внезапным ужасом (99-100);
e 21/h3 - в шесть часов Раскольников проснулся после целебного сна" (100);
e 21/h4 - "часов в восемь" Раскольников выходит из дому, идет по городу, попадает в "Хрустальный дворец", разговор с Заметовым, ссора с Разумихиным;
e 21/h5 - решение идти в контору "в десятом часу" (132);
e 21/h6 - было уже совсем темно, при фонаре, между 9-ю и 10-ю часа ми, когда раздавили Мармеладова (136);
е 21/h7 - был час одиннадцатый, когда Раскольников попрошался с Полечкой (147).

После этого он идет к Разумихину, вместе с ним к себе домой, встречается с сестрой и матерью, которые ждут его "уже полтора часа" (150); все свидание с родными длится около "получаса" (153) , Разумихин и Зосимов несколько раз ходят от Раскольникова к женщинам, и кончается этот необыкновенно длинный день около "двух часов ночи" (172), что выясняется только на следующий день утром.

Кроме этих семи моментов, автор несколько раз переходит к отсчету времени по минутам и секундам, отталкиваясь от какого-то события, происшедшего либо точно в момент hi, либо отстоящего от этого момента на некоторое неопределенное время h(i + n).

Так, в момент h2, сразу после ухода Разумихина Раскольников совершает несколько действий, которые сопровождаются авторскими указаниями на темп стремительного allegro ("вскочил", "тотчас", "вдруг" и т.п.) и сразу после этого отмечается, что "не прошло и минуты", как Раскольников "тихо вздохнул и заснул" (100): е 21/h2 (Rm).

Между h3 и h4 проходят два часа - время не маркируется. В разговорах об убийстве Раскольников почти не участвует, лишь изредка "со сна", как считает Разумихин, "вдруг" вставляет какие-то странные реплики. Приход Лужина не меняет общего описания темпа событий и лишь Б какой-то момент, точнее в те специально отмеченные автором "две минуты", по истечении которых Лужин намеревался покинуть комнату Раскольникова, события приобретают темп allegro, в котором читателю вновь дается ощущение маркированности времени: перед тем как выгнать Лужина отмечается, что "несколько секунд длилось молчание"

События после h4 (выход Раскольникова из дому) до h5 (решение идти в контору и отдаться полиции) длятся в течение полутора часов. Событий в этом интервале происходит очень много: Раскольников ходит по улицам, разговаривает с прохожими, размышляет о том, что и "тысячу лет" прожил бы хоть на "аршине" пространства, отправляется в трактир, читает газеты, вступает в острейший поединок с Заметовым, ссорится с Разумихиным, "в последнем розовом отблеске заката" сцена с утопленницей и почти внезапная мысль идти в контору. Обращают на себя внимание необыкновенно резкие смены темпа повествования: от andante, почти нереального в этой временной ситуации и переходящее в фантастическое "тысячу лет", до стремительного allegro в поединке с Заметовым. Этот поединок сначала интерпретируется в минутном отсчете: "ровно целую минуту", - отмечает автор, - длилось у них молчание и ровно целую минуту они так друг на друга глядели" (125) . Затем наступает интервал "мигов" и "мгновений", когда Раскольников, а за ним и Заметов произносят свои реплики "вдруг" "в ту же минуту". Это бурное allegro сменяется некоторыми минутными замедлениями: "молчание длилось довольно долго", "озноб минутами проходил по спине его". И снова после этого счет времени переходит на мгновения. Автор резюмирует темп этой сцены в трактире следующими словами: "Силы его (Раскольни-

кова) возбуждались и приходили теперь вдруг, с первым толчком, с первым раздражающим ощущением, и также быстро ослабевали, по мере того, как ослабевало ощущение" (129): e 21/h (4+n) R_m, R_s).

После h5 (решения идти в контору) темп событий несколько раз меняется: от andante, когда Раскольников идет дальними переулками, чтобы явно тянуть время, и попадает в квартиру убитой, ведет провоцирующие разговоры с дворником и мещанином, до бурного прилива неожиданной энергии, когда Раскольников кидается помогать раздавленному Мармеладову.

Вся сцена в квартире Мармеладовых происходит между девятью и началом десятого. Мармеладов умер через пять или десять минут после прихода доктора, который пришел очень быстро, так как жил "через дом". И все-таки Полечка успела привести Соню. Успел прийти и священник и причастить умирающего, хотя автор отмечает, что "исповедь длилась очень недолго" (143) . На последних минутах или секундах агонии Мармеладова Соня прощается с отцом. После этого короткий разговор Раскольникова с Порохом и на лестнице с Полечкой. Время в этой сцене не маркируется и не отсчитывается, но его последовательное стремительное течение все время ощущается читателем: е 21/h5 + е 21/h6 (R_m, R_s).

После последнего седьмого момента h7 события располагаются примерно в трехчасовом интервале от одиннадцати до двух часов ночи h8 с обращением Автора к получасовым, двадцати и десятиминутным интервалам (153-161) .

Таким образом, первый день второй фазы романа D²¹ может быть представлен так:

D²¹ = {e 21/h1 + e 21/h2 + e 21/h3 + e 21/h4 (R_m, R_s) + Ne²¹ + e 21/h5 E 21/h6 (R_m, R_s) +
+ e 21/h(7+n) (R_m) + e 21/h8}.

Во второй день второй фазы - D²² - время фиксируется сначала для Разумихина:

e 22/h1 - "проснулся на другой день в восьмом часу" (161)

79

e 22/h2 - "ровно в девять часов" Разумихин явился в нумера Бакалеева (164)
e 22/h3 - "в одиннадцатом часу Дунечка торопит всех идти к брату (169).
Затем время снова ведет Раскольников:
e 22/h4 - после довольно продолжительного разговора с матерью и сестрой он внезапно спрашивает у Дуни: "А который час? Есть двенадцать?" (177);
e 22/h5 - "Было уж почти восемь часов" (225) , когда Раскольников и Разумихин пришли на вечер к Пульхерии Александровне;
e 22/h6 - "Одиннадцать часов есть?" - спросил Раскольников после не скольких секунд пребывания у Сони (242).

Между h4 и h5 события протекают в среднем темпе, и минутные отсчеты даются лишь для сцены первого прихода Сони к Раскольникову: е 22/h(4+n) (181-187) - перед символическим сном Раскольникова, когда он еще раз убивает старуху (213) и перед приходом Свидригайлова (214). Даже в сцене первого разговора с Порфирием Петровичем почти нет указаний на темп. Лишь отдельные моменты, отдельные минуты иногда фиксируются в этом восьмичасовом интервале (208, 210, 214, 222).

Между h5 и h6 проходит три часа. На вечере у Пульхерии Александровны преобладает средний темп событий. Некоторое убыстрение наблюдается лишь перед изгнанием Лужина е 22/h(5+n) после чего замедление маркируется в указанных автором минутных интервалах (236, 237), а затем снова неопределенный темп до столь важной Достоевскому сцены у лампы (последний разговор Раскольникова с Разумихиным - 240) , которая происходит в несколько мгновений той роковой "минуты", которую Разумихин "помнил всю жизнь" (240).

События первого визита Раскольникова к Соне начинаются в одиннадцать часов и кончаются неопределенно за полночь. От умеренного темпа в начале отсчет времени переходит на минуты, когда разговор обращается к судьбе Сони и Раскольников целует ее ногу. На натуральной минутной

скорости следует сцена чтения Евангелья (252);последующая сцена прощания так же выдержана в среднем темпе.

Таким образом, второй день второй фазы, где происходит довольно много событий и преобладает средний темп их течения, можно представить так:

D²² = {e 22/h1 + e 22/h2 + e 22/h3 + e 22/h4 + e 22/h(4+n) (R 1/m, R 2/m, R 3/m) + e 22/h5 + e 22/h(5+n) (R_m, R_s) + e 22/h6 (R_m) + Ne₂₂}.

Третий день второй фазы D²³ имеет лишь одно точное указание времени, а именно самое начало его трагических событий:

e 23/h1 - "ровно в одиннадцать часов" Раскольников вошел к Порфирию Петровичу (254)

Все остальные события располагаются между этим визитом, продолжавшимся неопределенно один или два часа, сценой поминок, также неопределенно протекавшей где-то в середине дня - h_(1+n), визитом Раскольникова к Соне, прерванным приходом Лебезятникова - h_(1+2n), возвращением Раскольникова домой и его последним свиданием с Дунечкой - h_(1+3n). После этого несколько часов блуждания Раскольникова по городу до захода солнца - h_(1+4n) и наконец ужасная сцена "представления" Катерины Ивановны на канаве - h_(1+5n), предшествующая ее смерти в сениной комнате - h_(l+6n)

При этом многие события, начиная от второго свидания Раскольникова с Порфирием (е23/h1) интерпретируются в минутных и секундных самостоятельных системах отсчета. Так разговор с Порфирием уже "через минуту" (255) переходит к отсчету "мигов" и "мгновений": всего на четырех страницах текста 20 раз упоминаются знаки темпа: "вдруг", "тотчас", "мигом" и др. Затем пять раз фиксируется замедление темпа в минутных интервалах. Сам Порфирий, издеваясь над Раскольниковым, называет это начало разговора "минуток пять посидеть с приятелем для развлечения" (258). После этого Порфирий произносит два длинных обличительных монолога о преступлениях, прерванных смехом Раскольникова, и с этого момента снова темп разговора маркируется в мигах и мгновениях. Всего на последующих вось-

ми страницах текста 20 событий происходит "вдруг" и 22 охарактеризованы в стремительном темпе такими словами как: "в это мгновенье", "мелькнуло", "мигом вскричал", "перебил", "секунды две", "несколько мгновений", "секунд десять", "капельку" (264-271).

Таким образом, все свидание Расколънихова с Порфирием, представляющее собой второй информационный максимум романа, имеет чрезвычайно подробную временную сегментацию, сравнимую лишь со сценой убийства. Убийство обеих женщин произошло где-то около 7.45. С подходом и уходом Раскольникова из квартиры старухи проходит, по ощущениям читателя, не более часа. И в сцене поединка с Порфирием так же, очевидно, проходит около часа. Во всяком случае, после "четверти часа" (273) размышлений Pacколъникова у себя дома и разговора с Мещанином, он еще успевает на поминки к Катерине Ивановне в первую половину этого же дня: h_(1+n).

События в квартире Катерины Ивановны (разговоры Лебезятникова с Лужиным, объяснение Лужина с Соней, начало застолья, ссора с хозяйкой, сцена обличения Лужиным Сони и спасительные признания Лебезятникова вплоть до заключительно "карнавальной" сцены скандала) протекают в ощутимый читателем промежуток времени первой половины дня, но не маркируются автором. Темп от среднего и неопределенного переходит к некоторым скандально-кульминационным убыстрениям, но не фиксируется автором.

Зато последующая сцена свидания Раскольникова с Соней (второе свидание) маркируется в сменяющих друг друга минутно-секундных интервалах. Замедления и убыстрения темпа (R_m, R_s), характеризуемые для реплик как "мгновения" и "вдруг", перемежаются с "минутами молчания". Всего таких "пустых" минут упомянуто в эпизоде по крайней мере двенадцать. Чередование коротких вопросительных и восклицательных реплик Сони с длинными тирадами Раскольникова поддерживают ощущение неравномерности темпа событий этой важнейшей автору сцены. Здесь сосредоточена информация, проясняющая главный каданс морального поражения Раскольникова: он либо вообще не находит слов, которые могли бы оправдать его перед Соней (отсюда "минуты молчания"), либо говорит не те слова, слишком много слов, путается, сбивается, хотя, казалось бы, все у него

было строго и логически продумано. В поединке с Порфирием Раскольников до последнего мгновения чувствовал свое "право" отстаивать себя и свою "идею" - даже уже почти уличенный, он сопротивлялся. Перед Соней, не принявшей его аргументов, хотя он совершил свое преступление, казалось бы, для спасения Сони и ей подобных. Раскольников не чувствует больше этого своего "права". Эпизод второго свидания с Соней, весь построенный на убыстрениях и замедлениях темпа, открывает авторское обозначение бессилия Раскольникова.

Итак, третий день, завершающий вторую фазу романа, содержит много событий, время которых мы можем установить лишь приблизительно: от единственной фиксированной точки "в одиннадцать часов" начался разговор с Порфирием до смерти Катерины Ивановны где-то при последних лучах заходящего солнца. Наиболее подробно сегментируются Автором (по минутам и секундам) сцены поединка с Порфирием и второго свидания с Соней. В принятых нами условных обозначениях:

D²³ = {e 23/h1 (R 1/s, R 1/m, R 2/s) + e 23/h(1+n) + e 23/h(1+2n) = ... + e 23/h(1+kn) (R 1/m, R 2/s, R 1/m, R 2/s) + Ne²³}.

Третья фаза романного времени состоит из двух дней: от дня похорон Катерины Ивановны до прихода Раскольникова в полицию на следующий день: E³ = [D³¹ + D³²].

Причем перед этой третьей фазой проходят "два-три дня" (336) "пустых", без последовательного течения событий. Автор очень интересно характериэует этот промежуток времени: "Для Раскольникова наступило странное время: точно туман упал вдруг перед ним и заключил его в безвыходное и тяжелое уединение... Он был убежден положительно, что во многом тогда ошибался, например в сроках и времени некоторых происшествий... Порой овладевала им болезненно-мучительная тревога, перерождавшаяся даже в панический страх. Но он помнил тоже, что бывали минуты, часы и даже, может быть, дни, полные апатии, овладевавшей им, как бы в противоположность прежнему страху (335).

Чрезвычайно характерна, на мой взгляд, эта потеря ощущения времени, которая отмечается Достоевским как важнейший фактор нравственного поражения Раскольникова. Жизнь потеряла для него всякий смысл, и худо-

жественным символом в этой коллизии выступает в романе Достоевского именно утрата времени. Это очень серьезное опровержение идеи Бахтина об условности времени у Достоевского. Мне представляется, что характер, тип существует и художественно развивается в романах Достоевского, пока существует и протекает избранная и даже маркированная автором система времени, моделирующая течение "живой жизни". Приведя своего героя к нравственному и идеологическому тупику (несмотря на его высокий и благородный человеческий потенциал) в п о с л e д о в а т e л ь н о м т e ч e н и и с о б ы т и й, Достоевский почти перестает интересоваться развитием его характера. Вот почему в третьей романной фазе для Раскольникова фиксируются во времени лишь два события:

e 31/h1 - пробуждение после ночи, проведенной в кустах на Крестовском "в два часа пополудни" (337)
е 31/h2 - встреча со Свидригайловым в трактире около "половины пятого" (359)

Между этими двумя событиями короткие визиты к Раскольникову сначала Разумихина, а затем Порфирия: e 31/h(1+n) и e 31/h(1+2n). После встречи со Свидригайловым во времени Раскольникова снова наступает суточный провал, на протяжении которого, как позже заметит Автор, происходила внутренняя "борьба" Раскольникова "с самим собой" (395). На этот период отсчет времени, начиная от пяти вечера до пятого часа утра на скорости часовых и получасовых интервалов, ведется для Свидригайлова.

Последний, завершающий события романа день - это всего два-три часа. В "седьмом часу" Раскольников, принявший твердое решение отдаться правосудию, идет проститься с матерью: e 32/h1. После этого Раскольников спешит домой, чтобы "кончить все до заката солнца". Где-то - h_(1+n) встреча с Дуней, затем h_(1+2n) последняя встреча с Соней. И лишь путь Раскольникова от Сони в контору фиксируется автором время от времени в коротких интервалах-минутах. Но уже в самой конторе время как будто останавливается. Поручик Порох произносит длинный совершенно не идущий к делу монолог, в течение которого Раскольников остается

совершенно безучастным, как бы выключенным уже из течения жизни. Характерно, что свое признание Раскольников проговорил "тихо с расстановками", а затем "повторил" его (410). Так обозначается Достоевским конец романного времени, та новая жизненная скорость, на которой многие годы предстояло жить Раскольникову в остроге. Кончилась жизнь т о г о Раскольникова, который "преступил" в поисках справедливости и свободы воли - кончилось романное время. В "Эпилоге" будет все другое, пройдут годы, будет другой Раскольников. Автор изберет для Эпилога совсем другой темп повествования. В нем присутствует и ретроспекция , рассказ о судопроизводстве и судьбе родных Раскольникова уже после того, как он в остроге "десять месяцев" (410) и временная неопределенность, конкретизированная лишь для "странного сна" - "конец поста" (419). Что же касается "прозрения" Раскольникова, истории его "постепенного перерождения", то она находится вообще за пределами романа.

В принятых нами условных обозначениях всю временную систему "Преступления и наказания" можно интерпретировать следующим образом:

T = [U + P]
U = [E¹ + Ø + E² + Ø + E³ ]

         ┌
         │ D¹¹ = {e 11/h1 + e 11/h2 + Ne¹¹};
E¹ = │ D¹² = {e 12/h1 + e 12/h2 + e 12/h3 + Ne¹²};

           │ D¹³ = {e 13/h1 + e 13/h2 + e 13/h3 + e 13/h6 (R_4m, R_23s, R_11m) + e 13/h7 + e1 3/h8 + Ne¹³};

           │ D¹⁴ = {e 14/h1 + e 14/h2 + Ne¹⁴};

           └
Ø¹ -Ø

         ┌

         │ D²¹ = {e 21/h1 + e 21/h2 (Rs) + e 21/h3 + e 21/h4 (R_m, R_s) + Ne²¹ + e 21/h5 + e 21/h6 (R_m, R_s) + e 21/h7 (R_m ) +
         │    e 21/h(7+n) (R_m ) + e 21/h8};

         │D²² = {e 22/h1 + e 22/h2 + ... e 22/h4 + e 22/h(4+n) (R1/m, R2/m, R3/m) + e 22/h5 +

E² = │e 22/h(5+n) (R_m, R_s ) + e 22/h6 (R_m ) + Ne²²};

         │D²³ = {e 23/h1 (R 1/s, R 1/m, R 2/s) + e 23/h(1+n) + e 23/h(1+2n) + ... + e 23/h(1+kn) (R 1/s, R 2/m, R 2/s) + Ne²³}
         └

Ø² -Ø

85

          ┌

          │ D³¹ = {e 31/h1 + e 31/h1+n + e 31/h1+2n + e 31/h2 + Ne³¹ + e 31/h2+n (R1/m,                                                                    E³=    │R 2/m + ... R^k);

         │D³² = Ne + e 32/h1 + e 32/h1+n + e 32/h1+2n + e 32/t.

          └

P =        {Np + p¹ + p² + ... pⁱ + p_t}.

Где:

T - текст романа
U - множество событий Текста до Эпилога

Eⁿ - множества событий по композиционным фазам романа (n = 1,2,3)

D^m - множества событий по романным дням (га = 1,2,3,4)

e nm/hj - события, маркированные Автором в часовом интервале (j = 1, 2, ... k)

R_m - набор событий, темп которых сегментируется по минутам

R_s - набор событий, темп которых сегментируется по секундам и "мигам"

Ne - набор неопределенных во времени событий

Ø - пустые интервалы в романном времени

P - внесюжетный набор событий (Эпилог)

01 Как можно видеть из представленной интерпретации множества U = [E¹ + E² + E³] в романе "Преступление и наказание" отчетливо выступают маркированные автором три фазы романного времени (E^1, E^2, E³), каждая из которых состоит соответственно из четырех (D¹¹... D¹⁴), трех (D²¹...D²³) и двух (D³¹, D³²) дней. Кроме того, в романе насчитывается свыше тридцати событий (е nm/hj), для которых указано автором еще и время (часы, минуты) в пределах соответствующего дня и соответствующей фазы.

02 Все эти события последовательно располагаются от дня "пробы" (D¹¹ E¹ ) до прихода Раскольникова в полицию (D³² E³) в течение четырнадцати дней, которых девять: D^11,D^12,D^13,D^14,D^21,D^22,D^23,D^31,D³² - полностью заполнены романными событиями - enm/hj, а пять оставлены "пустыми": три дня беспамятства Раскольникова во время его болезни - Ø¹ - и два - Ø0 - после признания Соне, когда Раскольников провел два-три дня в неопределенных раздумьях, потеряв ощущение времени (Ø¹ + Ø² € U).

03 Такая детальная сегментация времени самим автором, его стремление при столь огромном количестве событий точно определить день, час, а иногда и темп их по минутам и даже секундам свидетельствует, что "Преступление и наказание" невозможно причислить к тем произведениям, в которых действие протекает в условном времени, как бы "в одном миге" и течение его не ощущается читателем.

04 Дистрибутация времени в романах Достоевского не подтверждает, а напротив опровергает положение M. M. Бахтина, что Достоевский "видел и мыслил свой мир по преимуществу в пространстве, а не во времени", что в противоположность европейскому роману ХУШ-Х1Х веков "полифонический" роман Достоевского стремится дать события "в их одновременности, а не вытянуть в становящийся ряд" ⁽⁹⁾.

05 Именно СТАНОВЯЩИЙСЯ РЯД событий мы прежде всего и ощущаем в "Преступлении и наказании", равно как и необходимость для Достоевского точной сегментации времени, которое выступает как ОРГАНИЗУЮЩИЙ ФАКТОР всей композиции романа ⁽¹⁰⁾.

SUMMARY

The segmentation of time in Dostoevsky's Crime and Punishment can be represented in the following way:

T = [U + P]
U = [E¹ + + E² + Ø + E³]

E¹= [D¹¹ + D¹² + D¹³ + D¹⁴]

E²= [D²¹ + D²² + D²³]

E³= [D³¹ + D³²]

U = {e 11/h1 + e¹² + ... e lm/hj + e 21/h1 + e 22/h2 + ... e 2m/hj + e 31/h1 + e3 2/h2 + + e nm/ht}.

(In every detail see pp.84-85

where:

T - The text of Crime and Punishment
U - Set of events of the text, excluding "Epilogue" (the plot)

Eⁿ - Sets of events, which form three compositional phases (n = 1, 2, 3)

Ø - Empty sets

D^nm - Sub-sets, which contain events distributed over the days of the novel (m = 1, 2, 3, 4)

e nm/hj- Events, which were pointed out by the author (j = 1, 2... k)

R_m - Events, their speed segmented in minutes

R_s - Events, their speed segmented in seconds

Ne - indeterminate sub-sets of events

P - Sets of events, which are excluded from the plot (Epilogue)

0.1 The interpretation of U determines that there are more than thirty events, the time of which is given by the author. These events (e nm/hj) are distributed over three phases of time in the novel.

E¹ , E² , E³ are sub-sets of U. Each of these consists of four (D¹¹... D¹⁴), three (D²¹...D²³), and two (D³¹, D³²) days:

U = [E¹ + Ø + E² + Ø + E³]
U = [(D¹¹... D¹⁴) + (D²¹...D²³) + (D³¹, D³²) + Ø]

0.2 The events (enm/hj) consequently are distributed over fourteen days from the day of the "attempt" (D¹¹ € E¹) till the appearance of Raskolnikov at the police station (D³² € E³) . Nine days are filled with the events and six are left "empty": three days of Raskolnikov's unconsciousness during his illness (Ø¹ ) and three days after his confession to Sonya when Raskolnikov spent "two-three days" in indefinite meditations and lost his sense of time (Ø²).

0.3 This detailed segmentation of time by the author shows his intention to define the precise day, hour, and sometimes the speed of movement of the events in minutes and seconds. This leads to the conclusion that Crime and Punishment cannot be among the novels where action occurs in conventionalized time, as if "in one moment", and the reader does not recognize the passage of time.

0.4 The distribution of time in Dostoevsky's novels does not support, but further disproves the idea of M. Bakhtin that Dostoevsky "saw and conceived his world chiefly in space, not in time" and that "in contrast" to European novels, the "polyphonic novel" of Dostoevsky strove to give the events "in their simultaneity, to juxtapose them and counterpose them, and not to stretch them out into a developing series" ⁽⁹⁾.

0.5 My research shows that exactly a "developing series": the number of events, their movements from day to day, from hour to hour, - is the principal category of the plot of Crime and Punishment. Moreover, the segmentation of time is a very important and organizing factor in the architecture of the novel.

ПРИМЕЧАНИЯ

Проблемы творчества Достоевского. Л., "Прибой", 1929, 244 стр.
The Fourth International Dostoevsky Symposium, August 17 - 23, 1980. Bergamo, Italy. Resumes, p. 107.
Dostoevsky Studies, volume 1, 1980, p. 31-39.
Ф. M. Достоевский. Материалы и исследования. Л., АН СССР, 1935, стр. 23-24.
См., например, В. Ермилов. Гуманизм Горького. M., Гослитиздат, 1941, стр. 99-254.
M. M. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского. Советский писатель, M., 1963, стр. 38, 39, 41.
La Creation litteraire chez Dostoevski par Jacques CATTEAU, Paris, Institut D'Etudes Slaves, 1978, pp. 425-477;
Ж. Kaттo. Пространство и время в романах Достоевского. - В сб. "Достоевский. Материалы и исследования". 3., Л., "Наука", 1978, стр. 41-52;
Rudolf Neuhäuser: Semantisierung formaler Elemente im "Idiot".-Dostoevsky Studies, Volume I, 1980, pp. 47-63.
Арабская цифра в скобках указывает страницу текста романа по последнему Полному Собранию Сочинений Достоевского в 30-ти томах, "Наука", том 6, 1973.
M. M. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского, стр. 39.
Настоящая статья уже находилась в печати, когда вышел 27-ой выпуск Slavic and East European Journal (Spring, 1983, Number 1), в котором помещена интересная статья Gene D. Fitzgrald: "The Chronology of F. M. Dostoevskij's The Possessed." Автор подробно расписывает события как предыстории "Бесов" (со дня рождения Степана Тимофеевича - 1817 год), так и непосредственных "сюжетных дней" (с 28 августа 1870 по 9 октября 1870), а также заключительные события. Описания профессора Gene D. Fitzgerald (пo дням, а иногда и часам) подтверждают мою мысль, что события романов Достоевского протекают отнюдь не в "условном", остановленном времени, а представляют собой конкретно сегментируемый последовательный ряд.

Volume 1 Volume 2 Volume 3 Volume 4 Volume 5 Volume 6 Volume 7 Volume 8 Volume 9