 |
 |
 |
HOME | |
INDEX | |
LINKS | |
Volume 9, 1988 |  |
 |
|
|||||||||
ОТГОЛОСКИ ДОСТОЕВСКОГО У ДВУХ БЕЛЬГИЙСКИХ ПИСАТЕЛЕЙNathalie Sinaïski, Brussels
Согласно анкете произведенной в 1913 г. московской переводчицей М.В. ВЕСЕЛОВСКОЙ (1), из 14-ти опрошенных ею бельгийских писателей и критиков (из окружения Ивана Жилькена) менее половины высказались утвердительно на поставленный ею вопрос: оказал ли Достоевский влияние на бельгийскую литературу? В связи с этим они упомянули группу "Молодая Бельгия" Ивана Жилькена, Верхарна, Жоржа Экаута, Анри Дево, отчасти Метерлинка и др. Все они относятся к эпохе первой Мировой войны. Среди бельгийских писателей последующих эпох (30-ые, 40-ые, 50-ые и 60-ые годы нашего столетия), на которых безусловно сказалось влияние Достоевского, следует отметить: Поэтому на этот раз остановимся на двух первых авторах, в самих заглавиях произведений которых раскрывается их суть. Первое из них Sous-Dostoevskij посвящено творческой трагедии художника, не нашедшего своего собственного слова и оказавшегося неспособным выразить себя как оригинальную творческую личность. Во втором развивается тема альтруизма. Эта тема, проскальзывающая также в конце первого романа, является связующим звеном этих двух произведений, органически не связанных между собой, но заслуживающих внимания многочисленными отголосками Достоевского. 1. Герой романа Sous-Dostoevskij, заглавие которого можно было бы перевести "Не дорос до Достоевского", 30-летний одаренный адвокат по фамилии Лупуань (Loupoigne - в переводе "Волчья хватка"), гордый и самолюбивый мечтатель, идеалист, обуреваемый противоречивыми чувствами, передается размышлениям, в которых не находит облегчения, (б) Хотя у него нет объективных оснований жаловаться на свою судьбу, он не чувствует себя счастливым, постоянно недоволен собой, часто находится в состоянии нервного возбуждения. Наряду со своей профессиональной деятельностью он занимается литературой. Он одержим навязчивой идеей написать большой роман в духе и не ниже художественного уровня Достоевского, которым он безмерно восхищается. Поэтому, когда его любимая
194 и любящая жена, верная его сотрудница, вскользь замечает, что три последние переписанные ею страницы кажутся ей ниже уровня Достоевского, он приходит в отчаяние и ярость и начинает рыдать. Слова жены, которую отныне он возненавидел, задели его за живое, т.к. еще не решаясь в этом признаться самому себе, он втайне чувствовал недосягаемость для него гения Достоевского. Отныне он отдает себе отчет в том, что для него наступило время страдания, которое ему следует принять в наказание за грех гордыни, за свое тщеславие, "за посредственность своего таланта". Этот эпизод является исходным положением всего романа, который состоит из трех частей. В первой постановка темы художника, ощущающего необходимость выразить себя, но когда он осознает, что "не дорос до Достоевского, является лишь его бледным подражателем" (с. 20), в нем наряду с уязвленной гордостью и отчаянием, начинает развиваться комплекс неполноценности, который он переносит и на свою юридическую, адвокатскую деятельность. Так, например, он безрассудно отказывается от защиты молодого анархиста, близкого ему по политическим убеждениям, совершившего покушение на главу одного иностранного государства, хотя выступление в суде присяжных принесло бы ему известность и открыло бы дорогу к политической карьере. Уход в себя, отчуждение ото всех, намеренное добровольное внутреннее одиночество - тема "Человека из подполья" у Дoстоевского, составляет содержание второй части романа. - В ней он все ниже и ниже погружается в подпольную яму, все более и более теряет свою личность, опускается, начинает пить, запускает свою адвокатскую практику, бесцельно бродит по городу и, дойдя до последнего предела отчаяния, подумывает о самоубийстве, от которого его вдруг удерживает ревнивая мысль о жене, хотя он от нее совершенно отошел. В этот момент образ жены, как образ Сони, является спасительным якорем, точкой опоры в опутавшей его паутине подполья. В третьей части развивается тема становления новой личности через преодоление психической травмы действием. Однажды, бродя по городу, он случайно натыкается на баррикады. Согласно своим политическим убеждениям левой окраски он принимает участие в революционном восстании, проявляет бесстрашие, убивает двух конных жандармов, сам тяжело ранен в голову, находится на волосок от смерти, переносит опасную операцию, попадает в тюрьму, откуда его в конечном итоге выпускают после подавления мятежа. - Принятие на себя страдания (тема Достоевского), как путь внутреннего роста, направляет его к самосознанию, которым завершается процесс нахождения своего художественного слова, как следствие рождения новой творческой личности. Тема возрождения героя выражена в том, что он становится новым человеком, не возвращается больше к недописанному роману, & после всего пережитого начинает писать свой оригинальный роман, в котором он находит свое "я". Несмотря на лестные предложения, он отказывается от политической карьеры, ибо для него "нет выше ничего радости твор-
195 чества" (с. 279). Это credo и самого автора, герой которого подчеркнуто автобиографичен в своей литературной судьбе. Действительно, автор, наряду со своей профессией врача, посвятил всю свою короткую жизнь служению мысли и перу. Он написал всего лишь два романа, из которых первый Sous-Dostoevskij был принят критикой сдержанно, в то время как второй Maldagne, еще более автобиографичный, вызвал восторженный отзыв Franz'а Hellens. Но исследователя больше интересует первый из его романов Sous-Dostoevskij, проникнутый явными и скрытыми отголосками Достоевского. К числу явных прежде всего надо отнести, не считая заглавия, неоднократное упоминание в тексте имени Достоевского (18 раз), а также Раскольникова (6 раз). Отсюда напрашивается вывод, что не только автор сближает своего героя с Раскольниковым, (7) но и сам герой часто ссылается на него, ставя себя в параллель с ним. Очарованный масштабом личности героя Достоевского, он то завидует ему, то стремится ему подражать. Так, например, во имя свободы творчества , он предпочел бы своему благополучию нищенское существование свободолюбивого и гордого мечтателя Раскольникова. Или в другом месте, выходя из Дворца правосудия, он испытывает удовлетворение по поводу своей блестяще импровизированной защитительной речи, которую он произнес так, "как если бы сам Раскольников стал адвокатом" (с. 29), т.е. смело, независимо, подражая ему. Далее, если убийство в уличной схватке двух конных жандармов ассоциируется с убийством Раскольниковым двух женщин, то по составу преступления они неоднородны. В первом случае нет преднамеренности и убийство может быть квалифицировано как политическое, совершенное в порядке самозащиты, во втором оно является идейным и преднамеренным и подлежит приговору к каторжным работам. Находясь в тюрьме и допуская возможность приговора к высшей мере наказания, как "опасному врагу существующего строя", он в беседе со своим сокамерником докером высказывает пожелание лучше быть приговоренным к каторжным работам, чем к тюремному заключению (с, 238-239; отголосок на вынесение приговора над самим Достоевским по делу Петрашевского). Далее, подобно Раскольникову, Лупуаня посещают бредовые видения, из которых приведем одно: при воспоминании о совершенном им преступлении (убийстве двух жандармов), которое тяготит его, не вызывая раскаяния, перед ним вдруг встает образ человека в лохмотьях такого высокого роста, что голова его едва не касается потолка, с чертами лица, напоминающими Раскольникова и окровавленными руками, из которых брызжет на стены кровь (286). - Это видение можно сблизить со сном Раскольникова, в котором Миколка засекает на смерть старую кобылёнку, падающую с окровавленной мордой, а также со сном, в котором повторяется убийство старухи (П. и Н. ее. 63-68). Вид крови потрясает и того и другого, но у ребенка Родиона она вызывает сострадание, тогда как у взрослых Раскольникова
196 и Лупуаня возбуждает лишь бешенство, в частности у Лупуаня, мечтающего смыть с себя, как ему казалось малодушное преступление, которое все принимают за отвагу, новым неслыханным преступлением (психологический мотив) и страдая из-за полумер, на которые должны были согласиться повстанцы после подавления восстания (политический мотив). Однако нити, ведущие к Достоевскому, не ограничиваются лишь отголосками из Преступления и наказания. Так, например эпизод с брошенной в камин картиной, купленной у его приятеля художника, принимавшего участие в карауле по охране музеев во время восстания, ассоциируется с брошенной в камин Настасьей Филипповной пачкой кредиток (100.000 руб.) (Идиот, с. 208). Но эта параллель только внешняя. Психологические мотивы неоднородны. У Настасий Филипповны этот жест продиктован чувством гордости и презрения к Гане, тогда как у Лупуаня - чувством мести за политическое поведение художника. (Sous-Dostoevskij, с. 284). Далее убийство отца героя бандой правых оппозиционеров, пришедших в его поместье и расправившихся с ним в отместку за участие его сына в революционном мятеже, является калькой расправы крестьянами с отцом самого Достоевского, а также ассоциируется с фактом убийства отца Карамазова. Приведем еще сцену скандала в гостиной: Подобно эпизоду с пощечиной Ставрогину Шатовым (Бесы), друг Лупуаня, возмутившись его оскорбительными словами по адресу преданной ему жены, тоже ударяет его дважды по лицу. Его реакция похожа на реакцию Ставрогина в той же ситуации: "С налитыми кровью глазами, с судорожно сжатыми губами, бледный, выходя, бросает он с порога последние оскорбительные слова своему обидчику (с. 148-149). Наконец, хотя "Записки из подполья" не упоминаются в романе, по существу, особенно во второй его части, Лупуань стоит ближе всего к антигерою Достоевского. Возгордившийся, с повышенными к себе требованиями, он под импульсом своего ущемленного самолюбия, сталкивает с весов своей жизни и свое благополучие, и благоразумие, и выгоду в угоду своему своеволию, и уходит в подполье, т.е. бежит от самого себя, и вопреки жизни, которая ему улыбалась, погружается в состояние пассивности, лишающей его воли к действию. Однако, в отличие от сорокалетнего антигероя Достоевского, имевшего от рождения предрасположение к подпольному умонастроению, вся жизнь Лупуаня не протекала в состоянии изоляции и самоотчуждения. В сущности он был счастлив в своем браке, имел друзей, которые положительно оценили его роман, и неплохую адвокатскую практику. Его уход в подполье, к счастью для него продолжавшийся только 3 месяца, был вызван конфликтом с его творческим заданием и непомерно повышенными требованиями к себе в области литературы, т.е. его гордыней и обостренным сознанием. Далее, в противоположность "Человеку из подполья", отвергшему протянутую ему руку Лизы и отдавшему предпочтение своему одиночеству, Лупуань, не колеблясь принял предложение мятежника, и согласно своим убеждениям, окунулся в полити-
197 ческую борьбу, выйдя таким образом из своего состояния пассивности. Только перестрадав, приходит он к самосознанию и возвращается к "живой жизни". Братание героя с народом, его зажигательные речи, его бесстрашие и тяжелое ранение, его фотографии и хвалебные отзывы о нем в прессе левого направления, приносят ему, по его словам, "двухминутную славу", которая окрыляет его на короткое время и избавляет от комплекса неполноценности, но о которой он быстро забывает, чтобы став новым человеком, вернуться к своей литературной работе, дороже которой для него ничего нет на свете. Внешняя канва романа, особенно третья часть, восходит к Бесам. В ней атмосфера, насыщенная брожением и политическими страстями, приводит к мятежу, в котором принимают участие рабочие и интеллигенция. Композиция романа построена по кругу, разделенному на б тем: Исходной точкой является 1) постановка темы художника, за которой следуют темы 2) отчаяния, 3) подполья, 4) страдания, ведущего к внутреннему росту и нахождению своей личности, 5) очищения и заканчивается 6) темой художника, еще в тюрьме нащупавшего свой собственный творческий путь, приведший его к спасению и интеллектуальному и душевному возрождению. Все темы связаны между собой психологической эволюцией личности героя. Через весь роман красной нитью проходит лейтмотив художественного творчества, как источник мук и радости, как единственный повод к награде, т.е. заслуженной славе, которою писатель справедливо может гордиться. Что касается приемов поэтики, то хотя роман написан не от первого лица, он насыщен внутренними монологами героя, речь которого, как у многих героев Достоевского, подобно "стаккато" в музыке, носит отрывистый характер, полна повторов и внутреннего нервного напряжения. Тема художника, тема становления личности через принятие на себя страдания, отчуждения от других и добровольного одиночества, которые преодолеваются завершением процесса нахождения своего художественного слова, как следствие рождения новой личности, эта тема лежит в основе многих современных произведений западной литературы. Так, например, она раскрывается в повести Владимира Набокова-Сирина "Отчаяние" (8) и в романе Макса Фриша "Штиллер"(9). Все три героя в той или иной мере эгоцентрики, страдающие комплексом неполноценности из-за переоценки себя, следствием чего является потеря веры в себя, побудившая Лупуаня (в 30 лет) и Штиллера (в 38 лет) совершить неудавшуюся попытку самоубийства. Все трое перед уходом в "подполье" переживают внутренний конфликт: писатель Лупуань - с творческим заданием, фантазёр Герман - с действительностью, скульптор Штиллер - с самим собой. У всех у них врожденные задатки, сближающие их с подпольным человеком: потеря почвы, обостренное помутившееся сознание, тяга к подполью.
198
Все они своеобразные мечтатели из мира Достоевского, не нашедшие равновесия между желаемым и осуществимым. 2. Поль ЛЕВО, Маленький Карамазов Повесть, темой которой является альтруизм, а фоном - война, состоит из двух частей. В первой автор знакомит читателя со своим героем в эпоху его юного становления, когда в 30-ых годах н.в. в двадцатилетнем возрасте он отбывает обязательную воинскую повинность в чине кандидата-офицера, с двумя другими товарищами Лораном и рассказчиком. Маленького роста, скромного происхождения, менее образован чем другие, с ограниченными средствами, Густав страдает комплексом неполноценности, компенсируя свое, как ему кажется, униженное положение нарочито грубоватыми манерами и развязной манерой выражаться. Чтобы подшутить над Густавом, не слыхавшим о Достоевском, товарищи прозвали его "Карамазовым" после того, как все трое ездили смотреть в городском театре инсценировку романа русского писателя. Эта кличка привилась. Первая часть кончается женитьбой Лорана, более красивого, образованного и богатого, на девушке, которую он отбил у Густава. Во второй части Густав появляется 10 лет спустя, в первый день войны в Бельгии (10. 5. 40 г.), в военной обстановке. В казарме он встречает своих бывших товарищей по военной службе. В последний день 18-тидневной кампании он добровольно покидает бункер, где находился в безопасности, чтобы пойти за Лораном, проводить его в бункер, а самому занять его место начальника отряда на мельнице под обстрелом неприятеля, где он погибает. Этот поступок рассказчик объясняет тем, что Густав, повидимому простивший бросившую его девушку, ставшую женой Лорана, не хотел, чтобы она осталась вдовой. Он отдал свою жизнь за другого. У автора выбор эпитета "маленький" и прозвища "Карамазов" не случайны. Слово "маленький" указывает не только на малый рост, на скромное происхождение, на пробелы в образовании, но и на несколько униженное, в сравнении с товарищами, общественное положение, вызывая в памяти образы "маленьких людей" у Достоевского. Прозвищем "Карамазов", ставшим из имени собственного нарицательным, (10) автор подчеркивает душевное родство своего героя с Алешей Карамазовым, несмотря на разделяющее их время
199 и пространство. Подобно Алеше, Густав не осуждал людей, не помнил обиды, обладал даром бескорыстной дружбы, не руководствовался абстарктным долгом, а был носителем "деятельной любви" к ближнему. Как и Алеша "он не знал страха, не гордился своим бесстрашием, а вел себя так, как будто бы не понимал, что он смел и бесстрашен" (Братья Карамазовы, 1, 26). Простота и непосредственность его поступка показывает скромное величие души человека, оправдавшего данное ему в шутку прозвище. Его спонтанный подвиг исходит из его внутренних побуждений, а не из послушания христианской заповеди, т.к. в повести нет упоминания о том, был ли он верующим или нет. Вероятно, что в душе своей он является носителем интуитивного христианства. Именно в душевном плане Густав ближе всего стоит к Алеше, "раннему человеколюбцу", "всей силой души своей требующей скорого подвига, с непременным желанием хотя бы всем пожертвовать для этого подвига, даже жизнью" (Бр. Кар. 1, 35). (11) Но в отличие от Алеши, юного энтузиаста, способного принести себя в жертву ради подвига, 30-летний Густав, жертвуя жизнью, не задумываясь совершает его. Однако, в духовном плане Алеша, мистик проникнутый космическим мироощущением, посвятивший свою юную жизнь служению Богу и человеку, является представителем христианского альтруизма, который завещал ему Старец Зосима, учивший, что "все за всех виноваты". И хотя величие подвига Густава подымает его до уровня Алеши, эпитетом "маленький" автор подчеркивает недосягаемость для него духовных вершин героя Достоевского. Возвращаясь к теме альтруизма, следует отметить, что он может иметь разные истоки, но в конечном итоге, это готовность бескорыстно действовать в пользу других, не считаясь со своим личными интересами, вплоть до самопожертвования (высшее проявление альтруизма или любви к ближнему). Если альтруизм Алеши вытекает из его глубокого христианского мировоззрения, если акт альтруизма Густава продиктован внутренними побуждениями и носит спонтанный характер, то у Лупуаня, героя романа Sous-Dostoevskij, он является следствием его политической установки. Руководствуясь словами своего сокамерника докера, с которым он подружился в тюрьме, а именно, что "дружба - это общий кошелек", Лупуань безвозмездно поселяет своего нового друга с семьей в унаследованном им от убитого отца поместье, поручив ему быть сторожем охотничьих угодий. Пережив творческую трагедию художника, вызвавшую его отчуждение ото всех и от мира, Лупуань после своего возрождения избавляется от эгоцентризма и открывает душу свою "деятельному добру", что сближает его с Алешей Карамазовым. Оба рассмотренных произведения лишний раз подтверждают резонанс и наличие отголосков Достоевского в Европейской литературе.
200
В заключение приведем мнение бельгийского романиста А. Торе, который на вопрос московской переводчицы М.В. Веселовской о месте, занимаемом Достоевским в мировой литературе, в своем письме от 20-го мая 1916 г. отвечает: "Не подлежит сомнению, что один из самых первых и в ряду величайших мастеров всех школ и всех времен" и добавляет, что для него лично "значение Достоевского выше литературы. Он воплощает один из величайших инстинктов человечества - альтруизм." (12) ПРИМЕЧАНИЯ
|
 |
University of Toronto | The Department of Slavic Languages and Literatures. © International Dostoevsky Society · Contact Us · · Design: Serguei Stremilov. |