Вера Калмыкова

Справиться с собственным светом
внутри
миры пригасить
до утра
один человек -
сам себе
уже толпа, если много-
функционален
и все зудят - стая мух
пчёл
овощей
платьев в шкафу
планет
как много нас
которые я
ночь
можно стать и не быть

В собственное иное
можно выйти в любой момент
отовсюду:
только прикрой глаза, позабудь глядеть на свою персону,
в дополненье лицом к стене разверни документ
(скажем, паспорт).
И сигай из
между сомкнутых крылышек - в зону

очень яркого света, где краски, читай, слова
совпадают вниз в перекрестьях чужих созвучий,
и звенит венцом набрякшая голова,
оседая семенем в серо-зелёных тучах.

Уходя в иное, не позабудь раскрыть -
оставаясь сухим в своём - над головою солнце;
напитавшись светом, волосы примутся жить
собственным отраженьем (смотри холсты барбизонцев).

Наконец всё закрутится,
заблестит,
как сераль,
дребедени всяческой удаль - радость свободы на миг от сатрапа,
такого урода…

возвратишься совсем другим, но опять к себе,
словно маятник, твёрдо веруя в точку схода.

…и модели нет,
и художник умер,
но вот эти губы -
и совсем живая печаль в уголках,
и вот жёсткие веки
этой модели…

Повешу на стенку
в рамочке
чужую печаль -
для украшения своей жизни.

Ревность - пассия пера
(Женской тщательности тайна).
Так и не пришла пора
Оправдания Натальи.

Что написано пером,
Выправляют пистолетом.
Как же, кончится добром -
Выйти замуж за поэта!

рисунок жизни
до сих пор не совпал
с очертаньем судьбы,
которая путается репьём
то ли в хвосте,
если речь идёт о событии,
то ли в нитях старшей из Парок.
Она оглядывается,
пряжа путается,
получается ерунда.

Каждый
устраивается
жить отражённым светом
светиться
заражаясь
отраженьем чьего-то стиля
языка
облика
отсвета
ещё откуда-то
от кого-то
но вот умереть норовит так,
чтоб самому отразиться
в остающихся здесь:
прикинется неразгаданной
дураками вестью
о путях всеобщего спасения

как будто до него никто не уходил
туда, где он сейчас
совсем один
без нас

Старым домом
четыре года топили новый
улетали в трубу
поднимались кверху
рассыпались в прах
воспоминания
не очень-то счастливого детства
обогревая меня мужа
нашего сына
гостей
собак
кошку
комнатные цветы
яблоки
теперь топим
берёзой, которую нашли в лесу
не вызывающей
никаких
воспоминаний
знаний
значений
смыслов
ассоциаций
только тепло

Дом
наш дом

муж сказал
мы его из себя
вырастили

я сказала
это наш первый ребёнок

наш
дом
в дачной местности
для провождения времени
летом

лето в России
короткое
дача - жильё временное
житьё несерьёзное
времянка
на курьих ножках
а не на ленточном фундаменте

выстроили себе постоянное обиталище
во всеобщем временном
пристанище
тоже

деятели интеллигенты идеалисты

деточка
моя

…два чёрных прямоугольника и два чёрных квадрата над ними
за рамой
уплотняются: падает вечер
в деревне вечер - трагедия темноты

пространство свёрнуто
и отставлено прочь

когда-нибудь
и меня
не будет

С утра в глаза друг другу поглядели
и даже обменялись парой слов
и разбежались.
Долго шила, тёрла,
надраивала, тёрла и пекла.

Работала по клавишам стучала
пока ребёнок спал ловила смыслы
те ускользали
я хватала их
ни разу
не вспомнила ни разу
что я тебя люблю
забыла напрочь
причина та же -
долго тёрла, шила,
надраивала, шила и пекла.

Я посижу без дела пять минут.

Вертоград
никто никого не ест
ни на каких воротах не висит никакое "нет мест"
и все на одном языке говорят
о Боге: ящерица со львом
обмениваются снами
о созерцании
догмата

Вертоград
никто не умирает просто исчезает
растворяется
успев помахать рукой лапой
или оставить
улыбку для дыхания -
тем, кто ещё там
и все занимаются любовью сладко и нежно
без страха, что случится, произойдёт, не получится, не хватит

Вертоград

кошка родила двоих котят
серых обычных
что с ними будет

нежность моя воплощения ждёт.
Что ж, - бытие событийно и время заполнено жестом.
Жёстко условие: стоя, гляди, - у ворот
явится витязь, но ты не познаешь блаженства:

это ж не сон, - это отсвет, по воздуху круг,
тяжесть огня, квадратура воды, истечение тверди,
всё Аристотель напутал, и всё истекает из рук,
путает, кажется, мучит
и требует смерти.

Вечному сумраку станет тягаться невмочь
с кубиком льда в сердцевине. Опустится ночь.

…а у твоей смерти
вероятно, и вовсе не будет глаз
и взгляда не будет - или
она посмотрит не на тебя
она тебя пролистает:
так проглядывают газету,
ожидая кого-то в зале метро

Возвращая меня с этого света на тот,
за которым ещё один, и так
до скончанья света,
будешь зеркалом.
Вероятней всего - прямым.
Чтоб лучи, касаясь тебя,
преломлялись в такт
музыке отражений

Мой мир срединный. Путь на нём лежит.
Идя по мне, он участь и расплата.
Хотел бы разум поле пережить,
за разом раз меняя адресата.

Прошенье в канцелярию небес:
ни доблести, ни подвигов, ни славы.
С припискою внизу: мне больно, бес.
Мне больно, бес. Оставь свои забавы.

Уважаемые пассажиры
Если вас не встретили
Если вы потеряли родных и близких
Вы можете сделать объявление
По громкой связи
Господи услышь меня
Господи скажи ему
Господи поговори со мной
Хоть
Ты

Мы вертели землю пинали и так и сяк
Бороздили её каблуками, как будто плугом
Но земля пустила корни они висят
Раздирая пространства и нам прошивая губы

Зажимая края, мы не хотим смотреть
Как мертвеют клочья и дико синеют раны
Мы не можем смириться но здесь набухает твердь
И над твердью мы подымаемся, бездыханны

Безопасна старая любовь:
Убегать в неё, как в невод -
рыба
убегает:
в замкнутом пространстве,
кажется, не страшно будет жить

Невод подымается из моря
Воздух жабры нежные взрывает
Безопасна старая любовь

год ездила туда-сюда
электричкой
мимо одних и тех же домов, станций, столбов
дорога
вся насквозь пропиталась моей любовью
и теперь её выдыхает
куда ни поверну лицо -
к небу, к луже, к деревянной шпале -
оттуда
тёплое облачко
нежности

беспородный камень
на илистом тесном дне
жарко даже в воде
воде душно
редко дышит вода
словно свет ей рот пережёг
речка бережёт бережок
речку бережок бережёт
вдоль бежит побережье
а камень на дне
один, не
часть суши

Эти книги читай, замечая за текстом меня!
Я для этого спрячусь за каждой из всех героинь.
Вот и буду монашкой, чтоб жизнь скоротать, как в гостях.
Вот и буду кукушкой - бездетна как будто, бездомна.
Вот и буду лягушкой - и даже не царских кровей.
Я хочу, чтобы ты мне сказал,
что любезнее сердцу.
Я твой выбор приму благодарно,
сменю своё тело, лицо
на любое обличье,
которое ты мне
укажешь.

Время, иди вперёд, его унося назад.
Не возвращайся за ним, время, -
там страшная сушь,
дни распадаются,
много часов настаёт,
даже земля, как экзема, пуста и бесплодна.

Помнишь птиц хохолки - колибри и какаду?
Куда
умирали птицы?

Проницая миры спросонья жизнь ворочается тяжело
Мне сквозь сон её многослойный ясно видно добро и зло
Как они поднебесье метят как рассветный огонь шумит
Как рождается в этом свете то что после простор щемит

Мечта
найти в газете
столетней давности
объявление
"ищет место"
позвать
надписать конверт
кинуть в ящик
подождать
и кто-то придёт

Бог с ним, с сознаньем.
Пусть себе течёт.
А я сухою выплыву на берег.

Мне нечего сказать тебе теперь.

Лохматый турок,
продавец подделок,
мне подлинники продал по ошибке,
и взял гроши.
Наверно, огорчился.
А я уж в самолёте - и сознанье
плывёт себе, само себе навстречу.
И знает -
не вернуть и не вернуться.

Снится солнце ребёнку, а в дождь на вспотевшем стекле
жест руки образует мозаичный нимб византийский, -
я не вижу тебя. Сквозь осеннюю нежность стеблей
вижу пятна далёкие на выцветающем солнечном диске.

Память поля, и неба, и призрак сезонных работ,
круговое движенье, руки за стеклом обороты,
а кольцо потерялось, дыханья не слышно,
кончается год,
исчезая, я всё же спрошу тебя:
Кто же ты, кто ты.

Домашних животных общение -
движение, касание, трение
мы тоже вроде бы ходим,
а всё мимо друг друга,
но тем временем
наши души
друг о друга
трутся спинами и боками
мягкие
не прозрачные
звериные
шерстяные

Мой Августин, поедем на метро.
Я в толчее прильну к тебе блаженно.
Бокам и спинам проповедь излишня,
и ты тогда посмотришь на меня…

Будь пристален! Ведь я уже не птица,
Я тёмных лет аляповатый сгусток,
как твердь моя темна!
Как плачут шпалы,
вмурованные в мраморную тьму!

Голову
Иезавели
сорок тысяч братьев съели,
прежде ставя
напоказ:
посмотри, какие губы,
- раз,
посмотри, какие кудри,
- два,
посмотри на левый глаз,
посмотри на правый глаз.
Го-ло-ва!

Выбирали,
Рассмотрели,
Рассуждали меж собой:
этот съест висок, а этот
ушко на зиму засолит,
и, наевшись, станут братья
в сорок тысяч раз сильней.

Как вовремя Лаура умерла!
И прожила, по счастью, бессловесной

Но я стремилась тишину восполнить
Хотя бы тенью прожитой в сознанье

Линеен ритм сердечного движенья
Янтарная пчела уносит мёд
Не покидай моё воображенье
Не оставляй молчание моё

гордость растений -
воображать себя вечно живыми
до самыя смерти;

только не надо боли:
и свет, и тьма
падают вертикалью, когда не ждёшь

спи, мой маленький,
ты,
чьё тело давно сожжено,
а душа не успела родиться,
спи, мой мёртвый,
пусть будет тебе не помехой
отсутствие тела
для сна

как это выглядит без меня?

Поглядеть бы
на предметы,
на свои,
без себя.

А потом
со всеми,
кто ходит, летает, ползает,
плывёт в темноте,
поделиться собственным телом -
как лодкой.

Репетиция смерти.

странствуешь
тайными своими путями,
петляя, запутывая следы,
наступая самому себе на пятки,
чтоб не нашли
разбрасываешь
отражения
иному - стоящему у твоей обочины,
которая для него-то - путь, бег,
только с твоей стороны - на месте,
достаётся
семижды семь отражений

а мне вот
ничего не досталось
кроме самой меня
в тебе отражённой
бабочкой
на булавке

Нам казалось - мы только вдвоём.
А тем временем мир
обстоял нас с обеих сторон.
Ах, зачем мы его не прогнали.

О себе забывали,
в живых что ни день оставаясь,
и ни разу с ума не сошли,
и друг друга ни разу
не убили, хоть, в общем-то, было,
за что убивать, и не раз.

Каждый день по убийству - простая любовная норма.

знать бы закон
отраженья в другом
по скончании жеста, -
вбок бы пошла
задержать отраженье своё.
И превращенья другого
узнать бы секрет хоть один.

© V. Kalmykova

back

top