Лидия Лотман

Юбилей ученого друга.

На оттиске своей статьи, посвященной творчеству нашего учителя, члена-корреспондента Российской академии наук П.Н. Беркова, Илья Захарович Серман надписал мне в 1975 году: "Лиде. В копилку общих воспоминаний".

С тех пор копилка продолжала много лет пополняться. Ее содержимое дорого мне и всегда сохраняло свое непреходящее для меня значение. Оно вечно свежо и живо в моей памяти.

Начала "копилка" наполняться в 1934 году, когда я и Илья Захарович поступили в ЛИФЛИ - Ленинградский институт литературы, истории, философии и лингвистики, который временно заменил факультеты Ленинградского университета и через пару лет вернулся в лоно этого учебного заведения в качестве факультетов. Каждое время, наряду со своей мудростью, имеет свою глупость. Последующие поколения обычно, слыша об этих глупостях, снисходительно улыбаются, но их современников они подчас чувствительно огорчают.

Когда мы поступали в университет, решающее значение имело социальное происхождение абитуриента. Дети рабочих и крестьян при поступлении имели преимущество перед детьми интеллигенции - "служащих", - и молодые люди, имевшие рабочий стаж, тоже имели преимущество перед только что кончившими школу. Мне еще оставалось два месяца до 17 лет, я была дочерью служащего и только что окончила школу, так что поступала по большому конкурсу. Илья уже поработал у станка и был старше меня на 4 года с небольшим, и я его считала "солидным", к тому же он уже в эти ранние годы поражал нас своей большой эрудицией и, удивляясь моему невежеству, иногда назидательным тоном говорил: "Лидочка, надо знать такие вещи!", что меня очень смущало. Вместе с тем Илья - Илюша, как мы его тогда называли, был милым, скромным товарищем, снисходительным к нашим девичьим попыткам его задевать и подшучивать. У нас были общие учителя, мы разделяли увлечения прекрасными лекциями таких из них, как Иван Иванович Толстой, читавший нам античную литературу, Г.А. Гуковский, читавший русскую литературу XVIII и начала XIX века, Л.В. Пумпянский - русскую литературу второй половины XIX века, Л.Л. Раков - античную историю, и скучали на скучных лекциях, исполнителей которых мы не будем сейчас в этой связи упоминать. Остались в памяти детские записочки, остроты и чтение книг, спрятанных под стол, при помощи которых развеивалась эта скука (этот последний способ практиковал еще Пушкин в Лицее).

Я и Илья посещали одни и те же семинары и научные кружки. У меня сохранился протокол заседания научного кружка по изучению литературы XVIII века, на котором обсуждался мой доклад "Поэма-сказка до "Руслана и Людмилы" Пушкина". Вел семинар Г.А. Гуковский, заседание проходило 2/III 1936 г. Его вели Гуковский и А.Г. Дементьев. Илья Серман задал мне первый вопрос: "Как ты понимаешь термин аллегория?" Очевидно я усматривала отказ от тенденции подмены фантазии аллегорией как проявление перехода от стиля классицизма к принципам романтизма. Поэтому Илья в своем выступлении отметил, что "то, что было высказано о судьбах русского сентиментализма и романтизма - плод самостоятельного мышления докладчика". Далее он изложил свою точку зрения на разные течения, из которых складывался сентиментализм. В обсуждении принял участие А. Кукулевич (наш однокурсник), Мирон Левин (студент старшего курса - талантливый и вскоре умерший от туберкулеза), доцент А.Г. Дементьев и др. В связи с докладом ставились широкие вопросы о судьбе литературных стилей, их смене, о соотношении литературного развития и идеологии эпохи. Самые развернутые выступления принадлежали Илье Серману, которого поддержал Г.А. Гуковский, и Мирону Левину. Гуковский похвалил мой доклад, но затем разобрал его "по косточкам", раскритиковав неточность употребления в нем терминов и рыхлость композиции работы, и предупредил, что у меня есть тенденция характеризовать "самоцельное движение и развитие жанра. А это формализм. Нужно точнее искать источники движения".

Наши выступления в семинаре и научном кружке по изучению литературы XVIII века были обработаны, и из них был Гуковским составлен сборник студенческих работ, опубликованный в 1939 г. В этот сборник вошли моя статья "О "Бове" Радищева и традиции жанра поэмы-сказки" и статья Ильи Захаровича Сермана "Басни И.А. Крылова и общественное движение его времени"

Окончив университет и я и Илья оказались в аспирантуре Пушкинского дома (Института литературы Академии наук). Мы опять посещали одни и те же доклады и заседания. Думаю, что Илья Захарович, как и я, помнит, например, заседание Лермонтовской комиссии, которое в качестве председателя вел Борис Михайлович Эйхенбаум. На этом заседании, кроме Бориса Михайловича, выступали Б.В. Томашевский, А.А. Ахматова, М.Л. Лозинский , В.В. Гиппиус, читавший свой перевод поэмы А. Виньи "Элоа", и другие. Думаю, что Илья Захарович вспоминает и доклады Ю.Н. Тынянова, Г.А. Гуковского, Б.В. Томашевского, в частности доклад о "19 октября разных лет" и встречах лицеистов, и даже доклад О.В. Цехновицера о Достоевском, где наряду с анекдотическими высказываниями, он многих поразил, говоря о Достоевском как классике, стоящем рядом с Толстым. В то время в официальных кругах уже начало складываться отношение к Достоевскому как автору, враждебному идеологии нашего общества. Толстому право на безусловное признание давали статьи Ленина о Толстом.

Начиная с пребывания в аспирантуре и впоследствии, работая в качестве научных сотрудников Пушкинского дома, мы постоянно "поддерживали творческий контакт", читали работы друг друга, высказывали свое мнение без всякой дипломатии, подчас спорили. В печати между нами возник спор по поводу рассказа Тургенева "Уездный лекарь". Илья Захарович дает содержательный комментарий к этому рассказу, выявляя биографические факты и впечатления, которые нашли отражение в сюжете этого произведения. При этом он возражает мне, критикуя мое истолкование смысла основной ситуации рассказа. Уже после публикации статьи Ильи Захаровича я спорила с ним устно, но особенно не огорчалась, так как мне представляется, что наши точки зрения не расходятся принципиально и прекрасно "уживаются" друг с другом.

Работы И.З. Сермана не разочаровывают подлинных профессионалов-литературоведов, более того, они, по большей части, вызывают восхищение, так как содержат свежий материал, добытый трудом исследователя, и новые идеи, высказанные взвешенно и с благородным тактом. Широта его научных интересов вызывает удивление и уважение. Так, например, он серьезно и плодотворно занимался литературой XVIII века, создавая работы о творчестве отдельных писателей (Ломоносова, Тредиаковского и др.), монографическое исследование о русском классицизме и его философских основах, и в то же время, столь же увлеченно изучал творчество писателей XIX века - Пушкина, Батюшкова, Тургенева и Достоевского. В статье "От повести к роману" он проследил движение замысла "Преступления и наказания" от малой формы повести-исповеди до социального романа. Эта работа Ильи Захаровича оказалась мне особенно интересна, так как я впоследствии, рассматривая взаимоотношения Достоевского и Помяловского, обнаружила, что личность, судьба и некоторые литературные замыслы этого замечательного шестидесятника оказали влияние на Достоевского в пору его работы над "Преступлением и наказанием". Рядом с моей статьей "Достоевский и Помяловский" в сборнике "Достоевский и его время" (1971 г.) была опубликована содержательная статья Ильи Захаровича "Достоевский и Ап. Григорьев". Этот выдающийся критик-почвенник тоже был объектом постоянного научного внимания Сермана. При огромной эрудиции Ильи Захаровича ему было доступно сближение и сопоставление разных исторических эпох и литературных явлений, следствием которого были свежий взгляд на проблемы, неожиданность выводов и их убедительность. Эта особенность научного "почерка" дала себя знать в цикле его статей, посвященных психологии народа XVII-XVIII вв. в исторической науке и интерпретации ее в литературе (статьи "Пушкин и русская историческая драма 1830 годов" - 1969г., "Академическая наука XIX века и ее отношение к проблемам истории русской литературы" - 1975 г., "Ключевский и русская литература" - 1986 г., "Чудо в исторических представлениях XVII-XVIII веков" - 1995 г.). Эти статьи свидетельствуют о том, сколь долго и упорно он работал над сближением разных сторон этой проблемы в науке и литературе и о плодотворности такого разностороннего к ней подхода.

Широкий спектр вопросов искусства, литературы и исторической мысли, занимавший ученого органически, включается в обширную сферу его исследований, в которой он хозяин, мэтр. Ему доступны все методики литературоведческой науки: он автор монографий, исследовательских и критических статей, публикаций текстов классиков и академического комментария.

В 1997 году И.З. Серман издал под грифом Славистического центра гуманитарного факультета Еврейского университета в Иерусалиме книгу "Михаил Лермонтов". Автоитетные специалисты-исследователи творчества этого любимого в России и хорошо изученного поэта, приняли труд Ильи Захаровича с интересом и одобрением. Серман сумел увидеть в Лермонтове поэта его времени, тогда как большинство авторов, писавших о нем, все свое внимание сосредоточивали на том, что его характеризует как писателя, дающего основание видеть в нем "поэта на все времена". Илья Захарович со свойственной ему объективностью, проявил равную заинтересованность в том, что сближает Лермонтова с другими лириками его эпохи и в том, что дает основание противопоставить его им. Эта книга в настоящее время переиздана в РГГУ и вышла в России.

Наука - общее достояние человечества и общее дело. Таковым она является по самой своей сути, по своим целям и законам. Сознание этой истины нашло свое отражение в деятельности И.З. Сермана и в отношении к нему ученых в России и Израиле, в Америке и Европе. Его труды органически включаются в науку разных стран, находят отклик у ученых-коллег и читателей. Он выступал с лекциями и руководил аспирантами в высших учебных заведениях - Ленинградском, Петербургском университете, Еврейском университете в Иерусалиме, в университетах Соединенных Штатов; явился одним из организаторов и редакторов и автором ряда статей в фундаментальной истории русской литературы на французском языке - "Histoire de la littérature Russe".. Четыре тома этого издания (редакторы: E.Etkind, G.Nivat, I.Serman., V.Strada) вышли под названием: 1) "Des origines aux Lumiéres", 2) "Le XX-e siècle. L'Age d'argent", 3) "Le XX-e siècle. La Révolution et les année vingt", 4) "Le XX-e siècle. Gels et dègels", 5) "Le XIX-e siècle. L'epoque de Pouchkine et de Gogol". В печати находится том "Le XIX-e siècle. Le temps du roman".

И.З. Серман прожил долгую жизнь. Он прошел по дорогам катастрофического XX века крутым маршрутом. Пройти по этому пути, не потеряв веры в высокие идеалы честности, служения долгу, призванию, и сохранить собственное достоинство помогли ему его мужество, стойкость и гуманизм и то, что на всех путях его сопровождали музы истории и поэзии, хранила наука, которая была ничем иным, как любовью к человечеству, желанием познать, понять опыт, мысли и чувства поколений, живших до нас, и наших современников, стремлением дать новую жизнь духовным ценностям, созданным ими и приумножить эти богатства.

© L. Lotman

back

top