Ольга Рубинчик

Еще один дар принимая на легкие руки,
Склонясь благодарно, как клонится речка в излуке,
Любя Твою землю, Любимый, не ведая скуки,
Я все-таки знаю, что всем полагаются муки.

Ты медлишь, Господь, Твоего Тебе детища жалко.
То чудо пошлешь, то укроешь чужим полушалком,
То сон набормочешь, о будущем весть подавая.
Мне дивно, мой Господи, что до сих пор я живая,

Что близкие целы и город не пахнет могилой,
Что мир еще есть кое-как -
О, жалей нас и милуй.

Но я о себе - о частице Единого Духа,
Простейшей частице: улыбка, два глаза, два уха.
И грешной, как та, как любимица та, из Магдалы.
Не те же ль слова и она, припадая, шептала.

На все: "СпасиБог". А чем кончить псалом, я не знаю.
Не времени ли попросить, ибо не успеваю
В положенный срок уложить, будто в короб дорожный,
Дары Твои, что никуда уложить невозможно.

Кричали дети. Город погибал
С Тобой, Господь, согласно Высшей воле.
И некий горожанин начинал
Тяжелый день, прислушиваясь к боли
В ногах и в сердце. Не шумел и ждал
Обещанного в сей еще юдоли.

Он встретился с подругой. Подарил
Ей белых ирисов букет тишайший.
И важного при том не говорил,
Но в храм они отправились ближайший.

А в храме было душно, тяжело.
И вышли за церковную ограду,
Туда, где древо чуть уже цвело,
И встали рядом.

Сквозь ветви колокольня так росла,
Пресветлая, что древо догоняла.
И зацвели на ней колокола,
Как Воскресенья Божьего начало.

И он тогда ее поцеловал,
Положенного не дождавшись знака.
"Бог есть Любовь. А нет Любви, - сказал, -
И Бога нет". И дождь тихонько плакал.

Путь Воскресенья, видно, был не прост
В том городе с его душой пожухлой.
И он повел подругу через мост
И свечку нес, прикрыв, чтоб не потухла.

Нес боль свою. И посреди реки,
Наверное, подумал: "Или - или".
…А между тем, фанаты-рыбаки
Ночь напролет там корюшку удили.

Значит, нам с тобою - острова,
Нежности изменчивой погоды
И дворца Елагина едва
В свете сером брезжащие своды.

Значит, нам с тобою света - край,
Я запомню все его приметы:
Март, апрель, переходящий в рай,
Три Невы, впадающие в Лету.

Сегодня небо снежно и недвижно,
И чистота земли страшна,
И чайки ни за чем. И непостижна
Тройная белизна.

"Согрей меня". Но сам ты этим болен:
Пространством - лихорадкой пустоты.
Нет ни меня, ни дальних колоколен,
Ни деревца, ни путевой версты

В твоих глазах. "Зайдем же в дом, согреться".
Но кажется, побелен даже дом.
Нет ни тебя, ни маленького сердца,
Что билось с перебоями, трудом
Своим гордясь. "Так я пошла?" И гулкий,
И первый, кажется, сегодня звук:
Лифт… А на кухне в блюдце - ломтик булки
С повидлом каплющим - усилье рук
             любимых все-таки.

И вновь приснилось мне, что я не знаю моря.
Оно поблизости, но я о нем забыла.
Вдруг что-то брезжит, брезжит: ЭТО ЗДЕСЬ!
Спешу к нему - и не могу добраться.

Оказывается, в последний день
Я вспомнила о нем. И просто поздно
Уже спешить - хоть ноги омочить,
Песок увидеть, попросить прощанья.

Но я спешу, минуя гомон лиц,
Шум внутренний, густую зелень парков.
Сама себя я за руку тащу
И на холмы с собою подымаюсь.

И к морю выхожу.
И всякий сон
Его иначе вижу, чем когда-то.

Зачем оно мне снится? Каждый год
Я в море плаваю. И даже скучно
Мне в воду лезть, в глухую даль смотреть.

Мне больше по душе холмы и травы,
Подвижность неба, ветра верный пульс.
И все-таки оно мне снится, снится.

Наверно, потому, что я ребенком
Была когда-то им потрясена.
И плавала, и плакала, хватаясь
За камни страшные. Капроновым платком
В тот раз мне мама бедра обернула,
И он всплывал, и было стыдно мне.

А может быть, еще и потому,
Что шла однажды девочкой-подростком
Вдоль моря - и на миг глаза в глаза
Столкнулась с незнакомым. И сильней
В крови, наверно, не было волненья.

А впрочем, ночь еще на берегу, когда мне было двадцать.
Боги, боги - серебряные кони - выходили
На черный берег, где уже без сил
Я падала на землю от любви.

Так вот же сколько было! И притом
Не все я вспомнила. А если: как плыла
За километр от земли, и четко
Мне виделось лицо горы-поэта,
И мне не страшно было умереть?

Но это все, наверное, не то.
А правда в том, что я не знаю моря,
Что мне дано его на миг увидеть -
Во сне, во сне. И снова позабыть.

Полежи со мною на земле.
Мягче пуха? Нет, не мягче тела.
Пусть она понежится в тепле,
Пусть дозреет то, что не дозрело

До того, чтоб прорасти и встать,
Как распятый в небе дуб над нами.
Кем, любимый, ты хотел бы стать
После смерти, если только сами

Сможем выбрать?.. А земля пока
Холодна, ты прав. На корни дуба
Сядем мы. Недвижна и жестка
На его плечах медвежья шуба.

Как Мария, я сижу у ног.
Не спешу, как Марфа, расстараться.
Верю, что из недр земных ты смог
Выбраться, а должен был остаться.

Должен был, да сжалилась земля,
Не взяла того, что причиталось.
Посмотри: постель свою стеля,
Как она невестою убралась!

Так говоришь: forever, навсегда,
Навеки расстаемся?
Летит с небес огромная вода,
Сегодня жди потопа и суда,
А мы еще смеемся.

Последний смех,
Последний взмах и вздох,
Всевластье расстоянья.
И нет суда. Над нами плачет Бог,
Да так, что где-то воздух пересох.
Быть может: до свиданья?

Когда земля огромным животом,
Косматым, ласковым, к тебе прижмется,
На лист линованный, как на аэродром,
Букашка вырулит и ловко развернется,

Не дли метафору, а роды принимай.
Почти невидимый, трепещет хвост творения,
Плодотворит твое стихотворение -
И вот букашки нет: она за край
Внимания отправилась и зрения.

Не спрашивай о большем. Не проси
Узнать, что делают в могилах мертвые.
Забвенье бережно в себе неси,
Не помни новые и полустертые

На плитах надписи. Твоя земля добра,
Ты веришь ей. Растет лопух и слушает,
Что ты плетешь. А росчерки пера
Жерло, как водится, покорно скушает.

Паучок мой затыкает
Свой кусочек пустоты.
Дыры вечные латает,
Не боится высоты.
Листик с лучиком сплетает,
Ус вьюнка, ничьи мечты.

Все на кружево сгодится:
Строчка старого стиха,
Тень знакомца, зернь водицы,
Слов случайных чепуха,
Перышко нездешней птицы,
Дней вчерашняя труха.

Так, мережкой заплетая,
Вышивая васильком,
Знает он или не знает,
Что нам чудится слепая
Девушка святая - Майя
Под вуалькой с паучком?

Помнишь зеркало в ванной?
В пластмассовой черной раме?
С простотой необманной
Полное только нами,

Дарившее отраженье,
Будто на память фото,
Смотревшее без движенья
Вслед нам женою Лота.

А что же нынче? - Меж нами
Даже не меч, но страны,
Лужи и океаны,
Таможни, меридианы.

Весь глобус. Ракетодромы,
Взявшие нас на мушку.
__________

…Стены чужого дома,
Зеркало,
              Раскладушка…

Все пройдет, мой Августин?
Август мой, все продлится.
Все сплетется,
В веках плетет паучок печаль.
И уже не страшно.
Листья летят, как птицы, -
Не вниз, а вдаль.

© O. Rubinchik

back

top