Борев Ю. Б. Эстетика. Теория литературы: Энциклопедический словарь терминов - М.: ООО "Издательство Астрель": ООО "Издательство АСТ", 2003. - 575 с.

Призыв "договориться о терминах" звучит в научных гуманитарных сообществах всё чаще. Но повисает в воздухе: разница в трактовке понятия порой доходит до абсурда. Так в разных статьях одного и того же "Литературного энциклопедического словаря" фабула, например, трактуется как сюжет, а сюжет - как фабула. Ю. Н. Тынянов полагал, что "теория словесности упорно состязается с математикой в чрезвычайно плотных и уверенных статических определениях" совершенно зря - поскольку в области литературы "определения не только не основа, но всё время видоизменяемое эволюционирующим литературным фактом следствие" (ст. "Литературный факт" ¹). Но всё же при знакомстве с научным сочинением хочется понимания - и взаимопонимания. Призрак рушащейся Вавилонской башни незримо присутствует на научных конференциях, где собираются представители более чем одной "школы". С самой "школой", между прочим, тоже всё неясно - "школа" она или же "научная парадигма"? Родственная система мышления распознаётся по словам, которые употребляет неофит: скажешь где-нибудь "школа", и от тебя отвернуться с величайшим презрением. Произнесёшь в ином месте "парадигма" - закидают тухлыми помидорами. Оно понятно: всегда, во все времена, везде и всех встречают по одёжке. Для гуманитария одежда - говорение, parole, так сказать, по Соссюру, и пароль по-нашему: "Стой, кто идёт?" - и "изыди" нарушившему границу. "Метаязык" (в смысле система научных терминов и определений) вытесняет "язык", на котором можно было бы поговорить всем. Но и более того - уничтожает сам себя, поскольку ведь нет единого "метаязыка", есть "метаязыки", они множатся, дробятся, и несть им числа.

Во всей этой апокалиптической межконфессиональной каше страдают не представители школ-парадигм - страдает читатель, тот самый гуманитарный читатель, которому "интересно почитать" или "приятно прикоснуться к". Жреческое самодовольство "узкого круга", точнее, "узких кругов", позволяет взглянуть на него высокомерно - поди, мол, прочь, какое дело… Он был у нас в стране, этот читатель, был совсем недавно, лет ещё десять-пятнадцать назад: он прочитывал всё, что попадалось ему под руку, и благодарно умнел, и тянулся ещё что-нибудь прочитать. Общелитературный язык был ему понятен; он чувствовал языковое родство с автором; автор работал не только на себя, но и на этого читателя. Недаром в СССР в 1970 - 1980-х годах литературоведческие книжки раскупались так же, как художественные. Не стоит объяснять это только читательским голодом и трижды неладным дефицитом.

Сегодня этот читатель - кандидат для занесения в список исчезающих биологических видов. Он страдал-страдал, и вот уже почти истончился, самоуничтожился; куда он ушёл - мы не знаем: знаем лишь, что очень давно нигде его не встречали.

Меж тем энциклопедический словарь терминов "Эстетика. Теория литературы", составленный Юрием Борисовичем Боревым и выпущенный при поддержке РГНФ ² написан как раз для этого читателя - и в надежде, что он всё ещё живёт.

У словаря один автор. Это означает, по крайней мере, что словарь единообразен и казусов типа приведённого нами в начале в нём нет: автор договорился о терминах сам с собой и обнародовал результат консенсуса.

Этот автор появился в науке не вчера, написал и выпустил Бог знает сколько книг, монографий и статей, побывал на Бог знает скольких конференциях и, соответственно, имеет представление о современной гуманитарной науке. Представление достаточно широкое. И заведомо не тенденциозное: это доказывается структурой статей Словаря.

В статье даётся определение, разъяснение, иллюстрации - всё как обычно в словарях. Потом начинаются новации: авторские определения дополняются широким справочным материалом, т. е. информацией о существующих в современной отечественной и зарубежной науке характеристиках и определениях научных терминов. Для этого приводятся сведения из источников (их около пятидесяти), в которых данный термин бытует. Таким образом, перед читателем - не только содержание понятия, но и его объём.

При сегодняшнем положении дел это очень важно и своевременно. Существенно расходятся между собой в терминологическом смысле структурализм, "новая критика", литературоведческая семиотика, рецептивная эстетика, деконструктивизм, герменевтика, нарратология, риторика - не говоря уже о том, что каждая из них находится в непростых отношениях с "классической" "академической" наукой. Ю. Б. Борев делает установку на то, чтобы эти различия учитывать.

Всё, что автор имеет изложить в своём Словаре, он излагает языком точным и ясным. Порой позволяет себе "лирические отступления" историко-культурного или этического характера. Можно спорить, уместна такая информация в словаре или нет, и непримиримых точек зрения будет минимум две (не считая производных от каждой). Но если Словарь попадает в руки человека, желающего прочесть и понять, присутствие автора скорее поможет даже в случае несовпадения точки зрения: личность всегда привлекает больше, чем сухой перечень контекстов и имён.

Словарь принесёт пользу любому гуманитарию, который решит им воспользоваться. Бесполезен он лишь для учёного, заведомо решившего, что истина в последней инстанции и в единственном образе дана только ему.

"Уточняйте значение слов, и вы избавите мир от половины заблуждений" - говорил Декарт. Уточняйте значения слов, и вы станете жить в мире, где противоречия устранимы, а большинство споров не возникают на пустом месте, - добавим мы. Уточняйте их, и достоинство писателя и читателя будет страдать гораздо в меньшей степени, чем в мире озлобленной путаницы. Осмысленный мир - тем более мир многозначный - подобен экуменизму от науки. Что гораздо приятнее, чем войны по типу религиозных.

© V. Vanslov

© V. Kalmykova

1. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. - М.: Наука, 1977. - С. 255
2. Борев Ю. Б. Эстетика. Теория литературы: Энциклопедический словарь терминов / Ю. Б. Борев. - М.: ООО "Издательство Астрель": ООО "Издательство АСТ", 2003. - 575 с.

back

top