Cesare G. De Michelis
Джузеппе Тоффолетто и Мессианские исследования в Италии.
В не слишком обширной литературе последних лет, посвященной философскому мес-сианству, выделяется работа Джерардо Кунико "К истокам философского мессианства" [1], где в современном ключе рассматривается одно из наименее исследованных и наиболее интригующих философских направлений XIX века, которое, как известно, получило большой резонанс и развитие в славянских странах и, в особенности, в Польше и в России.
Констатируя с сожалением, что "напрасно искать следы мессианства в философских словарях и энциклопедиях" (что не вполне соответствует действительности: следует по крайней мере напомнить о статьях Гульельмо Гварилья "Мессианство" в "Enciclopedia filosofica" [2] и Витторио Лантерниана "Мессиа" в "Enciclopedia Einaudi" [3]), Кунико говорит о нем как о скрытом направлении, проявившемся преимущественно в работах мыслителей еврейского происхождения, как например, у Эрнста Блоха, который "в течение всей своей жизни оставался в рамках мессианской проблематики", у молодого Дьердя Лукач, и в поздних трудах Вальтера Бениамина и Теодора В. Адорно. Последний в "Minima moralia" (1951) писал: "Философия […] - это попытка рассмотрения всех вещей так, как они представлялись бы с точки зрения искупления. […] Речь идет об изыскании перспектив, в которых мир пребывает в беспорядке, отчуждается, обнажает свои разломы и трещины, в которых он предстанет однажды, искаженным и недостаточным, в мессианском свете.
Затем автор переходит к "истокам" мессианства, излагая интерпретацию, данную ему польским философом Юзефом Мария Гёне Вроньским (1776 - 1853), чтобы затем обратиться к лекциям Адама Мицкевича в Сорбонне (в которых указывался пример мессианства в лице Анджея Товианьского), и называет "наиболее оригинальным и самостоятельным последователем" идей Гёне Вроньского Августа Чешковоского (1814 - 1894) [4]. Что касается наиболее современной русской историографии, она отдала предпочтение иной эволюционной линии, идущей от Мицкевича к Красиньскому, но лишь в отношении "политического мессианства" [5].
Следуя далее за развитием этого течения мысли в русской культуре, следует отметить статью Риккардо Пиккьо [6], чтобы затем признать правоту Чеслава Милоша в том, что: эсхатологическая и апокалиптическая ориентация русской мысли XIX века является продолжением славянского мессианства. Восхваление польского мессианского философа Августа Чешковского и его обширного труда "Отче наш", которое мы встречаем на последних страницах [7] бердяевской "Русской идеи", подтверждает данный тезис.
Следует отметить, что мысль Чешковского оказала влияние также и на Владимира Соловьева [8], но разговор об этом увел бы нас далеко в сторону. Равным образом мы не последуем далее по интересному пути, предложенному Кунико, но возьмем как отправную точку его указание: "После смерти у Вроньского оказалась небольшая кучка итальянских последователей […], группировавшихся вокруг медика из Виченцы Джузеппе Тоффолетто, который опубликовал целый ряд сочинений и даже перевел на итальянский язык многие работы своего учителя […]. Другим итальянским учеником был Франческо Бертинария, профессор философии Туринского и затем Генуэзского университетов и автор неудачной книжки "Физическая и гиперфизическая психология у Гёне Вроньского" (La psicologia fisica ed iperfisica di Hoenato Wronski, Torino 1877).
Оставим же теперь в стороне Кунико и посмотрим, кто же был этот Тоффолетто.
Джузеппе Тоффолетто (Виченца 1926-1901 [9]) является типичным представителем поколения эпохи Рисорджименто в Италии. После окончания медицинского факультета Падуанского университета, в 1848 г. он сражался добровольцем в Виченце и Тревизо. После капитуляции итальянцев он эмигрировал в Ломбардию, Лигурию и Тоскану и работал (в качестве стенографа) с Беттино Риказоли и Урбано Раттации. Получив Однако ,
возможность возвратиться в свой родной город, он стал главным хирургом в городской больнице Виченцы. Таким образом, его культурная деятельность шла параллельно с медицинской. В частности, его самозабвенный труд по популяризации и экзегетике Гёне Вроньского продолжался с конца шестидесятых годов до середины восьмидесятых годов XIX века.
Прежде, чем кратко описать деятельность Тоффолетто, мне хотелось бы, особенно здесь, напомнить другой эпизод, пусть менее знаменательный, но который, тем не менее, красноречиво свидетельствует о силе гражданского чувства нашего героя. Как уже указывалось мной в другой работе [10], антисемитский памфлет Османа Бея (Фредерик Миллинген) "Завоевание мира евреями" [11] появился на итальянском языке в Венеции в 1880 г. под заголовком "Евреи идут на завоевание мира" (Gli ebrei alla conquista del mondo) и был сразу же принят с недоумением и враждебностью городской газетой "Il Tempo", протестантом Серафино Берруато, социалистом "Спартаком". Однако при написании той работы я не располагал подтверждениями того, что в числе первых суровых критиков мифа "еврейского заговора" следует отметить также Тоффолетто. Последний отозвался на него тоном негодования и протеста на страницах журнала Тиене (в провинции Виченцы) [12], где он кроме того популяризовал идеи Вроньского [13].
Вышесказанное неудивительно, поскольку определенное сходство с еврейской традицией (и по такой теме как мессианство!) явствовало из написанных им сочинений, обложки которых украшали цитаты на иврите (начиная с цитаты из Соломона), а также из самого определения теоретической системы Гёне Вроньского как "сеелианской номоте-тики", где существительное "номотетика" является заимствованием из греческого, мало-употребимым уже в те годы [14], в то время как прилагательное "сеелианский" взято из "иврита или священного языка" [15], а именно как производное от леммы "разум". Одним словом данное определение означает "разумное законодательство".
"Мессианское" творчество Тоффолетто, брошюры за его подписью и работы Гёне Вроньского с его предисловием, комментарием и в его переводе (с французского) на итальянский язык представляют собой библиографическая редкость. О нем лишь частично упоминается в замечательном библиографическом исследовании о полонистике в Италии Марии и Марины Берсано-Беже [16], и только незначительная его часть представлена в двух итальянских государственных библиотеках (Флоренции и Рима). Работы Тоффолетто не зарегистрированы даже в Каталоге итальянских книг XIX века (CLIO). И если мы в состоянии сегодня представить здесь описание данных трудов, пусть неполное, но в сущности приемлемое, это стало возможным благодаря Коллекции, хранящейся в Берто-лианской библиотеке г. Виченца [17].
Основной вклад, сделанный Тоффолетто в исследование мысли польского философа, представляет собой составленное им издание, публиковавшееся в Виченце в издательстве Капротти с 1870 по 1873 г.г., "Итальянский сборник философских сочинений Гёне Вроньского" (Collezione italiana degli scritti filosofici di Hoene Wronki) в четырех томах. Речь идет о переводах основных работ Вроньского, начиная с "Introduction a un ouvrage intitule "Sphinx" ou la Nomothetique" (Париж 1818), которые затем были большей частью вновь опубликованы в однотомном издании по случаю предполагаемого столетия со дня рождения автора [18], Мессианство, окончательный союз философии и религии, составляющий абсолютную философию "Messianismo, unione finale della filosofia e della religione, costituente la filosofia assoluta" (Vicenza 1878).
Тоффолетто, который утверждал, что он знал труды польского философа начиная с пятидесятых годов [19] и что он был "твердо уверен, что философская доктрина Вроньского может оказаться чрезвычайно полезной для общества в целом и для моей родины в частности" [20], считает, что наступил подходящий момент для их популяризации в Италии, которая "как и тогдашняя (1832) Франция, только что освободилась от интеллектуального рабства" [21]. Несмотря на это, Тоффолетто отдает себе отчет, что речь идет об "учении, которое подверглось постоянному и намеренному удушению" [22]. Более того, "среди тех, кто пользуется репутацией образованных людей, философская система Вроньского не просто неизвестна, но и дискредитирована" [23], ибо, как утверждают ее противники, "человек, существо смертное, не может достигнуть бесконечности" [24]. Но именно дерзновенность замысла Вроньского очаровала Тоффолетто ("его учение претендует на то, чтобы дать истину наукам, беспорность философии, безупречность человеческому разуму" [25]). Впрочем, в "Проспекте" дается теологическая мотивация данного проекта:
"1. Абсолют завоеван на земле человеческим разумом; 2) Слово также завоевано на земле человеческим разумом. Это двойное открытие, которое, в сущности, сводится к единому, представляет собой дело мессианства, ожидаемое столь долгое время" [26].
В подобной перспективе Тоффолетто недвусмысленно указывает, что "персони-фикацию мессианства в Мессии не следует считать ничем иным как аллегорическим выражением, единственным способным в детстве человечества конкретно характеризовать абстрактную идею мессианства" [27].
Тоффолетто от себя добавляет, что "к этому первому практическому определению откровения принадлежат Ветхий завет и, как следствие, религия народа Израиля, высокое ожидание Мессии которого выдает одновременное предчувствие откровения Слова и решения этого великого вопроса" [28], т.е обретения Абсолюта.
Работа по популяризации, предпринятая Тоффолетто в период с 1868 [29] по 1885 [30] г.г., несмотря на учреждение "Комитета по распространению мессианских исследований в Италии" (оставшегося на виртуальной стадии, поскольку он сам оказался первым и единственным членом под псевдонимом "Агав" [31]), не получила большого резонанса. Кроме книги Франческо Бертинария и ряда менее значительных выступлений, о которых пойдет речь далее, единственным результатом, имевшим определенное значение, явилась полемика с католической прессой.
Среди прочих предпринятых Тоффолетто мероприятий, он также опубликовал брошюру под названием "Благая весть для людей сегодняшнего дня" (Buona Novella per gli uomini d'oggidi) от 15 августа 1879 г.. На него статьей "Исследования итальянцев с точки зрения папы и с точки зрения революции" (Gli studii degli italiani secondo il papa, e secondo la rivoluzione) ответила 19 августа туринская газета "Unita cattolica" (которая десятью годами позже связывала "решение еврейского вопроса с реставрацией земной власти Церкви" [32]), утверждавшая, что "Вроньский [33] был одним из тех поляков, которые, найдя прибежище во Франции, искажали правоту своего дела теориями, являвшимися одновременно старинными и богохульными". Католическая газета не сомневалась в том, что польский философ эмигрировал во Францию после восстания 1830-1831 г.г. (хотя в действительности он переехал туда уже в 1800 г.), и в особенности в том, что его месси-анство можно соотнести с той этеродоксальной линией, пусть и католического толка, которую прославили Мицкевич и Товианьский: "самозванство мессианства, - писала газета, - является наказанием божьим для народов, восстающих против Папы", против которых святая римская церковь боролась с инквизиторской яростью [34].
Не вникая в националистическое мессианство Товианьского и еще менее в его отношения с философским мессианством, следует тем не менее напомнить, что его успех в Италии был явно большим, чем выпавший на долю Вроньского. Благодаря работам последователя Маццини Аттилио Беже (самого Маццини также привлекало польское [35] "политическое мессианство") оно даже оказал влияние на Антонио Фогаццаро [36] (настолько, что последний "на страницах "Святого" воскрешает послание польского реформиста Анджея Товианьского" [37]), и в его лице, по крайней мере частично, на модернизм в целом.
Можно поэтому понять, почему само слово "мессианство" вызывало тревогу в католических кругах, тем более всего через нескольких лет с момента освобождения Рима от власти папства (1870). Именно на это возражает Тоффолетто в "Приложении к благой вести для людей сегодняшнего дня" (Appendice alla Buona Novella per gli uomini di oggidi) от 24 августа 1879 года, в котором он среди прочего просит "L'Unita cattolica" "разъяснить ошибочную путаницу между мессианством Вроньского и одноименной богохульной доктриной, которую Мицкевич проповедовал во Французской коллегии". Однако, эта просьба осталась без ответа. Под предлогом того, что ответ был опубликован под псевдо-нимом (обычным Агав, от имени "Комитета"), "L'Unita Cattolica" отказалась опровергнуть что бы то ни было, тем самым дав возможность клерикальной газетенке Виченцы "Il Berico" (7.IX.1879) безнаказанно повторить "все измышления "L'Unita Cattolica"". Возможно и по этой причине последним сочинением Гёне Вроньского, которое Тоффолетто (не питавший никаких реформистских амбиций) опубликовал в Италии, явились "Два послания к великим понтификам" (Due epistole ai Sommi Pontefici, Виченца 1886).
Этим закончился в области Венето успех Гёне Вроньского трудами врача Джузеппе Тоффолетто. Прочие связанные с этим события на территории Италии также немно-гочисленны.
Первое касается выдающегося деятеля итальянского Рисорджименто, Теренция Мамиани-делла-Ровере (1799-1885), бывшего профессора философии Туринского университета (1857), позднее римского, после освобождения города, (1871), министра образования в правительстве Кавура (1861) и, с 1864 года, сенатора Итальянского королевства. В последние годы жизни его деятельность сосредоточилась на принадлежащем ему журнале "La filosofia nelle scuole italiane", где в 1877 году [38] появился поверхностный портрет Гёне Вроньского, который по всей видимости в большей степени обязан неутомимой деятельности Тоффолетто в те годы, чем парижским изданиям, не продолжавшимся после 1861 года. Мамиани писал: "Вроньский, польский изгнанник, плодовитый и неутомимый писатель, оставил о своем таланте весьма разноречивую славу. Он безусловно был постоянен Абсолюту, но сам же он представлял его в образе сфинкса", имея ввиду, что сам писатель не знал, чем же был Абсолют на самом деле.
Более важной с библиографической точки зрения остается "несчастная книжка" Франческо Бертинария "Физическая и гиперфизическая психология у Гёне Вроньского" [39]. Бертинария (1816-1892) [40] занял место Мамиани на кафедре философии Туринского университета (1860), и затем преподавал (1865) историю философии в Генуэзском университете. Его интерес к Гёне Вроньскому вписывается в феномен возрождения интереса к идеалистическим темам под влиянием кантианства, в годы господства позитивизма.
Прежде чем кратко пояснить, о чем идет речь, следует остановиться на этом любо-пытном итальянском переводе фамилии Гёне как "Hoenato". Во французских изданиях работ Вроньского возникла привычка писать это имя с ударением на последней букве ("Hoene") с тем, чтобы облегчить прочтение его французами. Ученый итальянский про-фессор, возможно именно потому, что туринец, счел это "ne" причастием прошедшего времени от "naitre" и перевел его на итальянский, благодаря чему получилось нечто вроде "Гое-рожденный".
Преодолев препятствие с ономастикой, следует отметить, что том Бертинарии пред) ставляется антологией с комментариями работ Гёне Вроньского (по мнению Кунико [41] даже "несерьезной антологией"), имеющей преимущественно иллюстрационные и дидактические цели. Автор описывает в приемлемой манере учение Вроньского, утверждая, что (с. 5) оно "собирает ценности целого немецкого философского течения, совершает его и закрывает цикл, открытый кантианским критицизмом", и рассматривает в рамках его понятие "мессианство" если не оригинальным, то по крайней мере корректным образом (с. 113): "Форма Автономности = МЕССИАНСТВО. Комментарий: Если из-за гетерономной формы Дух склонен к послушанию чужого закона, то из-за автономной формы он приводит в действие, или лучше сказать, действует согласно собственной сущности в порядке своей конечной цели, своего назначения. Такая склонность по праву именуется "Мессианство", так как Мессианизм и состоит в знании телеологической цели и в деянии для ее достижения".
Таким образом, речь идет в сущности о менее сочувственном и более схематическом представлении мысли Гёне Вроньского в сравнении с Тоффолетто (возможно, оно подошло бы для университетского курса), которое тем не менее в ином историческом контексте могло бы способствовать распространению данной философии.
В последующие десятилетия Гёне Вроньский продолжал вызывать определенный интерес своими математическими исследованиями. Массон Микеле Мартоне [42] посвятил им три брошюры, а католический священник Савино Коронато [43] - статью. Наиболее значительной работой является сообщение известного математика Джузеппе Пеано (1858-1932) для Академии деи Линчеи в начале XX века [44]. Но для "философского мессианства" Вроньского было одновременно слишком поздно и слишком рано в контексте развития философии в Италии.
Слишком поздно, поскольку "сеелианская номотетика" была разработана в 30-ые годы XIX века, когда в Италии во главе философского дискурса спиритуалистического харак-тера, с попытками примирить философию и религию, находились Розмини и Джиоберти, в сравнении с которыми мессианство представлялось лишенным контекста и в конечном счете чудаковатым. Но было и слишком рано, поскольку распространение в Италии "фило-софского мессианства" совпало по времени с мощным позитивизмом Ардиго (1828 - 1920) и Ломброзо (1836 - 1909), реакция на который имела место лишь в начале последующего столетия в нео-идеализме Кроче и Джентиле, в то время как при существовавшем положении дел "мессианство" оставалось в путах эпигонов спиритуализма [45].
Примечания:
© C.De Mikelis
|
TSQ 34
Toronto Slavic Annual 2003
Arkadii Shteinvberg. The second way
Roman Timenchik. Anna Akhmatova in 60s
Le Studio Franco-Russe
back
