Тимур Гузаиров
"ПРАВЕДНЫЙ СУДЬЯ" ИЛИ
"МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ":
КОНЦЕПЦИЯ МОНАРХА В "ЗАПИСКЕ О
Н. ТУРГЕНЕВЕ" В. А. ЖУКОВСКОГО
"Записка о Н. Тургеневе" принадлежит к числу почти неисследованных текстов Жуковского. Ее касались лишь отчасти Н. Дубровин, Е. Тарасов, Н. В. Самовер, Л. Н. Киселева, т.е. исследователи, писавшие либо о Н. Тургеневе, либо о проблемах "Жуковский и декабристы", "Жуковский и власть в 1830-е гг."1. Но до сих пор нет специальной работы, посвященной анализу этого текста. Рассмотрение данного документа, по нашему мнению, позволило бы более глубоко понять позицию Жуковского конца 1820-х гг. и, в частности, отношения между Жуковским и властью в 1826-1827 гг.
"Записка о Н. Тургеневе" - это апология друга, обвиненного в участии в тайных обществах и в умысле на цареубийство. Николай Иванович Тургенев - автор книги "Опыт теории налогов", арзамасец, известный государственный деятель (1818-1824), а также член "Союза Благоденствия" - был привлечен к ответу "по делу о возмущении 14 декабря 1825 г.", как говорилось в официальных документах, хотя с апреля 1824 г. жил за границей. Он был осужден на основании показаний свидетелей к смертной казни, хотя лично так и не предстал перед судом. Во время судебного разбирательства Тургенев находился в Англии, которая предоставила ему политическое убежище. Ход расследования и противоречивые обстоятельства дела Тургенева вызвали сомнения у близко знавших его людей в справедливости николаевского судопроизводства. Это, в свою очередь, вызвало ряд попыток заступиться за своего друга перед царем.
В декабре 1827 г. Жуковский передает Николаю I оправдательную записку Н. Тургенева и его письмо к императору, а также письмо графини Г. Разумовской с просьбой о помиловании Тургенева и, как мы предполагаем, собственную "Записку о Н. Тургеневе". Несмотря на общую цель - смягчить участь "декабриста без декабря" - эти тексты различаются тактикой защиты Тургенева и способом обращения к царю. Это является, на наш взгляд, результатом разного понимания идеи справедливости и роли монарха в осуществлении правосудия. Рассматривая текст "Записки о Н. Тургеневе" Жуковского, мы попытаемся реконструировать его концепцию самодержавной власти, в частности, представление поэта о царе - то, кем он должен быть, говоря словами французских юристов XVII-XVIII вв.: "праведным судьей" или "милостивым государем".
Суд над декабристами был одним из составляющих элементов в представлении Николая I о власти, о чем писал в своей книге "Scenarious of Power" американский исследователь Р. Вортман2. Согласно этому сценарию, монарх выступает как олицетворение общественных правил и законов. В беседе с французским послом Николай I сказал ему о деле декабристов: "Закон диктует наказание. Я буду беспристрастным. Мне суждено дать урок России и Европе"3. В общественном сознании Николай I настойчиво формирует представление: царь - это хранитель правосудия, но одновременно педалирует и другую идею: царь - милостивый монарх. Показательный пример - слова, приведенные в списке "Достопамятных происшествий" 1826 г., под числом 13 июля в Месяцеслове на лето от Рождества Христова 1827: "Приговор Верховного уголовного суда над государственными преступниками исполнен с возможным милосердием"4. Эти слова звучали невольной иронией, так как было известно, что во время казни два декабриста сначала сорвались с виселицы, что по существующим законам не позволяло повторно их наказывать (т.е. вешать) за одно и то же преступление, однако казнь была приведена в исполнение.
Ходатайства за Н. Тургенева апеллируют к справедливости и человеколюбию государя, т.е. к тем чертам, которые оформляли образ монарха в представлении подданных. При этом всегда резко противопоставляются Николай I как воплощение закона и судебная система как воплощение произвола. "Приношу, Государь, к Вашему трону мою исповедь; в ней все сказано, - писал Н. Тургенев в письме к Николаю I - <…> Судьи мои те, кои могли поставить меня наряду с изменниками и убийцами, не примут ее. Но Вы, Государь, судья моих судей <курсив мой. - Т. Г.>, обратите на нее взгляд внимательный"5.
В своей "Записке" Жуковский избирает иную тактику. Он стремится установить между собой как автором и Николаем I как читателем отношения адвоката и судьи, а не просителя и милостивого государя. Жуковский избегает характерных для других текстов клише, вроде: "Всемилостивый государь, на коленях прошу о Николае Тургеневе"6 (из прошения самого поэта 1826 г.), или "Я не могу не искать облегчения от сего бремени в великодушии Вашего Императорского Величества <…> К Вам, Всемилостивейший Государь, и обращаюсь"7 (из письма Н. Тургенева к Николаю I). В тексте нет ни одного прямого обращения к императору, "Записка" начинается с цитаты из приговора Н. Тургенева и строится в виде вопросов и ответов, что, по нашему мнению, напоминает судебные прения.
Текст Жуковского состоит из трех частей. В первых двух, самых больших по объему, поэт, анализируя приговор суда и обстоятельства дела своего друга, приводит читателя к мысли о несправедливом осуждении Н. Тургенева и о необходимости его оправдания по закону: "Следственно Тургенев не может быть осужден как преступник, замышлявший цареубийство и ниспровержение установленного в России порядка. <…> Во всем, что против него сказано на допросах, гораздо более материалов для его оправдания, нежели для его осуждения. <…> Итак, своею неявкою он положил только препятствие суду оправдать его"8, - констатирует автор "Записки".
В своем тексте Жуковский пытается воссоздать предполагаемый разговор между ним и монархом по делу Тургенева. Хотелось бы подчеркнуть при этом, что Жуковский, как нам кажется, намеренно пишет на языке понятий николаевской эпохи. Проиллюстрируем это утверждение примером.
В процессе работы над "Запиской" поэт активно использовал письма самого Тургенева. В одном из писем к брату, А. Тургеневу, декабрист писал: "На слова, что я Якобинец, можно отвечать, что я желал освобождения крестьян посредством правительства и так как сие доказывается всеми моими поступками в Совете"9. Жуковский в "Записке" подхватывает эту идею, хотя несколько трансформирует высказывание Тургенева: "Он утверждал, что свободу крестьянам в России может приготовить и даровать одна только самодержавная власть" (Записка, 18). Смещение акцента с "правительства" на "самодержавную власть" кажется нам неслучайным: это - сознательный отказ от политической терминологии александровского правления и переход на новый язык николаевского времени.
Николай I всячески подчеркивал роль монарха, в частности, изменил официальную формулу, использовавшуюся при подписании указов. Приведем выдержку из письма М. М. Фока к А. Х. Бенкендорфу: "В предшествующее царствование было сделано все, чтобы умалить права государя, как самодержца. Ему ли говорить <…> "ознакомившись с мнением государственного совета", мы повелели и повелеваем! Не следует приучать наш слух к такому тону; не надо государственного совета… По-видимому, государь <Николай I. - Т. Г.> также сознает эту истину, и очень вероятно, что он <…> один будет издавать законы, и мы не увидим более постановлений, появляющихся под различными формами"10.
Таким образом, утверждение Жуковского о необходимости отмены крепостного права с помощью самодержавной власти непосредственно апеллирует к идеологии Николая I и позволяет представить Н. Тургенева как идейного союзника монарха.
Однако вернемся к самой "Записке". Тактика защиты Тургенева Жуковским основывается на доводе, что Н. Тургенев не может быть осужден по существующим законам. Вот аргументы поэта:
1. Тургенев участвовал в тайном обществе тогда, когда они еще не были запрещены, т.е. до 1822 г.;
2. за неявку на суд вина законом не определена: "Следовательно неявка не есть сама по себе вина" (Записка, 16).
Не случайно поэтому акцентирование поэтом юридических, формальных доказательств невиновности Тургенева. По мнению Жуковского, монарх должен быть праведным и справедливым судьей. "Цель беспристрастного суда <т.е. монаршего, в рамках данного текста. - Т. Г.> есть не обвинение и не оправдание, а одна правда… Отыскание вины и отыскание невинности равно должны быть для суда святы, ибо и в этом и в другом равно может заключаться правда" (Записка, 17).
Однако Жуковский, несмотря на требование правосудия, заканчивает "Записку" просьбой о монаршей милости: "Если государь окажет ему милость, повелев миссиям не тревожить его нигде в Европе вне России, то сия милость будет в то же время и справедливостью" (Записка, 23). Означает ли это отказ Жуковского от претензий на оправдание по закону?
Написав "Записку о Н. Тургеневе", Жуковский еще до подачи царю дал ее для прочтения помощнику министра юстиции, бывшему арзамасцу Дм. Дашкову. Оправдательный документ убедил Дашкова в невиновности Тургенева, однако он заметил: "Правительство не должно признаваться в несправедливости, оказанной лицу частному"11. Другими словами, по логике верного чиновника, монарх, как олицетворение законности, не всегда может следовать закону и быть беспристрастным судьей. Поэтому Жуковский и предлагает компромиссное решение: в качестве милости позволить Тургеневу переехать из Англии на материк. Это будет и проявлением великодушия царя, но одновременно и частичным признанием невиновности Тургенева ("сама справедливость требует облегчить его положение" - Записка, 23).
Если в "Капитанской дочке" А. С. Пушкина, как пишет М. С. Неклюдова, "апелляция к милости (в отличие от "справедливости") означает отказ от более законных претензий"12, то в "Записке о Н. Тургеневе" Жуковского понятия справедливости и милости оказываются взаимосвязанными.
Первые две части текста, где поэт разбирает следственное дело Тургенева и настаивает на совершении правосудия, подготавливают третью часть - просьбу о монаршей милости. Жуковский, подавая письмо Г. Разумовской к Николаю I, сопроводил его своим личным письмом к государю, где писал: "Минута, в которую открывается невинность или в которую хоть часть вины снимается с осужденного, есть минута лучшая царей; ибо в такую минуту и узнается и радует всемогущество, которого истинное имя есть милосердие"13. Это - ключ к пониманию как композиции текста, так и концепции монарха в "Записке о Н. Тургеневе". Государь, по мнению поэта, должен оказать милосердие осужденному Тургеневу не только потому, что милость - прерогатива монарха, но и потому, что царь тем самым продемонстрирует, что вина осужденного не столь велика и он со временем может быть оправдан. Чтобы быть "милостивым государем", монарх должен быть одновременно и "праведным судьей" (т.е. точно следовать закону).
Соблюдение законности в государстве и нравственный облик царя, как гаранта правового общества, являются, как считает Жуковский, основами самодержавной власти. В статье 1829 г. "Польза истории для государей" он написал: "Уважай закон и научи его уважать своим примером: закон, пренебрегаемый царем, не будет и храним народом"14.
Жуковский по своему мировоззрению - монархист. Однако его взгляд на монарха и власть часто расходится с общепринятым. Было бы, на наш взгляд, интересно в дальнейшем обозначить как точки пересечения, так и различия между позицией Жуковского и официальной доктриной в 1830-е гг.
ПРИМЕЧАНИЯ
© T. Guzairov
|
TSQ 34
Toronto Slavic Annual 2003
Arkadii Shteinvberg. The second way
Roman Timenchik. Anna Akhmatova in 60s
Le Studio Franco-Russe
back
