МАРИЯ МАЙОФИС

ЗАПАДНО-ЕВРОПЕЙСКИЕ ИСТОЧНИКИ
"КРАТКОГО ИЗЫСКАНИЯ О
ГИПЕРБОРЕАНАХ" В.В.КАПНИСТА

Замысел "Краткого изыскания о гипербореанах" В. В. Капниста относится к 1780-1790-ым гг. Работа над статьей была завершена лишь в 1814 г., а публикация в книжках "Чтений в Беседе любителей русского слова" состоялась в начале 1815. Это сочинение Капниста было непосредственно связано с развернувшейся в 1813-1815 гг. полемикой о русском размере гомеровской "Илиады". Наиболее активными участниками споров были С. С. Уваров, ратовавший за гекзаметрический перевод греческого эпоса, и сам В. В. Капнист, отстаивавший преимущества русского былинного стиха. С исторической победой Уварова, к мнению которого присоединились Н. И. Гнедич и его главный консультант и помощник А. Н. Оленин, канули в Лету или сделались совершенно непонятными для современного читателя отдельные положения позиции Капниста.

По своим выводам и способу подачи материала "Краткое изыскание о гипербореанах" представляется более чем странным текстом. Капнист говорит о реальном существовании мифологического народа гипербореан, который, судя по данным античных памятников, располагался к северу от Греции; сказочная страна гипербореан была родиной Зевса, Прометея, Сатурна, быть может, Геракла; там располагалась гора Атлас, которая известна в новое время под именем Алтай, туда каждые 19 лет приходил Аполлон, оттуда было перенесено в Дельфы служение богам греческого пантеона. Гипербореане также даровали грекам словесность, музыку и религию.

Гипербореане, по мнению Капниста, являлись предками русских. "Может быть, ослепляет меня сродное отчизнолюбию пристрастие; но я твердо уверен об отличном перед прочими народами преимуществе русского языка, музыки и стихосложения; и смею заключить после рачительного исследования, что оно оставлено нам в наследство от народа, в отдаленнейших временах знаменитого, просвещением своим озарившим пределы древнея Греции, гордившейся знаниями своими"¹. Отдельные несоответствия между данными греческих источников и реальным положением дел (теплый климат в стране гипербореан и российские морозы) находят объяснение: "Долговременная ночь была тогда отрадна и нынешние полуночные морозы весьма умеренно прохлаждали воздух. Доказательством сему служат отыскиваемые в Сибири слоновые кости и находимые в окаменелостях виды растений, ныне в самой только горячей стране прозябающих"².

Эти доводы должны были убедить оппонентов Капниста в том, что греки не есть совершеннейший народ, а гекзаметр, соответственно, не является самым верным и адекватным размером русской "Илиады". Былинный стих не просто более органичен русскому языку, но и древнее и совершеннее греческих размеров. Эти антиэллинистические выпады были направлены не только против С. С. Уварова, но и против Н. И. Гнедича, речь которого "О причинах, замедляющих успехи нашей словесности", произнесенная при открытии Императорской публичной библиотеки в январе 1814 г., стала манифестом русского послевоенного эллинофильства и программой кружка А. Н. Оленина. Единомышленники Гнедича, опираясь на идеи немецкого философа и искусствоведа И.-И. Винкельмана, видели в греческом искусстве едва ли не единственный источник, способный постоянно обогащать российскую словесность и развивать ее авторские таланты.

Исследование Капниста, несомненно, инспирировано патриотическими сочинениями А. С. Шишкова: принадлежащими его перу высочайшими манифестами 1812 - 1815 годов, знаменитым "Рассуждением о любви к Отечеству" и книгой 1812 г. "Разговоры о словесности". Совпадения имеют место как на идейном, так и на лексическом уровне, однако у Шишкова нет ни резких антиэллинистических пассажей, ни упоминаний о мифологических предках русского народа. Мы решимся выдвинуть гипотезу о возможном влиянии на Капниста идей английской ориенталистики конца XVIII - начала XIX столетия и прежде всего трудов Уильяма Джонса.

Уильям Джонс (Willam Jones: 1746 - 1794) - английский востоковед, знаток многих европейских и азиатских языков, автор учебников персидского и санскрита, составитель персидских и арабских антологий, переводчик и популяризатор азиатской литературы, познакомивший просвещенную Европу с историей Надер-шаха и драмой Калидасы "Шакунтала". Джонс, будучи юристом и активным политическим деятелем, уехал в 1780-ые годы в Индию и основал в Калькутте общество по изучению азиатских древностей и истории, стал президентом этого общества, издателем и основным автором его печатного органа - журнала "Исследования Азии" (Asiatic researches), где публиковались новонайденные тексты на персидском, хинди и санскрите, их английские переводы, записки по астрономии, зоологии, диалектологии Азии и истории ее обществ. Джонс в 1784 году опубликовал в журнале программную статью "О богах Греции, Италии и Индии", а затем посвятил пять исследований пяти главным народам Азии.

Изложенная в работах Джонса история происхождения человеческой цивилизации фактически является открытием индоевропейской общности. В статье "О богах Греции..." было установлено родство греков, италийцев и индусов через сходство их мифологических систем. Затем к этому тройственному союзу был подключен и Египет: "В конце концов мы согласимся с мистером Брайантом, что египтяне, индусы, греки и италийцы расселялись изначально из одного и того же места, и что те же народы перенесли свою религию и науки в Китай и Японию, не можем ли мы добавить - даже в Мексику и Перу?"³. Круг родственных народов со временем расширяется: прибавляются персы, эфиопы, финикийцы, тосканцы, скифы, готы, кельты, китайцы и японцы⁴. "Колыбелью цивилизации" Джонс называет Персию, а имя народа-прародителя отдает индусам⁵.

Видя в азиатской культуре неразрывное единство мифологии и истории, поэзии и предания, Джонс называет древнейшую Персию платоновской Атлантидой, отождествляет героев Фирдоуси с реальными персидскими монархами, прослеживает черты скифской и гиперборейской мифологии в религии и обрядах индусов⁶. Насколько мы можем судить по высказываниям самого Джонса, он был хорошо знаком с винкельмановской теорией античности и, возможно, сам видел себя персидским или индийским Винкельманом. Вообще множество нелепых утверждений "Краткого изыскания о гипербореанах" находят отклики в работах Джонса; непонятно лишь, каким образом не знавший английского языка и не проявлявший видимого интереса к английской культуре Капнист мог быть знаком с изданиями калькуттского общества? Обратимся к истории восприятия английской ориенталистики в России конца XVIII - начала XIX века.

В 1795 году в Санкт-Петербурге вышла в свет книга английского медика на русской службе Матвея Гутри (1743 - 1807) "Dissertations sur les antiquitеs de Russie" ("Разыскания о русских древностях")⁷. Описывая русские обряды, быт, музыку и музыкальные инструменты, поверья и языческих славянских богов, Гутри сопоставляет их с греческими и использует метод и теорию Уильяма Джонса - греки, как и северные народы, происходят из Азии. Материалы русской этнографии на законных правах входили в обиход западной науки⁸.

Гипотеза "общего и одинакового происхождения русских и греков" представляется собственным изобретением Гутри (русские и вообще славяне в статьях "Asiatic researches" не упоминаются). Кроме того, он делает однозначный вывод о вторичном характере греческой мифологической системы, тогда как Джонсу в его статье "О богах Греции..." было важнее первоначальное единство трех пантеонов. Впрочем, книга Гутри вполне органично входит в традицию "Asiatic researches"; возможно, сам факт отсутствия русских в составленном Джонсом перечне народов-"родственников" задел бывшего тогда ярым русофилом Матвея Гутри; он решил пополнить список и ввести обитателей приютившей его страны в новую универсальную модель генезиса цивилизации наравне с предками своих соотечественников, друидами.

"Разыскания...", несомненно, имели хождение в кругу Г. Р. Державина - Н. А. Львова; в "Рассуждении о лирической поэзии и об оде" (1812) Державин делает выпад в сторону Гутри, не обнародовавшего авторство Львова при ссылке на знаменитое "Собрание русских песен" 1790⁹. Последовавшая в 1796 году смерть Екатерины II обусловила определенный спад интереса как к восточной политике, так и к греческой проблематике. К тому же заключенный в 1800 году недолговечный союз с Наполеоном сделал невозможными какие бы то ни было упоминания об английской науке.

Положение изменилось с воцарением Александра I. В новом императоре видели продолжателя восточной политики Екатерины II и наследника традиций легендарного завоевателя Азии Александра Македонского, на сравнение с которым напрашивалось специально с этой целью данное будущему императору имя. Державин написал Александру коронационную оду от имени индийского брамина. Самому ли поэту пришла в голову эта мысль или же идея стихотворения "К царевичу Хлору" была подсказана просвещенными друзьями, отдельное его издание 1803 г. выдает следы кропотливой работы по крайней мере четырех человек. Послание Александру I, как и большинство остальных стихотворений Державина, обрамлено двумя виньетками. Авторами первой из них считаются художник Егоров и гравировавший по его рисунку англичанин Сандерс, второй - Н. А. Львов. Егоров, как известно по истории издания сочинений Державина, был коллегой и учеником А. Н. Оленина и рисовал виньетки при помощи своего старшего друга.

Ориентированное на произведенную в оде "Фелица" 20-ю годами ранее восточную стилизацию (тем более, что царевич Хлор вышел из той же сказки, что и Фелица) стихотворение при всей условности образа брамина, ассоциирующегося с другими "масками" Державина - скальдом, бардом, Анакреоном, гораздо плотнее насыщено восточными мотивами, именами, атрибутами. Индийский антураж, в совершенном согласии с теорией Джонса, переплетается с персидским и египетским. Заключительная виньетка сопровождается многозначительной подписью: "Младый пернатых царь, к источнику праведного века возносящийся, несет на крыльях своих в вязанке приятностей жизни, правосудие и оборону и, зерцалом обращает благотворное оной влияние на пределы Севера"¹⁰. Отождествлявшийся с Александром I орел черпает свет в источнике мудрости - шестиконечной звезде, являющейся одним из масонских символов и соотносящейся одновременно с кумиром брамина - солнцем, но направляет лучи к северным, а не к южным пределам. Оставшаяся часть глобуса покрыта густым слоем облаков или, - как бы сказали иллюстраторы, - мраком невежества. Перед нами картина упадка древних, некогда процветавших цивилизаций, и рождения новых могущественных империй, в которых воскресает "Зороастров дух".

А. Н. Оленин, вхожий в державинский кружок по праву родственника и друга, с сочинениями Уильяма Джонса был знаком¹¹. В начале 1800-ых годов Оленин обращает пристальное внимание на английское литературное и научное наследие и даже, не будучи англоманом, считает нужным учить своих детей английскому языку¹². В то же время он занимается историей Азии, непосредственно соотнося ее с российской историей. В 1806 г. в Петербурге публикуется один из первых "археологических опытов" Оленина - "Письмо к А. И. Мусину-Пушкину о камне Тмутараканском", где приводится ссылка на книгу супруги автора "Разысканий о русских древностях" Марии Гутри. Ее "Путешествие по Тавриде" (Лондон, 1802) упоминается также в примечаниях к русскому переводу "Разысканий...". Это позволяет нам датировать русскую версию работы Гутри 1802 - 1807 гг., поскольку верхняя граница здесь означает год смерти английского этнографа, принимавшего непосредственное участие в работе над переводом. В 1807 г. был заключен Тильзитский мир, Россия присоединилась к континентальной блокаде, и волна интереса к английской культуре на время схлынула.

Наполеоновское нашествие, ожесточение против французов и заключенный в сентябре 1812 г. русско-британский союз сделали возможной и желательной пропаганду английских достижений. Так, один из участников оленинского кружка, И.М. Муравьев-Апостол в 1813 г. в журнале "Сын Отечества" публикует "Письма из Москвы в Нижний Новгород", где, в частности, отстаивает преимущества английского образования и воспитания перед русским¹³. Благоприятные для России мирные договоры с Турцией (1813) и Персией (1814) вновь поставили вопрос об азиатских завоеваниях. Характерно, что по восстановлении своих прерванных в 1805 г. отношений с Державиным Капнист посылает другу стихотворную сатиру "Против златолюбия" (1812), в которой возникают образы азиатского монарха и варварского завоевателя, захватившего долины Волги, Тага и Нила¹⁴.

А. Н. Оленин в 1815 г. публикует брошюру "Опыт о приделках к статуе Купидона, встягивающего тетиву на лук", посвящая свое сочинение бывшему английскому послу в Персии, члену Азиатского общества в Калькутте (!) и Императорской Академии наук в Петербурге сэру Гору Узли. Гор Узли выступал посредником на переговорах России с Персией и способствовал скорейшему заключению мира между двумя державами. По своем приезде в российскую столицу, в которой он провел почти целый год (с августа 1814 по июнь 1815 г.), британский посол был награжден орденом св. Александра Невского и драгоценной табакеркой с портретом императора. Оленин адресовал книгу прославленному дипломату, известному великолепным знанием восточных языков и обычаев, мотивируя свое обращение к Узли высокой компетенцией последнего в вопросе, которому был посвящен "Опыт...": "Сие избрание есть справедливая дань, приносимая мною любви его к древностям, и особливо большому его познанию Восточных обычаев, приобретенной продолжительным его пребыванием в сей прекрасной части света, в сей колыбели рода человеческого, в которой до сих пор еще сохранились в первородной их простоте все привычки детства народов; в сей величественной и богатой Азии, которая обрядами своими воспоминает нам древнейший еще мир, какой он был даже во времена Омировых героев"¹⁵. Книга должна была иметь отчетливый политический резонанс: недошедшие или испорченные античные реликвии могут быть восстановлены, по мнению Оленина, с помощью сохранившихся в Азии древних обычаев, причем прерогатива в деле реставрации отдана русским и англичанам, господствовавшим в этой части света. Однако вскоре русско-английское сотрудничество было признано российским правительством неблагоприятным, а Узли едва не был объявлен в Петербурге персоной нон-грата. Оленин был вынужден уничтожить свою брошюру.

В. В. Капнист приехал в столицу из своего малороссийского имения как раз на сезон 1814 - 1815 гг., часто бывал у Олениных и, видимо, принимал участие в обсуждении "Опыта...", при написании которого, как можно судить по многочисленным ссылкам, были использованы труды английских ориенталистов¹⁶. "Краткое изыскание о гипербореанах" представляет собой уникальный случай рецепции популярной европейской теории, появившейся в колониальной Англии с целью стимулировать интерес к "чужой" культуре, а в России до неузнавания переработанной, дабы привлечь внимание к древнему отечественному стихосложению. Оленинский кружок не принял "Гипербореан", а Капнисту посоветовали оставить этот замысел¹⁷. Впрочем, десять лет спустя в предисловии к "Простонародным песням нынешних греков" Н. И. Гнедич будет говорить о заимствовании греками их песенной поэзии у русских.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Капнист В. В. Сочинения: В 2 т. М.; Л., 1957. Т. 2. С. 166.
2. Там же. С. 175.
3. Asiatic researches. London, 1799-1812. V. 1. P. 239.
4. Ibid., P. 430.
5. Ibid., V. 2. P. 265.
6. Ibid., V. l. P. 425; V. 2. P. 44-45.
7. Отдельные номера "Asiatic researches" появились в столице гораздо раньше, сохранившийся в библиотеке Института востоковедения экземпляр датируется 1787 годом.
8. См. книгу М. Гутри в анонимном русском переводе начала XIX столетия: Маяк. 1844. Ч. 15. С. 63-64.
9. Державин Г. Р. Рассуждение о лирической поэзии и об оде // XVIII век. Сб. 15. Л., 1986. С. 275.
10. Сочинения Державина под редакцией академика Грота. Т. 2. СПб., 1865. С. 411.
11. См.: Оленин А. Н. Письмо к Е. Ф. Тимковскому о беспрестанной молитве ламаитов. СПб., 1824.
12. Сохранилось написанное приблизительно в 1802 - 1804 гг. по-английски письмо юного Петра Оленина к отцу: РГАЛИ, ф. 1124, оп. 1, ед. хран. 2. Л. 1.
13. Сын Отечества. 1813. № 44.
14. Капнист В. В. Сочинения. Т. 1. С. 202.
15. Оленин А. Н. Опыт о приделках к статуе Купидона, встягивающего тетиву на лук. СПб., 1815. С. 6.
16. В частности, на книгу друга и коллеги Уильяма Джонса, капитана Уильямсона "Oriental field sports" (London, 1807).
17. См. письмо Н. И. Гнедича к И. М. Муравьеву-Апостолу от 4 декабря 1814 г. (Русская литература. 1978. № 2. С. 120) и признание самого Капниста (Сочинения. Т. 2. С. 563).

©M. Maiofis

back

top