Стефано Гардзонио
Тюремная лирика и шансон.
Несколько замечания к теме
Бригадир, чего ты сердишься?
Тут тебе не Нижний Новгород,
А Вышний Волочок. М.Танич, Лесоповал
Как отмечал еще десять лет назад С.Ю.Неклюдов, эпоха традиционного фольклора "безвозвратно миновала" и теперь перед исследователями стоят материалы и явления другого порядка, относящиеся к так называемому "современному городскому фольклору" (или "постфольклору") (1). Данное обстоятельство касается и жанра тюремной лирики, чье историко-типологическое описание, увы, до сих пор еще однозначно не осуществлено. Даже на терминологическом уровне есть еще большая путаница и явная несогласованность.
Традиция тюремной песни пережила несколько разных фаз. Старые песни каторги и неволи получили новый импульс еще в XIX веке, когда вошли в репертуар известных русских певцов (например, Н.Цыганов и Ф.Шаляпин). Они создавались в русле фольклорного творчества, но одновременно и в фольклорной традиции, как устной, так и "письменной" (2). Порой, под определением "песни русских поэтов о неволе", входили стихи русских поэтов (напр. А.С.Пушкина, Ф.Н.Глинки, А.К.Толстого, Н.А.Некрасова и т.д.), посвященные теме заключения, ссылки и пр. Тюремные песни называли по-разному: песни каторжные, судебные, арестантские, бродяжие и т.п.
Тюремная песня стала особо развиваться в ХХ веке в разных формах и поджанрах в русле городского романса (также, в связи с большим успехом цыганского романса и, в частности, жанра жестокого романса) и так называемой блатной песни (3), песни "преступного, уголовного мира", песни "босяцкого жанра" и т.д. Эти жанры стали рапространяться на эстраде и довольно скоро превратились в массовое явление. Утверждались таким образом и специфические местные традиции, как, например, в Петербурге или на юге России (в частности, в Одессе, где особо развитой оказалась эстрадная традиция).
К началу века относятся также первые научные попытки описания жанра, как с музыкально-литературной, так и социально-культурологической точки зрения. (4)
Большое распространение блатная и в том числе тюремная лирика имели в начале советской эпохи, как форма демократического и даже революционно-настроенного творчества. Репертуар стал развиваться и жанр примкнул к массовой авторской и анонимной продукции городского романса. Именно на основе городского (жестокого) романса довоенных лет создавалась, например, знаменитая блатная песня Мурка. (5) Таким образом, успех "блатной песни" стал явлением массовой культуры. В этой связи стоит отметить, в частности, деятельность молодого Л.Утесова.
С середины тридцатых годов отмечается "уход жанра в подполье". К этой фазе принадлежит богатейшая традиция песни советского ГУЛАГа (6). Данная традиция представляла собой как повторение традиционного репертуара в новых "исторических условиях", так одновременно и создание нового репертуара текстов. Уже в послевоенные годы в новой тюремной лирике можно отметить некоторую смежность по духу и интонации с жанром авторской песни. Этот факт станет очевидным в творчестве таких авторов как Александр Галич , Владимир Высоцкий и чуть позже Александр Розенбаум (список, разумеется, гораздо богаче). Тюремная и блатная лирика становятся существенным элементом традиции "магнитофонного самиздата", и в этом аспекте она даже принимает черты эстрадной песни в различных ее разновидностях: ресторанная музыка, цыганщина, джазовая песня и т.д., как, например, в творчестве Аркадия Северного и Братьев Жемчужных (7). Интерес к блатной песне обусловлен несомненно также советским кино (уже от первого звукового фильма Путевка в жизнь до некоторых ролей на экране Владимира Высоцкого).
Относительно недавно тюремная лирика вошла в гибридный жанр "русского шансона", где сочетаются разные жанры русской песенной традиции, от стилизованной блатной лирики до новой аранжировки традиционных каторжных песен и советской дворовой песни, до эстрадного переделывания авторской песни или имитации французского и заокеанского шансона. (8) Об этом жанре приведу краткое описание, недавно предложенное Л.И.Левиным:
"В последнее время, когда сняты все запреты (в том числе и на ненормативную лексику), традиционная фольклорная и авторская блатная песня имеет самую широкую аудиторию и обширный круг исполнителей - от созданной М.Таничем группы "Лесоповал" до В.Цыгановой, Л.Успенской, А.Апиной и др. Под французско-нижегородским жанровым псевдонимом "русский шансон" блатная песня оказывает прямое и непосредственное воздействие на развитие популярной эстрадной песни, становится неотъемлемым и весьма значительным элементом современной песенной культуры".(9)
После этого краткого описания истории тюремной лирики в новой русской культуре вернемся к сегодняшнему дню и обратимся к материалам, изданным в уже упомянутой книге Е.Ефимовой Современная тюрьма. Быт, традиции и фольклор (Москва, 2004) (10).
В приложениях к этой капитальной монографии автор приводит многие интересные примеры современного письменного фольклора заключенных (11). Среди них стоит отметить альбомы, созданные колонистами Можаиской ВТК.
В данных сборниках можно найти многочисленные тексты песен, которые хорошо представляют репертуар современного тюремного песенного фольклора и позволяют даже предлагать некоторые дальнейшие описания их жанровой организации.
Первый альбом (стр. 262-285) состоит из традиционных и популярных тюремных баллад, но в них можно найти образцы стилизованной блатной песни 1980-90 гг. и даже русского шансона. Приведем несколько примеров. Самый первый текст книги - Кольщик, это текст песни тверского певца Михаила Круга (1962-2002), безусловно одного из самых популярных авторов русского шансона (ему принадлежит настоящий шлягер Владимирский централ). Хотя сам Круг не сидел и не принадлежал преступному миру (был, однако, убит дома в родном районе Пролетарий в г. Твери), его песни и сам его образ особенно любят в тюремной среде и в колониях. Текст анонимного колониста содержит небольшие отклонения от оригинальной песни, но соблюдает метрическую структуру.
Дальше встречаются традиционные блатные песни типа Север, Север - далекие страны!, Моя милая мама, я тебя не ругаю (вариант Здравствуй! Милая мама...), В Московском городском суду (12), Седой (Случай на Севере..., теперь известная в исполнении Петлюры [13]), Малолетка (Как на Невском проспекте у бара...) и т.д., самодеятельные песни типа Дым костра создает уют, которая является дворовым вариантом авторской песни Едкий дым создает уют (1958) Н.Карпова и В.Благонадежина, детские песенки как Дельфин ("В океане средь могучих волн", обычно: "В океане средь лазурных волн"), афганские песни Стоит сосна, река жемчужная течет, сатирические и неприличные песни советского периода как А на свободе так весело сегодня (Праздник Новогодний). Песня Поздней осенней порой (также Осенний шептал ветерок), теперь известная в исполнении Михаила Гулько, воспринимаются как явная стилизация самодеятельного лагерного или окололагерного фольклора (14). Интересно отметить, как вариант можайского альбома вместо эксплицитного намека на тюрьму:
Я пью за тех матерей
Что сына в тюрьму провожают...
предлагает более эвфемистический:
Что сына туда провожали...
Среди песен встречается также известный текст Вл.Высоцкого: За меня невесты отрыдают честно (Невесты).
Второй альбом гораздо богаче предыдущего и содержит многие традиционные блатные песни: Таганка, Мурка, Паренек (здесь опущена первая строфа: "Серебрился серенький дымок"), Как от самого белого моря, лагерные песни: За окном кудрявая, белая акация (15). Седой ('Случай на Севере был в отдаленном районе'), пионерские дворовые: Каштаны ("Не шелестите каштаны..."), Вязаный жакет (16) или Тополя, тополя все в пуху. Там же и ироническая переделка песни Ю.Энтина Ничего на свете лучше нету:
Не чего (так! С.Г.) на свете лучше нету
Чем уехать из страны советов...
Вместе с этим здесь отмечается большое количество текстов, принадлежащих новой традиции русского шансона .
Песни Конвой, известная в исполнении А.Шуфутинского, одесская песня Налетчик Беня, теперь известный хит в исполнении Петлюры и того же Шуфутинского, Малолетка Владислава Синицкого (17), Осенний дождь М.Круга - примеры современного шансона, распространенного в среде низовой субкультуры.
Не должно представлять большой трудности реконструировать самые прямые источники молодого колониста. Это кассеты и песенники русского шансона середины 1990-х гг. По хронологическим границам составление можайских альбомов совпадает именно с резким распространением и успехом шансонного репертуара в разных его подразделениях (шансон блатной, лирический, разгульный, фартовый и т.д.). С этой точки зрения красноречиво присутствие во втором альбоме, хоть и с разночтениями, текста песни Птичий рынок. Песня принадлежит известному автору эстрадной песни и шансона, создателю группы Лесоповал, Михаилу Таничу. Она является успешной стилизацией дворовой песенки малолетки:
Птичий рынок, он и лает, и поет,
Птичий рынок покупает - продает!
Попугаи, черепахи, пуделя,
Птичий рынок, разлюбезная земля.
Птицы в клетке,
Звери в клетке,
А на воле - воронье!
Это плач по малолетке,
Это - прошлое мое!
Мы кормили в малолетке
За решеткой воробья!
Небо - в клетку,
Родословная моя.
Дядя Вася отложил радикулит,
Дядя Вася птицам клетки мастерит,
Ах, барыга ты, ханыга ты, чума,
Это ж птицам - Воркута и Колыма!
Птичий рынок, твари милые мои,
Попугаи, волкодавы, соловьи!
И на вас я, сизари и пуделя,
Все истрачу до последнего рубля.
Из всего сказанного становится очевидным, как новая линия "русского шансона" решительно привилась к традиции русской блатной песни и, в частности, к традиции лагерной лирики и, таким образом, вошла в современную традицию лагерной фольклорной лирики. Гибридный жанр шансона, яркое явление сегодняшней массовой культуры, формируется и развивается на примерах песенного фольклора (как в форме, так и в тематике), как их стилизация.
Дальше, комбинируя фольклорную традицию с элементами авторского творчества, шансон, благодаря своей природе продукта массового сочинительства, возвращается в русло фольклорного употребления.
Шансон, конечно, эстетически более разработан как в музыкальном так и стихотворном оформлении, черты его фольклорности вторичные, осознанные. Однако именно его стилизованность, его стремление к наивности определяют его дальнейшую судьбу, его фольклоризацию, даже в тех случаях, - как бывает с репертуаром Лесоповала, - когда разнообразие и оригинальность текстовых и музыкальных элементов довольно высоки.
Примечания
©S. Garzonio
| 
TSQ 34
Toronto Slavic Annual 2003
Arkadii Shteinvberg. The second way
Roman Timenchik. Anna Akhmatova in 60s
Le Studio Franco-Russe
back
