Лариса Алексеева

Дама на портрете

В апреле 1930 года состоялось юбилейное 500-е собрание "Никитинских субботников", на котором Константину Юону была выражена благодарность "за его намерение создать портреты участников объединения и картину "Заседание "Никитинских субботников". Задача ответственная и непростая, если учесть, что число участников известного в Москве литературного объединения и существующего при нем издательства доходило тогда до двухсот человек. На картине художнику удалось разместить сорок шесть из них, расположив собравшихся плотным кольцом вокруг стола в "зале с колоннами" дома по улице Герцена, где собирались в ту пору "субботники". Узнаваемы все: от сидящих на первом плане Л. Леонова и П. Романова до стоящих за дальним концом стола художников Кукрыниксов. На почетных местах - наиболее уважаемые писатели, поэты, критики, литературоведы (В.Вересаев, А.Белый, М.Морозов, П.Сакулин, С.Шувалов, И.Розанов), опальный нарком А.Луначарский, напротив которого - старейшая революционерка В.Фигнер. И наконец, центральная фигура всей композиции, организатор, распорядительница и гостеприимная хозяйка "суббот", Евдоксия Федоровна Никитина.

К. Ф. Юон. Заседание объединения "Никитинские субботники". 1930. Х.м.

1. Л. М. Леонов 2. М. В. Морозов 3. П. Н. Сакулин 4 С. И. Малашкин 5 А. Н. Матюшенко 6. В. Е. Ардов 7. А. М. Арго 8. А. Г. Архангельский 9. П. Низовой 10. А. А. Демидов 11. А. В. Луначарский 12. Д. Ф. Сверчков 13. Я. М. Окунев 14.С. В. Шувалов 15. Ю. М. Соколов 16. С. М. Городецкий 17 Л. П. Гроссман 18. А. Белый 19. И. А. Новиков 20. В. В. Вересаев 21. А. С. Новиков-Прибой 22. В. М. Инбер 23. М. В. Куприянов 24. П. Н. Крылов 25. Н. Л. Бродский 26. Н. А. Соколов 27. Е. Ф. Никитина 28. М. А. Тарловский 29. О. Н. Богушевский 30. Вс. В. Иванов 31. А. С. Яковлев 32. Е. П. Коротков 33. А. А. Антоновская 34. А. Б.Гринберг 35. М. Я. Козырев 36. Л. Н. Сейфуллина 37. К. Л. Луцкий (скульптор) 38. Э. Е. Левонтин 39. В. К. Звягинцева 40. А. Л. Луцкий (профессор консерватории) 41. Р. Ивнев 42. В. Н. Фигнер 43. И. Н. Розанов 44. С. З. Федорченко 45. Л. С.Лозовский 46. П.С. Романов

… "Дама, приятная во всех отношениях": будто бы и умна, по-домашнему обходительна, практична и деловита. На современном языке - с харизмой и великолепными задатками менеджера, что и делало успешным ее "проект" литературной гостиной, приносившей неплохие "дивиденты" своей хозяйке на протяжении почти пятидесяти лет.

Об этой женщине ходили слухи, сплетни, легенды. Ее подозревали в "порочащих связях", в том числе и с НКВД-ОГПУ, упрекали в неразборчивости и беспринципности, восхищались щедрым вкладом в отечественную культуру.

И действительно, она обладала какой-то высокой способностью "непотопляемости", позволяющей выживать при всех режимах. И не только выживать, заново возобновлять свое детище - "Никитинские субботники" - сначала кружок, потом и коммерческое издательство, еще позже - коллекцию литературных материалов, которую сумела сохранить, сберечь, спасти. И хотя это собрание было практически недоступно исследователям, Никитина, будучи замечательным рассказчиком, сумела создать ему блестящую репутацию.

В 1957 г. она "передала" государству свой архив и… вскоре "получила" его обратно в качестве музея "Никитинские субботники" (филиала Государственного Литературного музея), став его пожизненным хранителем в собственной квартире во Вспольном переулке.

Тогда, в "оттепель", здесь снова начали проходить литературные вечера, устраивались выставки, читательские конференции, о самой Никитиной писали в прессе как об основательнице настоящего творческого союза, "бескорыстной собирательнице и хранительнице сокровищ русской культуры".

Впоследствии выяснилось, что многое в истории "субботников" оказалось преувеличением журналистов, получавшим информацию от самой Евдоксии Федоровны, которая, обладая вкусом к литературе, творила легенды вокруг своего имени. Не входя в подробности многосложных манипуляций различными ситуациями, называла их благополучные разрешения просто - "чудом".

И все же, широкое общение писателей в ее литературным салоне - без нападок и уничижительной критики, зато с чаем и пирогами - факт вполне достоверный, оставляющий за "Никитинскими субботниками" право на место в истории литературы.

С "чудесами" из жизни Никитиной первым попробовал разобраться Д. М.Фельдман*, однако история ее коллекции, как говорится, еще ждет своего исследователя. А пока - короткое знакомство с Евдоксией Никитиной, поводом к которому послужило живописное полотно Константина Юона.

Уроженка Ростова-на-Дону, в Москве восемнадцатилетняя Евдокия Плотникова (более "экзотическое" Евдоксия - это уже ее творчество: начало мифо-творчества?) оказалась по приглашению жениха, преподавателя литературы Н.В. Богушевского, который помог ей закончить восьмой педагогический класс гимназии и поступить в Лазаревский институт восточных языков. В их доме и начали собираться преподаватели и учащаяся молодежь для чтения стихов, прозы, обсуждения новинок литературы. Такое общение было вполне в духе и традициях университетской среды, к которой принадлежал Николай Валерианович и в которую ввел свою молодую жену, ставшую курсисткой. У Богушевских наряду со студентами и гимназической молодежью бывали А.Н.Веселовский, П.Н.Сакулин, Н.Л.Бродский, Ю.И.Айхенвальд, И.Н.Розанов. Многие из них позднее вошли в президиум будущих "Никитинских субботников", придав им и статус, и литературный вес, что подчеркнет автор юбилейной картины, расположив корифеев в ее центральной части.

Темы встреч и разговоров были самые разные, взгляды тоже, а сами "литературные вечера", организованные по принципу личного знакомства, еще не имели самостоятельного названия.

Оно появится позже, в 1919-м, в родном городе нашей героини Ростове-на-Дону, где она оказалась вместе со своим вторым мужем, бывшем министром в кабинете Керенского А.М. Никитиным. Он был фигурой заметной, и название встреч у молодоженов, данное писателем Е. Н. Чириковым, вполне могло относиться к обоим супругам, хотя со временем, Никитина перестала о нем упоминать, как и ранее о Богушевском.

Но на протяжении двадцатых годов этот союз казался вполне благополучным. Деятельное желание Евдоксии Федоровны находиться в кругу творческих людей, быть его центром, участвовать в событиях литературной жизни удачно подкреплялось авторитетом, знаниями и практическим опытом Алексея Максимовича. Именно ему предстояло организовать и возглавить кооперативное издательство, благодаря которому возобновившиеся уже в Москве собрания у Никитиных стали очень популярными. Но доминирующая позиция всегда сохранялась за его эмансипированной женой - время "временных министров" миновало.

На юоновской картине в большом "литературном семействе" Никитиной ее супруга уже нет, хотя сын - Олег Богушевский - присутствует. Судьба этих людей оборвалась трагично: Алексей Максимович был арестован, Олег в 31-м покончил с собой. Что же Евдоксия Федоровна? Она снова выходит замуж. На этот раз ненадолго, но за крупного наркомпросовского чиновника и директора издательства "Федерация" Е.Ф. Этингофа. С окончанием НЭПа именно под его руководство должны были перейти дела ликвидированного издательства "Никитинские субботники". Деятельность Никитиной "за мужем", попытавшейся вновь реанимировать собственный издательский проект под названием "Литературные декадники", привела к провалу. Но не Никитиной - Этингофа. Впрочем, их отношения и после расставания оставались дружескими и вполне нежными.

Тяга Никитиной к собирательству отмечается практически с самого начала существования кружка, салонный характер которого во многом определяли художники, рисовавшие программы вечеров, обложки рукописных сборников, портреты и шаржи участников собраний. Об одном из них - Л.Н.Голубеве-Багрянородном нам доводилось писать в рубрике "изоархив" журнала "Литературная учеба". Его портреты московских и ростовских посетителей суббот в 1917-1919 гг. стали началом изобразительной части никитинской коллекции.

Другим известным "салонным" мастером стал Е.Е. Лансере - частый гость Никитиной в Ростове-на-Дону, а затем в Новороссийске, также сделавший несколько романтических портретов гостеприимной хозяйки. На одном из них красноречивая надпись: "Евдоксии Федоровне на память о вечере загадочном и времени странном и ужасном… Новороссийск 4 марта 1920. Е. Лансере".

Е. Ф. Никитина. Худ. Е. Е. Лансере. 1920. Б., кар.

Похоже, в ней это действительно было: соединение литературной игры, соблазна и "упоения" на краю бездны, что привораживало, притягивало, делало совершенно особенным персонажем "ужасного" времени.

Не менее комплиментарны и другие портреты Никитиной, которых в ее коллекции сохранилось предостаточно. Совсем не красавица, на рисунке Василия Журавлева она просто "сладкая женщина" с кукольным лицом и лукавой улыбкой.

Е. Ф. Никитина. Худ. В.В. Журавлев. 1925. Б.,кар.

Евдоксия Федоровна умела общаться с людьми, особенно с мужчинами. Ее литературную осведомленность, коммуникабельность и менеджерский талант надежно поддерживало это женское "поди сюда". Разговаривая о литературе, она была и обаятельной, и кокетливой, шутила, смеялась, превращая гостей в поклонников и заставляя состязаться друг с другом в умении "распускать хвосты". Впрочем, она привлекала к себе и женщин.

"Евдоксия Федоровна всегда обладала исключительным даром не только притягивать, но и удерживать около себя людей, - вспоминала А.Г.Бовшек - В ее обращении с окружающими чувствовалась теплота и некоторая доверительная интимность, и это, должно быть, располагало и притягивало к ней. Меня всегда восторгала ее способность слушать. Она слушает всем существом, особенно глазами. Внимательные, пристальные, глубокие, они не блестят, но светятся матовым мягким светом, льющимся в душу собеседника. Такое же впечатление производит и голос: низкий, грудной, обволакивающий".

Е. Ф. Никитина. Худ. К.Ф. Юон. 1930. Б.кар.

Итак, "субботники" в столице быстро стали известны и популярны, поскольку имели свое издательство и альманах. Несмотря на то, что они назывались писательским объединением, по формальным признакам, вернее, по их отсутствию, таковым не являлись. Устав от сражений на "литературном фронте" сюда приходили общаться, разговаривать, попить чаю и просто отдохнуть, а потому участие в "субботнике" ни к чему не обязывало. И вообще, на собраниях у Никитиной проявления вражды были неуместны. Это была "нейтральная территория", где в атмосфере домашней семейственности (на заседаниях не возбранялось присутствие чад и домочадцев) читали и обсуждали новые произведения, научные доклады, выступали актеры, певцы, проходили музыкальные вечера, устраивались новогодние елки, с розыгрышами, шутками, подарками, стихотворными подношениями:

Ах, в наше время роковое
Делилась мысль и сердце вдвое!
Спасибо всем, спасибо вам
Субботним, дружным вечерам,-
Когда, идя ночной дорогой,
Сходились мы у лампы строгой…

У Никитиных бывали Цветаева и Мандельштам, Булгаков читал "Записки на манжетах", Сельвинский - поэму "Рысь", завсегдатаями "субботников" считались Козырев, Неверов, Романов, Новиков-Прибой, периодически присутствовали и выступали А.Белый, Леонов, Вс. Иванов, Инбер, Шенгели и многие другие известные и начинающие литераторы.

22 марта 1924 г. с успехом прошел вечер Волошина, приехавшего в Москву из Коктебеля, а в декабре широко праздновалось "десятилетие" объединения - бессменная председательница "субботников" не жалела средств на рекламу и организацию юбилейных мероприятий.

К середине 20-х годов "объединение" насчитывало свыше 140 членов. В него мог вступить любой литератор, подав заявление о приеме и предложив свои произведения на обсуждение. Рукописи, принятые к изданию, не возвращались - так складывалась коллекция, в которую добавлялись и автографы "на память", вроде любезности Мандельштама, подписавшего книжную страницу со своим силуэтом весьма куртуазным слогом: "Евдоксия Федоровна меня, надеюсь, извинит в том, что я не похож на изображенного здесь - правда 10 лет тому назад - молодого, и весьма своеобразно и условно-изящного, но по-своему элегантного жениха! О. Мандельштам. 16/I/23".

О. Э. Мандельштам. Худ. Е. С. Кругликова. 1910-е. Печатное воспроизведение с дарственной надписью Е. Ф. Никитиной

Не все контакты Никитиной с писателями были столь обходительными и безоблачными. Многие относились к ней не слишком серьезно, даже язвительно, считая ее занятия литературой поверхностными и небескорыстными.

С. Городецкий, весьма иронично высказывался о субботниках в частном письме: "… в советском государстве ничего не делается, что как-нибудь с того или иного боку не было бы полезно народу. Так и Авдотьины субботы (название помогало делу!) сыграли свою роль в росте советской литературы. Особенно в литературоведении".

Действительно, она приспособилась к реалиям времени, научилась избегать цензурных и прочих неурядиц, громко заявлять о себе и успешно развивать собственные планы в русле общего политического курса. И своей популяризацией и пропагандой востребованной литературы пользу народу приносила.

Но поддерживала и опекала - "своих", талантливых и не очень, отличных от себя, кто всего этого не умел, кто прибился к ее "субботникам", растерянно оглядываясь по сторонам в своем одиноком и безбытном существовании…

Впрочем, чутье на людей одаренных, на сочинения оригинально-талантливые было у нее развито очень даже неплохо. В таких случаях она была готова привести в действие все свои немалые "связи", а подчас и рискнуть. Так было с повестью М. Козырева "Ленинград", впервые прочитанной на одном из "субботников", и не с ней одной.

Но особенно показательно ее "покровительство" С. Кржижановскому. В конце двадцатых годов она дважды пыталась издать книги его прозы, но вынуждена была отступить перед вставшим на пути этих книг всесильным шефом цензуры П. Лебедевым-Полянским. В самом начале тридцатых, когда потерявшему работу Кржижановскому грозило выселение из Москвы, Никитина быстро издала отдельной книжкой (так и оставшейся единственной - прижизненной) его теоретическую работу "Поэтика заглавий", а затем - с помощью влиятельных литераторов, своих друзей, организовала его прием в группком писателей, то есть буквально спасла. В тридцать девятом активно поучаствовала еще в одной акции по спасению Кржижановского, когда над ним опять сгустились тучи, - в приеме его в Союз писателей. И после смерти Кржижановского она оставалась верна этой своей привязанности: дружески поддерживала его жену, А. Бовшек, да и единственный за сорок его посмертных лет (1950-1990) вечер памяти Кржижановского был устроен именно ею - на одном из "субботников" в начале шестидесятых…

Особенность юоновской работы еще и в том, что за спинами собравшихся на стенах между колонн мы видим галерею портретов, умножающих число присутствующих. Поэтому насыщенностью лиц небольшое полотно хотя и уступает "Торжественному заседанию Государственного совета", но не без претензии на репинский размах. При этом некоторые персонажи - Новиков-Прибой, Л. Гроссман, Сейфуллина - присутствуют в живописном и графическом "исполнении".

На одном из юбилейных торжеств по случаю очередной даты "субботников", до которых Евдоксия Федоровна была и охотница и мастерица, она отметила в своей речи "изофонд" объединения - "собрание, которое несомненно представляет собой ценность, потому что это портреты писателей - наших современников".

Она была права, поскольку хорошо понимала, что портрет, давая психологическую характеристику личности писателя, стимулирует интерес к его творчеству, приближает читателя к слову. Поэтому издание "Галереи современных русских писателей" стало еще одним ее начинанием. Подписка на издание была открыта в 1926 году, осуществлена в трех сериях по шестнадцати портретах каждая и предназначалась для школьных кабинетов русского языка и литературы.

Отметим, что Никитина успевала заниматься и педагогической работой, читала лекции по современной литературе, и этот ее опыт имел вполне конкретное применение, нужное и небесполезное.

И все же без лукавства не обошлось и здесь. Широковещательное заявление о том, что это будут портреты, выполненные Анненковым, Вышеславцевым, Журавлевым, Кустодиевым, Машковым, Сомовым, Шлейном, Чехониным и Юоном означало то, что сегодня называется рекламным пиаром.

В реальности портретный ряд был представлен значительно более скромными художественными работами, а в роли "салонных" художников на этот раз помимо "мэтра" - К.Юона - выступили весьма посредственно А. Куренной и совсем неважно - В. Журавлев, выполнявший некоторые портреты по фотографиям. При низком качестве бумаги и плохой печати они выглядели страшновато.

Но, как это бывало у Никитиной, неудача или провал стимулировали поиск нового решения. Поэтому следующим замыслом был более честный и эффективный ход: выпуск открыток с портретами писателей работы настоящего мастера - М.С.Наппельбаума.

Портреты в жанре "наглядных пособий" остались в коллекции Никитиной в составе собрания Государственного Литературного музея и имеют скорее историко-фактологическое, нежели художественное значение. И все же среди них есть свои уникумы. Например, портрет Булгакова работы Куренного - самый ранний из известных московских портретов в малочисленной прижизненной иконографии писателя. Правда, в публиковавшиеся серии портретов он не вошел, и похоже, если и висел у Евдоксии Федоровны, то не на самом почетном месте: на юоновской картине его рассмотреть не удалось.

М. А. Булгаков. Худ. А.А. Куренной. 1923. Б.,кар.

Зато парадный портрет "Никитинских субботников" - частый гость литературных экспозиций и выставок.

*Д.М.Фельдман. "Салон-предприятие: писательское объединение и кооперативное издательство "Никитинские субботники" в контексте литературного процесса 1920-1930-х годов" (М., 1998)

© L. Alekseeva

back

top