Михаил Безродный

1. "Туман войны" в "Войне и мире"

Слово "туман" встречается в романе "Война и мир" 75 раз, причем 43 словоупотребления приходятся на пять подряд идущих глав, посвященных Аустерлицкому сражению. Это гл. XII-XVI третьей части первого тома. "Туман" здесь сгущается постепенно: в гл. XII он упоминается трижды (и этим словом глава завершается), в гл. XIII - одиннадцать раз, в гл. XIV - двадцать.

Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места - обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. ...в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая вовремя приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск.

Затем "туман" разрежается: в гл. XV он встречается восемь раз, в гл. XVI - один. Отмечалось, что здесь получил отражение "засвидетельствованный историками точный факт: туман, который, как неоднократно упоминает Михайловский-Данилевский, "не позволял" русским видеть войска, собранные Наполеоном" (Лит. наследство. Т. 69. С. 321).

Обращает на себя внимание и сходство в использовании образа тумана у Толстого и у Клаузевица. У последнего в "Vom Kriege" туман, во-первых, объявляется наиболее значительным погодным фактором ("...meistens ist es nur durch den Nebel, dass es [das Wetter] eine Rolle spielt"), препятствующим своевременному обнаружению противника, артиллерийской стрельбе, связи с командованием ("…verhindert der Nebel, dass der Feind zu gehoeriger Zeit entdeckt wird, dass ein Geschuetz zur rechten Zeit schiesst, dass eine Meldung den kommandierenden Offizier findet"), во-вторых, становится эмблемой той атмосферы неизвестности, в которой ведутся военные действия:

Der Krieg ist das Gebiet der Ungewissheit; drei Vierteile derjenigen Dinge, worauf das Handeln im Kriege gebaut wird, liegen im Nebel einer mehr oder weniger grossen Ungewissheit <…> Endlich ist die grosse Ungewissheit aller Datis im Kriege eine eigentuemliche Schwierigkeit, weil alles Handeln gewissermassen in einem blossen Daemmerlicht verrichtet wird, was noch dazu nicht selten wie eine Nebel- oder Mondscheinbeleuchtung den Dingen einen ubertriebenen Umfang, ein groteskes Ansehen gibt.

2. "Куст сирени" Куприна

Содержание. Поручик Алмазов, слушатель Академии генштаба, сажает зеленой тушью пятно на подготовленную к сдаче карту и, чтобы скрыть его, изображает на этом месте кусты. Профессор, рассматривая работу, заявляет, что никаких кустов на картографированной местности нет. Алмазов не соглашается, и профессор принимает решение наутро отправиться туда с Алмазовым, чтобы выяснить, кто прав. Разоблачение неизбежно, однако жена Алмазова находит выход из положения: заложив драгоценности, она нанимает садовника с работниками, и к утру на указанном месте появляются кусты сирени.

Сюжет. Моделью послужили фольклорные и литературные повествования о победе в трудном испытании (умная жена дает совет отчаявшемуся мужу) и в единоборстве с сильным противником (слабый противник тайком готовит "поле" для состязания).

Ономастика. Отчество героя - Евграфович (от Евграф, "хорошо пишущий") - иронично, как и его фамилия - Алмазов: он не обладает ни твердостью (духа), ни блеском (интеллекта). Зато сполна наделена этими качествами - и вдобавок верностью - его жена Вера. Говорящий характер фамилии героя усилен сценой спора в ломбарде (" - Да ведь это настоящий брильянт, - возмущалась Вера").

Этностереотипы. Профессор - "аккуратный такой немец, педант", "самый безобразнейший педант, какие только есть на свете, да еще немец вдобавок". Но после того, как противник посрамлен, Алмазов великодушно признает: "Один из лучших профессоров у нас. Знания - просто чудовищные". Однако знания эти - сугубо теоретические: увидев куст сирени, профессор принимает его за березку, - сцена, как будто иллюстрирующая афоризм о сухой (серой) теории и зеленом древе жизни: "Grau, teurer Freund, ist alle Theorie / Und gruen des Lebens goldner Baum".

Многозначность. В рассказе обыграны два значения глагола "посадить": нанести на поверхность ("Ну, засиделся я вчера, устал, руки начали дрожать - и посадил пятно") и произвести посадку растений ("если там нет таких дурацких кустов, то их надо посадить"). Посаженное на карту пятно маскируется изображением кустов, а кусты, посаженные на месте нарисованных, помогают это пятно скрыть окончательно. Репутация Алмазова остается незапятнанной.

Биографическая справка. Рассказ написан через год после неудачной попытки подпоручика Куприна поступить в Академию генштаба.

3. Как сделано "Киже"

Многозначность. Одной из несущих конструкций рассказа является игра с разными значениями слова "караул". Императору Павлу снится, будто прибывший из Петербурга фельдъегерь вызывает караул, - так в его сновидении отзывается крик "караул", звучащий под окном. Писарь обнаруживает ошибки в подготовленных им бумагах: в одной из них - в приказе по лейб-гвардейскому полку - живой офицер объявлен умершим, а несуществующий живым, в другой употреблены отмененные слова, в том числе "стража" вместо положенного "караул". Ошибки в словоупотреблении страшат писаря сильнее, и он принимается переписывать вторую бумагу, позабыв о первой. Безуспешно разыскивают человека, который кричал "караул". Этот крик усилил у Павла ощущение ненадежности охраны. Он думает о необходимости "увеличить караулы" и назначает в караул несуществующего Киже. Адъютант Павла, воспользовавшись ошибкой, объявляет Киже тем человеком, который кричал "караул" под окном императора. Киже ссылают, но впоследствии, благодаря заступничеству, возвращают из ссылки и назначают "то в караул, то на дежурства". Опасаясь покушения, Павел решает приблизить к себе человека, "который в нужное время крикнул бы "караул" под окном", и производит Киже в генералы, однако не успевает воспользоваться его преданностью: Киже объявляют умершим. Тут важно, что ошибка писаря дает жизнь не просто фантому, но такому, бдительность которого мыслится залогом безопасности.

Андерсен. О нем в связи с "Киже" вспоминали - например, Каверин и Белинков. Первый сопоставил "Киже" с "Тенью": "Не человек отбрасывает тень, а тень создает видимость человека. Случайно возникшее слово уплотняется, овеществляется и начинает жить самостоятельной жизнью. Между тенью-словом и ее "владельцем" нет сложных отношений, как в сказке Андерсена" (Каверин В., Новиков Вл. Новое зрение: Кн. о Юрии Тынянове. М., 1988. С. 219). Второй - с "Новым платьем короля": "Отсутствующий герой в рассказе Тынянова - это новое платье короля. Его нет, но никто не может признаться, что его нет, потому что король сказал, что оно есть" (Белинков А. Юрий Тынянов. М., 1965. С. 390). Таким образом, сопоставления "Киже" с сюжетами Андерсена проводились вне представления о возможной преемственности. А между тем, экзекуция Киже:

В стороне уже стояла наготове кобыла, и двое гвардейцев захлестнули ее ремнями в головах и по ногам. Двое гвардейцев, с обеих сторон хлестали семихвостками по гладкому дереву, третий считал, а полк смотрел. Так как дерево было отполировано уже ранее тысячами животов, то кобыла казалась не вовсе пустою. Хотя на ней никого не было, а все же как будто кто-то и был. Солдаты, нахмуря брови, смотрели на молчаливую кобылу, а командир к концу экзекуции покраснел, и его ноздри раздулись, как всегда. Потом ремни расхлестнули: и чьи-то плечи как будто освободились на кобыле. Двое гвардейцев подошли к ней и подождали команды.

- напоминает изготовление нового платья короля:

Те поставили два ткацких станка и стали делать вид, будто усердно работают, а у самих на станках ровно ничего не было. <…> И вот старик министр вошел в залу, где за пустыми станками сидели обманщики. "Господи помилуй! - подумал министр, тараща глаза. - Да ведь я ничего не вижу!" Только он не сказал этого вслух. Обманщики почтительно попросили его подойти поближе и сказать, как нравятся ему узор и краски. При этом они указывали на пустые станки, а бедный министр, как ни таращил глаза, все-таки ничего не видел. Да и видеть было нечего. <…> Всю ночь накануне торжества просидели обманщики за работой и сожгли больше шестнадцати свечей, - всем было ясно, что они очень старались кончить к сроку новое платье короля. Они притворялись, что снимают ткань со станков, кроят ее большими ножницами и потом шьют иголками без ниток.

А разоблачительное "да ведь он голый" звучит в главе об офицере Синюхаеве, ошибочно объявленном умершим:

Мальчишки, которые во все эпохи превосходно улавливают слабые черты, бежали за ним и кричали:
- Подвешенной!

© M. Bezrodnyj

back

top