Евгений Степанов

ПОЭТ НА ВОЙНЕ

ЧАСТЬ 1
ВОКРУГ "ЗАПИСОК КАВАЛЕРИСТА" - 1914 - 1915
(Выпуск 4)

Как было сказано в предыдущем выпуске, несмотря на то, что при переосвидетельствовании медицинской комиссией Николая Гумилева хотели признать негодным к продолжению воинской службы, он, проигнорировав мнение докторов, в самом конце мая или начале июня возвратился на фронт. Но прежде, чем продолжить рассказ о дальнейшей воинской службе, несколько уточнений и дополнений к рассказу о его пребывании в Петрограде. Видимо, самое раннее документальное свидетельство появления Гумилева в Петрограде в марте 1915 года - письмо к нему от А.К. Лозины-Лозинского [1], посланное, судя по штемпелю на открытке, 21 марта:

"Многоуважаемый Ник.<олай> Степ.<анович>, если звуки военной трубы не заглушили в Вас мелодий лиры и Вы по-прежнему с интересом относитесь к молодым порослям литературы, то могу Вам прислать (напишите мне: В.<асильевский> О.<стров>, Тучкова наб.<ережная> 10-1, кв. 41) несколько стихот.<ворений> молодого поэта Злобина, пишущего весьма грамотно. Моментами он напоминает как-то Вас, хотя en petit, конечно. Он был бы рад быть знакомым с Вами, причем не надо предполагать в данном случае расчетов на какую бы то ни было протекцию. Мы познакомились недавно в редакции довольно мизерного нового журнала "Богема", в который отдали свои поэзы по предложению нашего общего знакомого - Ларисы Рейснер Мне кажется, что к творчеству Злобина Вы не останетесь совершенно безучастным.
Жму руку. Кстати поздравляю с Георг.<иевским> крестом. Поклон Анне Андреевне.
А. Лозина-Лозинский".

Помимо самого раннего свидетельства появления Гумилева в Петрограде весной 1915 года, письмо это любопытно первым упоминанием об уже состоявшемся знакомстве Гумилева с Ларисой Рейснер. Само знакомство, скорее всего, произошло в январе, во время его предыдущего посещения Петрограда, в "Бродячей собаке", о чем поведала она сама в своем автобиографическом романе "Рудин" [2]. Их взаимоотношениям, интереснейшей "военной переписке" будут посвящены дальнейшие выпуски "Поэта на войне".

Пребывание поэта в Петрограде было творчески насыщенным, о чем говорят многочисленные, упоминавшиеся публикации. Большая их часть тематически была мало связана с "военной" тематикой, конечно, за исключением продолжения публикации "Записок кавалериста". В "Биржевых ведомостях", в мае - июне, пока поэт оставался в Петрограде, прошло четыре публикации, условные главы II - V, посвященные событиям осени и зимы 1914 года. Затем - перерыв до осени, до окончательного отъезда Гумилева из Уланского полка для сдачи офицерских экзаменов. Хочется внести одну поправку к предыдущему выпуску. Приводя звуковой файл авторского чтения стихотворения "Словно ветер страны счастливой…", написанного в этот период, я утверждал, что это единственное стихотворение Гумилева, сохранившееся в авторском исполнении. Уже после публикации удалось уточнить, что сохранились авторские записи чтения, по крайней мере, еще ряда отрывков из своих произведений [3].

О достаточно длительном, двухмесячном пребывании Гумилева в Петрограде весной 1915 года, помимо упоминавшейся записи С. Ауслендера [4], других воспоминаний современников пока не обнаружилось. Отсутствуют также упоминания о публичных выступлениях поэта - в отличие от двух кратких пребываний Гумилева в Петрограде в декабре 1914 года и в январе 1915 года [5]. Видимо, болел он достаточно серьезно и вел замкнутый образ жизни, мало с кем общаясь. По крайней мере, в дневнике М.Кузмина этого периода, сохранившего записи за каждый день, Гумилев упоминается лишь однажды, косвенно, в записи от 28 марта: "… Потом к Рославлеву, там был Слезкин и Долинов. Слезкин злится, Долинов лакействует теперь уже перед Гумилевым. Неприятный малый. Все разбирают книгу Садовского…" Здесь любопытно отметить два момента. Во-первых, упоминание Долинова. В эти месяцы он был мужем (вскоре они расстались) упоминавшейся в связи с событиями лета 1914 года Веры Алперс [6]. А во-вторых, упоминание книги Б.Садовского "Озимь", с резкими высказываниями в адрес многих поэтов, в том числе и находившихся на фронте Н.С. Гумилева и Б.К. Лившица. Книга эта вызвала весной 1915 года литературный скандал, в котором принял участие и С. Ауслендер [7], которому книга была посвящена и который первым посетил больного поэта в Царском Селе. Судя по этой записи Кузмина, по визиту Ауслендера в первые дни Пасхи, по письму А. Лозина-Лозинского и по групповой фотографии, подаренной 5 апреля матери с дарственной надписью: "Дорогой мамочке от Коли, Ани и Левы. Царское Село. 5 апреля 1915" [8], первое время после возвращения с фронта Гумилев провел дома в Царском Селе, и только в начале апреля был определен в "Лазарет деятелей искусства", который располагался на Введенской ул.,1, на Петроградской стороне. По свидетельству Ахматовой, 12 апреля она его там навестила. Об этом говорит авторская датировка стихотворения "Думали: нищие мы..." в сборнике "Белая стая" [9]:

"О стихотворении "Думали: нищие мы...": "Его любил Н. С. ... Я написала его в 1915 году, весной, когда Н. С. лежал в лазарете. Я шла к нему, и на Троицком мосту придумала его, и сразу же в лазарете прочитала его Н.С.. Я не хотела его печатать, говорила - "отрывок", а Н.С. посоветовал именно так напечатать.

Думали: нищие мы, нету у нас ничего,
А как стали одно за другим терять,
Так, что сделался каждый день
Поминальным днем, -
Начали песни слагать
О великой щедрости Божьей
Да о нашем бывшем богатстве".
(12 апреля 1915, Троицкий мост)

17 апреля художница О.Л. Делла-Вос-Кардовская записала в своем дневнике: "Во вторник <14-го апреля> вечером была у Ахматовой. Она встретила меня в халате с растрепанной шевелюрой. Закуталась в платок и съежилась на кушетке. <…> Про себя сказала, что печатается новое издание "Четок", что у ее Левушки нянька ушла неожиданно, и что она переезжает в Петроград, чтобы чаще навещать Николая Степановича. А бедный Левушка остается с бабушкой и без няньки…" [10] Об этом же - в записях Лукницкого [11]: "Весной 15 г. переехала в Петербург (из Царского) на Пушкарскую ул. Это был дом, в который упирается Гребецкая улица [12]. "Пагода" этот дом назывался. Была сырая и темная комната, была очень плохая погода, и там я заболела туберкулезом, т.е. у меня сделался бронхит. Чудовищный совершенно бронхит. Это было первый раз в жизни, что я кашляла. И вот с этого бронхита и пошло все. Я так себе представляю - что я, вероятно, апрель, май там провела, вот так... Потом уехала в Слепнево [13]". Следует заметить, что к этим же весенним месяцам относится постоянное общения Ахматовой с Шилейко и Недоброво, который тогда же, на свою голову, познакомил ее с Борисом Анрепом, что послужило началом нового многолетнего романа [14]. Но все это мало распространялось на сложившиеся между поэтами-супругами взаимоотношения…

Дом-"пагода", Бол. Пушкарская ул., 3, в котором жила Ахматова

Однако перенесемся в расположение Уланского полка, в то время, когда Гумилев по болезни покинул его в середине марта. Уланский полк продолжал наступление на Кальварию. Как было подробно сказано в предыдущем выпуске, 13 марта в полку случилось чрезвычайное происшествие. Ночью, из-за несогласованных действий сторожевого охранения, немцам удалось взять в плен 67 улан (из эскадрона № 6). Многие из них позже бежали из плена, и о некоторых рассказано в "Записках кавалериста", о чем будет сказано в других выпусках. Бои, в которых принимал участие полк за период с марта по июнь, в официальном журнале боевых действий 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии обозначены следующим образом [15]:

"Арьергардные бои по прикрытию отхода 3-го Армейского корпуса:
- Бои в р-не Пржистованцы и Клейвы - с 13 по 20 марта 1915 г.
- Расположение на позициях в р-не Моргово - Яворово - Даукше - с 8 апреля по 11 мая 1915 г.
Козлово-Рудская операция:
- Бой в Козлово-Рудском лесу - 26 апреля 1915 г.
- Рекогносцировка высоты 48,0 у ст. Мавруце - 28 мая 1915 г.
- Рекогносцировка в р-не ст. Мавруце - с 29 мая по 1 июня 1915 г.
- Расположение на позиции в р-не северо-западнее крепости Ковна - с 2 по 5 июня.
- Расположение на Мариампольской позиции и бои за дефиле у Даукше, Новополе и в р-не фол. Яворов - с 6 по 21 июня".

Вряд ли Гумилева могли не волновать действия его боевых товарищей, пока он лечился в столице. На сухом языке боевых донесений и приказов от различных участвующих в этих операциях частей дивизии и полка, события марта - начала июня, пока Гумилев находился в Петрограде, выглядят следующим образом. Все упоминаемые области располагаются несколько севернее того района, в котором Гумилев воевал в феврале - марте 1915 года.

В середине марта была предпринята очередная попытка наступления: "15 марта 2 Гв. кав. див. направлена на Мацьково и в промежуток между частями 2 корпуса на Смоляны - Рудавка. Войска с утра переходят в наступление" [16]. "Уланский полк занимает промежуток между 26 и 43 пехотными дивизиями на западной окрестности озера Шейплиле" [17]. "Противник укрепился по линии Стефанишки - Тракшики - Нарты. <…> Ночлег: уланы - в Моргово, охранение по линии от Дембова до Гудыне" [18]. Но это наступление было остановлено: "17 марта немцы прошли несколько вперед (от шоссе Кальвария - Сувалки), заняли Краснополь, Красна". Это донесение дополнено красноречивой фразой о поисках виноватых, к сожалению, не утратившей своего значения и в наши дни; вот телеграмма из штаба дивизии: "По приказанию начальника штаба прошу ускорить ответом номеру 343 доставление сведений о числе повешенных евреев" [19]. "Обстановка на 12 дня 18 марта: <…> в д. Клейвы для связи со Смоленским полком - разъезды Л.-Гв. Уланского полка на Буду Русскую. 1 бригада 2 Гв. Кав. дивизии пока в резерве в своих биваках в районе Штабинки - Дворчиско - Полкоты - Боссе (уланы). Штаб бригады в Полкоты" [20]. Напомню, что Уланский полк входил в состав 1 бригады. Накануне Пасхи и в последующую неделю - на фронте полное затишье. "20 марта: "Ввиду отступления противника дивизии приказано сосредоточиться в д. Замарне, отсюда в 3 ч. дня вся дивизия отошла в д. Покомпще" [21]. 22 марта - Пасха: "В ночь на Светлое Воскресенье батарея стояла на том же биваке. Командир батареи в 12 ч. обошел все помещения, спели молитву и позже были розданы подарки и куличи. Весь день простояли на биваке" [22]. До конца месяца - отдых: "Дневка. Дивизия ушла в район Лодзее, оставив батарею с Драгунским полком" [23].

В начале апреля было произведено переформирование боевых частей: "1 и 2 Гв. кавалер. дивизии составляют Конный отряд под начальством Гилленшмидта (обеспечивают правый фланг Армии и удерживают дефиле у Моргово и Даукше). Разведка на фронте Пилькавишки - Кальвария" [24]. Однако началась весенняя распутица, и возникли трудности не то что с ведением активных боевых действии, а с простым перемещением с места на место: "Выступили в д. Метеле, прибыли в 11-30 ввиду страшной грязи, пройдя через Свентозери - Сутры. Застряли, с 2 1/2 до 6 1/2 вечера - 2 версты; дошли до Обелица, встали там с эскадроном Улан" [25]. "Приказ перейти в д. Кракеники, но она занята, и встали в Крекщаны. Переход 4 1/2 версты продолжался с 8 1/4 утра до 7 вечера. Командир послал донесение о невозможности двигаться" [26]. "Дивизия пошла в район Симно. Батарее из-за грязи приказано идти в район ст. Олита, и она будет подтянута к дивизии, когда просохнут дороги. В 12 ч. дня батарея соединилась в д. Войстокеме с Драгунским полком и пошла на Лодзее, пройдя которые встала на бивак. До 3 апреля шли к Олите" [27].

"6 апреля. Приказ №837 по Гвардейскому конному отряду. Противник по западному берегу Шешупы от Гайстру до Сургуце и далее <…> На нашем правом фланге - Ковенский отряд, <…> на левом фланге части 3 Сибирского корпуса. <…> Л.-Гв. Уланскому полку - в 3 часа дня 8 апреля прийти в Иглювка. Штаб отряда - в Иванишки". <…> 8 апреля. 1 бригада 2 Гв. кав. див. расположена в р-не Иглювка - Моргово; вести разведку на Гайстры, Сургуце, Мариамполь к северу от дороги Моргово - Мариамполь (вкл.). Упорно удерживать дефиле Моргово, для чего построить окопы: Понсово - западная окраина Иглишканы - северная оконечность болота Амальва. Отход только по приказу. В случае невозможности удерживать - на линии Шакалишки - Шлаванты, расположить батарею по левому берегу реки Шлаванты, севернее д. Лейцишки. <…> 11 апреля. Противник по линии ф. Антоново, западный берег Шешупы (Гайстра - Кухтышки) и далее. <…> Охранение по линии: Пускальне - Вальево - <…>. Нам - удерживать дефиле у Моргово и Даукше. <…> Л.-Гв. Уланскому полку - с 4 пулеметами, 2 батареей и полком отдельной пехотной бригады под общим началом Ген.-майора Дабича, в 3 часа дня 12 апреля сменить Л.-Гв. конно-гренадерский полк" [28]. "14 апреля. В течение дня наблюдали движение по шоссе Мариамполь - Волковышки. Разъезд улан к реке Шешупе, но был обстрелян. В д. Лучики - эскадрон кавалерии противника. Уланы открыли по ним огонь и отогнали их от д. Кумежуры" [29]. В середине апреля опять готовится наступление: "16 апреля. Донесение от улан. Наблюдения от Сургуце: противник на западной стороне р. Шешупы, частью против Сургуце и далее к югу вдоль опушки леса. К северу - тоже противник" [30]. Приказ №8432 по 2 Гв. кав. дивизии от 16 апреля: "Войскам 10 Армии сегодня перейти в наступление. Нам (с 3 Сибирским корпусом) начать наступление на Мариамполь - Людвинов - Кальварию. Нам - овладеть Мариамполем. Правый боевой участок - ген.-майор Дабич. <…> Уланскому полку выслать усиленную разведку на фронте Сургуце - Мариамполь, сосредоточив к 7 утра 4 эскадрона у д. Гудышки, 1 эскадрон в ф. Яворово, выслав разведку на Мариамполь. 1 эскадрон оставить в Копциово для прикрытия 5-й батареи. <…> Штаб отряда в Иванишки" [31]. Однако, судя по многочисленным донесениям, наступление шло вяло, крупных столкновений с противником не было, лишь редкая перестрелка на тех же позициях. 20 апреля приказ о наступлении повторяется: "X Армии приказано перейти в наступление. 1 бригаде приказано наступать на д. Сургуце. <…> В 1 ч. дня бригада перешла в Дембово. Пришел приказ об отмене ночной атаки на Мариамполь. Бригада вернулась на старое место" [32].

В течение всей военной кампании начала 1915 года Уланским полком временно командовал полковник М.Е. Маслов [33], однако 22 апреля из командировки возвратился командующий Уланским полком генерал Д.М. Княжевич: "Приказ №280. Иглювка. Полковник Маслов в течение моей пятимесячной командировки временно командовал полком. За этот долгий промежуток времени полк имел много дел, много пришлось перенести всяких трудностей. С присущим ему хладнокровием и боевым опытом, Полковник Маслов отлично выполнил свою задачу, являясь в бою спокойным, распорядительным, в дни отдыха заботливым, внимательным начальником. От лица службы сердечно благодарю Полковника Маслова за его во всех отношениях блестящее командование полком. Командир полка Свиты Его Величества Генерал-майор Княжевич" [34].

До конца месяца - все спокойно. 28 апреля в Уланском полку, в Бальвержишках, был зачитан Приказ №286 [35]: " <…> §6. В дополнение к приказу по полку от 3 января с.г. №171, от 13 января за №181 и 23 января за №191 объявляю список нижних чинов, награжденных за отличия в делах против неприятеля Георгиевскими крестами и медалями с указанием времени совершения подвигов". Далее следует таблица, где под №59 (всего перечислено 139 награжденных нижних чинов) обозначен:

№№ по пор.	№№ эскадрона	Звание, имя и фамилия	Степень Георг. креста и медали	№ Георг. креста и медали	За какое дело
59	ЕВ	Ун.-оф. ох. Николай Гумилев	кр.4	134060	20 ноября

Большую часть мая полк оставался на тех же позициях, периодически ведя перестрелку с противником: "Позиции у Даукше, дежурство, была стрельба по Нарты. <…> Батарея по тревоге оседлала в 4 1/2 утра и выступила 2 мая к 6 ч. утра к южному кладбищу д. Подавине. Позиции и у Вышнеловка. 3 мая был обстрел д. Трабишки. 4 мая - по Нарты"." [36]. В одном из документов приводятся сведения о составе Уланского полка на 4 мая 1915 года: "В Уланском полку - 6 эскадронов, 24 офицера, 753 шашки" [37]. В этот же день в 294 пехотном Березинском полку был зачитан приказ о повышении в звании брата Николая Гумилева - Дмитрия Гумилева: "Высочайшим приказом произведен в поручики 4 мая, со старшинством от 11 марта 1915 года" [38]. 7 мая "Уланы перешли на правый берег Немана. Наша бригада несет сторожевое охранение и разведку" [39]. 8 мая произведено переназначения высшего командования: "Командующий дивизией Гилленшмидт назначен командующим 4 Кавалерийским корпусом. Начальником дивизии назначен Св. Е.В. г.-м. Эрдели. Командир бригады Св. Е.В. г.-м. князь Белосельский-Белозерский назначен временно командующим 2 Кавалерийской дивизией. Временно командующим бригадой назначен г.-м. Дабич" [40].

Иногда в документах встречаются знакомые Гумилеву фамилии офицеров конной артиллерии [41]. В донесении Княжевича от 11 мая из Даукше: "Выяснено расположение штаба противника у д. Путришки. Стрельба взводом 2 батареи Л.-гв. конной артиллерии под командованием подпоручика Кузьмина-Караваева. <…> Обращаю внимание на отличную стрельбу взвода конной артиллерии" [42]. "Перестрелка в районе Клинишен. <…> Ввиду недостатка офицеров в дружинах поручик Хитрово и прапорщик Неведомский выразили желание командовать ротами ополчения и были назначены" [43]. 13 мая во 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии было объявлено: "Получена телеграмма: Италия объявила войну Австро-Венгрии". Видимо, неслучайно накануне, 12 мая, Гумилев поместил в "Биржевых ведомостях", где публиковались "Записки кавалериста", свою "Оду Д'Аннунцио" [44], редкий для творчества Гумилева пример стихотворения "на злобу дня":

Опять волчица на столбе
Рычит в огне багряных светов…
Судьба Италии - в судьбе
Ее торжественных поэтов…

24 мая началось наступление противника: "Обозначилось наступление немцев на фронте Велюсе - Серафины - Кура. Полк отошел по линии Буянишки - Москалевичи - Ниоша. Бригада отошла в район д. Кордаки" [45]. "Бои: окопы по р. Высокой, Гуляны. Наступление противника от Серафим на Дзерцкярно и Перкуне. <…> 25 мая перешли в Козлишки. <…> 26 мая позиции у Мроген. Перестрелка у Козлишек весь день. Пришел приказ из Ковно: Всем частям Ковенского отряда немедленно отходить на Вейвери и Ковно, сообщая о том ближайшему начальству и соседним войскам. Наступление противника вдоль Ковенского шоссе. Приказано всем частям идти прямо на юг, так как противник, оттеснив кавалергардов, наступает на д. Козлишки. Был отброшен. Батарея отошла на д. Кирсноковщна и на шоссе. Перешла в Вейвери" [46]. "26 мая 1 бригада 2 Гв. кав. дивизии получила задачу занять позицию на левом берегу р. Юры. <…> Вести разведку и тесную связь с Гусарским полком, в случае наступления - оборонять позиции. Отряд включил Конно-гренадер, Улан, батальон 27 Сибирского полка" [47]. Видимо, в связи с наступлением немцев, в эти же дни была осуществлена переброска всех частей по железной дороге несколько севернее, в Ковно и к станции Мавруце: "Через Ковно и ст. Мавруце - выгрузка, бивак в Шилеле. Временным командующим дивизией назначен Свиты Е.В. генерал-майор Шевич. Командующий дивизией Эрдели назначен временным командующим отрядом, в состав которого входит 2 Гвардейская кавалерийская дивизия и пешие ополченские дружины" [48]. Одним из этих ополчений командовал в это время слепневский сосед Гумилева В.К. Неведомский.

Точная дата возвращения Николая Гумилева в полк неизвестна. Не отражена она и в просмотренных приказах по полку, хотя возвращения (как и отбытия) в полк большинства вольноопределяющихся улан после болезни или ранения указывалось в соответствующих параграфах ежедневных, сохранившихся приказов по Уланскому полку [49]. Аналогично было и с его отбытием на лечение в Петроград. Возможно, связано это было с "неформальными" отношениями, сложившимися между поэтом и офицерами полка. Предположительно, вернулся он в полк не ранее последних чисел мая, но не позднее конца первой недели июня. Скорее всего, попал он в полк тогда, когда части 2 Гв. кавалерийской дивизии находились вблизи Ковно и станции Мавруце. Гумилев принимал участие во всех боевых действиях Уланского полка в июне 1915 года, хотя события эти, ввиду их незначительности, не нашли отражения в "Записках кавалериста".

В конце мая немцами были предприняты попытки наступления на русские позиции. Из донесений Княжевича: "29 мая в 2 ч. дня получено приказание седлать, и полк выступил с отдельной задачей: занять западную опушку леса, что западнее д. Есиотраки, связаться с пехотою справа и разойтись на три группы по 2 эскадрона, устроить засады, должны были быть высланы мелкие разъезды для заманивания. Чтобы не навлекать внимание противника, командир полка решил сделать обход около 28 верст в тылу у Есиотракской позиции. На место прибыли лишь после 9 ч. вечера, когда темно. <…> Средняя группа эскадрон ЕВ и №5 в д. Плутишки. <…> Около 9 1/2 вечера получено приказание возвращаться на бивак. <…> 30 мая. Ввиду получения от разъездов сведений о наступлении противника на сторожевое охранение, полк поседлал и в 4-15 дня выступил в д. Цихобуда. До 7-30 вечера все было спокойно и лишь около 8 ч. послышалась оживленная перестрелка впереди пехотной заставы у д. Пудзишки <…> Позиции были разделены на участки. <…> Разъезды от эскадрона ЕВ ходили перед опушкой, в резерве оставались эскадроны ЕВ и №5. Полк пытался переходить лес, а тем временем эскадроны окапывались и приспособили к обороне лесные предметы. Около 11 ч. вечера были подвезены походные кухни и люди получили ужин. <…> 31 мая. Ночь прошла спокойно. Около 3-х ч. утра пришло приказание, что нас сменит батальон 31 Стрелкового полка, и бригаде отойти на левый фланг. <…> Полк отошел в д. Михальчино, куда были доставлены около 12 ч. дня кухня и фураж. В 3 ч. дня началось наступление пехотных частей. <…> Полк двинулся вперед, имея в авангарде №6 эскадрон. Эскадрон этот прошел лес, и так как наблюдаемое пространство было слишком велико, то были высланы другие эскадроны. <…> Пехота успешно продвинулась вперед, и, заняв западную опушку леса, под ней к вечеру стала окапываться. Около 9 ч. вечера батальоны 30 стрелкового полка заполнили прорыв, занимавшийся нашими эскадронами, и полк получил приказание отходить на старый бивак в д. Мазуришки. №4 эскадрон остался для разведки. Свиты генерал Княжевич" [50].

Июнь начался с приказа о встречном наступлении русских частей: "Приказ перейти в наступление по всему фронту: конница очищает лесное пространство между Неманом и ф. Бильско до р. Высокой <…> Разведка у Юзефово" [51]. "Дивизия получила задачу с двумя дружинами ополченцев охранять выходы из Козлова-Рудского леса севернее шоссе Мариамполь - Ковно. В 11 ч. утра батарея выступила и подошла к Мазуришкам, откуда должны были идти вместе с Уланским полком в д. Мавруце, но, не дождавшись полка, выступили с эскадронным прикрытием. В 2 ч. дна из Мавруце пошли с бригадой в м. Годлево, где построились в резервную колонну. Бивак в Янгуце" [52]. Донесения Княжевича от 2 июня: "Бригада выступила в 8 ч. утра и выдвинулась в д. Подеришки. <…> Были разъезды: поручика Хлебникова (эскадрон ЕВ) - на д. Виниши, которую занимает противник. В одной из халуп живет колонист, который ежедневно кормит у себя приходящую партию немцев кавалеристов. Ввиду этого пор. Хлебников оставил в этой деревне в засаде для ареста этого колониста и по возможности захвата немецких кавалеристов. <…> Были высланы другие разъезды в разных направлениях <…> По возвращении в ночь с 2 на 3 июня авангарда полка графа Толя, были дополнительно сообщены следующие сведения, добытые разведкой <…> эскадрона Ея Величества Уланского полка. Противник занимает ф. Сапежишки, канаву от Сапежишки к озеру Азептис (окопы), <…> имея артиллерию в районе Панишки. <…> Активности у противника не замечено. У д. Наудзе - артиллерия и пулеметы, в д. Кордаки - штаб немецкого генерала, который кажется выехал вчера в Пильвишки. Билек занят ротой пехоты и 2 эскадронами"." [53]. 3 июня в полк возвратились еще 3 улана, попавшие в плен 13 марта: "Приказ №663 по X Армии. Уланы Дрозд, Голосной и Ефимов бежали из плена, причем доставили важные сведения" [54].

5 июня приказом по Уланскому полку было объявлено [55]: "Приказ №324. В дополнение к §3 приказа по полку от 3 июня с.г. за №322 Полковник Маслов награжден Георгиевским оружием за то, что в бою 20 ноября 1914 г. на позиции у д. Велеполе при отходе дивизии, под натиском противника, на новую позицию объединил под своей командой 3 эскадрона, совместно с конно-гренадерами удерживал натиск противника и дал возможность выполнить этот отход". М.Е. Маслова наградили за тот же бой, за который Гумилев получил свой первый Георгиевский крест.

6 июня дивизия вернулась на те же позиции, которые занимала в мае: "В 6 вечера быть на сборном пункте в Годлево. Бригаде перейти в район Даукше в 2 перехода и сменить 2 бригаду 1 Гв. кав. дивизии. <…> В 7 ч. вечера бригада двинулась к югу и стала на бивак в 10 вечера в Чудышки. <…> 7 июня. 1 взвод с Уланским полком в Даукше, куда пришли в 4 ч. дня и встали на бивак в д. Лаунице. <…> Взвод с полком в Даукше составил дивизионную конницу 43 пехотной дивизии" [56]. Из донесения командующего бригадой г.-м. Дабича: "8 июня. В соответствии с распоряжением сего числа прибыть в район Даукше - Ржечев, где сменить 2 бригаду 1 Гв. кав. дивизии. Расположение: Л.-гв. Уланскому полку с 4 пулеметами, 2 орудиями 2-ой батареи Л.-гв. конной артиллерии и 2 ротами пехоты - в д. Даукше. Генералу Княжевичу подчинен начальник 43 пехотной дивизии, и получил задачу заполнить прорыв между частями 43 дивизии и 34 корпуса от озера Амальва на южном краю болота Амальва до реки Довины" [57]. В это время Николай Гумилев, безусловно, уже был в своем полку. 10 июня Уланскому полку было дано задание: "Уланскому полку наблюдать промежуток между левым флангом 43 дивизии и правым 27 дивизии от озера Амальва до ф. Новополь. Штаб полка в Даукше" [58]. В журнале боевых действий входившей в состав бригады 2 батареи за период с 12 по 22 июня сказано: "На тех же позициях, изредка перестрелка" [59]. 16 июня Княжевич отдает распоряжение: "От Княжевича из Даукше. Об окопах у Даукше - хорошие, но сориентированы не туда (на запад). <…> Приказание по отряду Маслова: Вверенному мне отряду (2 роты 25 Сибирского стрелкового полка, с 6-ю эскадронами Л.-гв. Уланского полка и 2-й батареей артиллерии наблюдать болото Амальва от озера Амальва до ф. Новополь и обеспечивать левый фланг 7 Сибирской стрелковой дивизии. В случае наступления: слабое - на линии сторожевого охранения; сильное: левый участок - задерживать и отходить на ф. Монишки, Лауницы, к юго-восточной окраине Даукше (1 1/2 эскадрона улан); правый участок (1/2 эскадрона улан) - поддерживать связь. Левый боевой участок (эскадроны №4, 5) - у д. Лауницы занять окопы. Правый боевой участок (1 эскадрон улан) - окопы у деревень Плине - Лауницы, сев.-зап. окраина Даукше. Общий резерв (Кропоткин, эскадрон ЕВ) - стать у юго-восточной окраины Даукше" [60].

Постоянно повторяющиеся в документах фразы "без перемен", изредка дополняемые, например, такими сведениями - "Без перемен, легко ранен 1 улан; вечером - смена конно-гренадерами" [61], не могли вдохновить поэта. Да и высшему командованию стало ясно, что требуется переформирование воинских частей. 21 июня в дивизию пришел приказ: "Дивизии получено новое назначение, командованию прибыть в Бальвержишки. Прибыть офицерам в Олиту 23 июня" [62]. 22 июня поступило указание: "В 2 ч. дня пришло приказание идти в район Олиты для погрузки" [63]. 23 июня в Уланском полку был получен приказ: "Прибыть офицерам в Олиту 23 июня. Связь с уланами через ф. Рутка. <…> Приказ №1839. <…> Приказываю: Л.-Гв. Уланскому полку выступить из д. Ржечев не ранее 7 утра 23 июня, перейти в район Жолнержишке - Яцунске - г.дв. Пронюны и тут встать биваком. По приходе немедленно соединиться со штабом в Бальвержишки и представить точную схему расположения. Начальник штаба Крузенштерн" [64]. На следующий день, 24 июня, началась погрузка эшелона: "Дивизия начала погрузку на железной дороге для переезда во Владимир-Волынский. Погрузка в Олите" [65]. Эшелон проследовал в район нынешней Западной Украины: "Переезд через Ораны - Гродно - Мосты - Барановичи - Брест-Литовск - во Владимир-Волынский" [66]. 27 июня 1915 года вся дивизия прибыла во Владимир-Волынский [67], старинный древнерусский городок, сохранивший великолепный храм 12 века - Успенский собор 1160 года.

Владимир-Волынский, Успенский собор 1160 года

"Приказ №1864. По высадке из вагонов полкам расположиться: <…> Уланам - д. Селец. Штаб дивизии во Владимире-Волынском на Сокальской улице у дома Мирового Судьи. Переход дивизии в другой район предполагается 30 июня" [68]. "Прибыли во Владимир-Волынский в 7 ч. вечера, бивак в Хабултово" [69]. В донесении Княжевича уточняется место расположения Уланского полка: "Полк расположился на бивак в Селец. Грибовица занята бригадой 5 кавалерийской дивизии с конной батареей. Ввиду того, что в д. Хабултово совсем нет воды, полк остановился в д. Микуличи, 5 верст восточнее д. Хабултово" [70].

2 Гвардейская кавалерийская дивизия вошла в состав 4-го кавалерийского корпуса генерала Гилленшмидта (вместе с 3-й и 16-й кавалерийскими дивизиями). Корпус относился к северо-западному фронту и входил в XIII Армию генерала Горбатовского [71]. Перед дивизией была поставлена следующая задача: "Задача: наблюдение и оборона правого берега Западного Буга от Литовиж искл. до Джары искл. Правее - 31 Армейский корпус, левее - сводный кавалерийский корпус, входящий в состав VII Армии" [72]. Л.-гв. Уланский полк по-прежнему входил в состав 1 бригады.

В окрестностях Владимира-Волынского дивизия располагалась до конца июня: "Приказ №1881 по дивизии от 29 июня. Завтра, 30 июня перейти: <…> Уланы и конно-пулеметная команда - в Шлехетские Бискуничи и Менчицы" [73]. "Донесение от Княжевича из Менчицы, 30 июня. На сегодняшний ночлег полк встал в д. Менчицы. Послано осмотреть Руснов" [74]. В документах конной артиллерии от 30 июня опять встречается фамилия Неведомского: "Наша дивизия сменила одну из армейских на позициях. Прапорщик Неведомский назначен комендантом штаба дивизии, куда и отбыл сегодня" [75].

Бои, в которых принимал участие полк в начале июля, в официальном журнале 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии обозначены следующим образом [76]:

"Операции на левом берегу р. Западный Буг:
- Переход границы Австрии - 3 июля.
- Бои под Ульвовек и Городловице - с 3 по 4 июля.
- Переход границы Австрии обратно - 5 июля.
- Бои под Заболотце, Джары и Джарки - с 5 по 9 июля".

Первые столкновения с неприятелем начались уже 1 июля, об этом в донесениях из штаба дивизии: "1 июля. Противник занял Старогрудь (напротив Джарки). Задание: разведка Буга от Джарки до Скоморохи. От 1-й бригады завтра разведка на Мышев - Иваничи - кол. Витольдовка - кордон Волчий - кордон Арсеньевский. Всем быть в полной готовности. Штаб в Грибовщах. <…> 2 июля. Задача: очистить берег Буга в районе Старогрудь - Войславице - Конотопы. 1 бригада выступает в 8 вечера и следует через Иваничи - кол. Витольдовка на Ромуш. Бригадам пройти Заболотце и Иваничи в 9-15 вечера сегодня. По прибытии 2 бригады построить резервный отряд у северной окраины д. Ромуш и ждать указания. Выслать разъезды к Княжевичу в кордон Арсеньевский" [77]. В этот день было намечено первое наступление на противоположный, австрийский берег Западного Буга; по Бугу проходила граница между Россией и Австрией, в наши дни там же проходит граница между Украиной и Польшей. "Дивизии приказано занять Войславице. Правее дивизии - 16 кав. дивизия, левее - 12 пехотная дивизия 8 Армии. Начальник дивизии приказал Л.-Гв. Конно-гренадерскому и Уланскому полкам наступать на д. Войславице. <…> Уланы построились у д. Ромуш" [78]. Предварительно эскадроны Уланского полка разведали все броды через Буг от Ульвовека до Скоморохи [79], а также район австрийского села Войславице: "3 июля. Разведка на Войславице. 1 бригаде выслать офицерские разъезды к северным и северо-восточным окраинам Войславице. Разъезды выслать не позднее 5 ч. дня, к 10 ч. вечера - доклады. Донесения - в Ульвовек, в штаб дивизии. В 10-45 вечера - приказ начать наступление в 3-30 утра (2 бригаде и 3 Донской казачьей дивизии). Генералу Дабичу с 1 бригадой наступать смешанными частями на Войславице, двигаясь правым флангом вдоль дороги Городловице - Войславице, а левым флангом вдоль надписи Древенщизна на спиртовой завод. В каждом полку иметь не более 1 эскадрона в конном строю, коневодам прибыть к переправам. Наступление начать в 3 ч. утра. <…> Приказ №4011, 6-45 дня. Обозначилось накопление противник. 1 бригаде занять линию от Городловице включ. по дороге, обсаженной деревьями, - до лощины, что между названиями Древенщизна и Ульвовек. В каждом полку не менее 3-х спешенных эскадронов, остальные - в резерве. Броды на случай отхода: Джары для Уланского полка" [80]. Однако, как сказано в одном из донесений, "наступление наше не удалось, и к вечеру 1 бригада отошла на наш берег" [81]. После этого бригаде с Уланским полком было приказано сосредоточиться к северу от Джары [82].

Западный Буг около Джарок, тогдашняя граница с Австрией

4 июля из штаба дивизии пришел приказ: "В 7 утра приказано послать по 4 человека от каждого эскадрона всех полков моей дивизии к ротмистру - для обучения бросанию ружейных гранат... <…> Приказ по дивизии №4014. 7 ч. вечера. Дивизии перейти в район Литовиж - Заболотце - Джарки. Всем - в Заболотце через Кол. Выгранка. Отход начать в 10 вечера" [83]. Расположение Уланского полка в ночь с 4-го на 5-е июля - в д. Заболотце, недалеко от берега Буга. "Вся дивизия отошла на правый берег Западного Буга" [84]. Это была последняя относительно спокойная ночь… Следующую ночь, с 5-го на 6-е июля, ночной бой и его продолжение в течение всего дня 6 июля Гумилев рассматривал как "самый знаменательный день моей жизни". Полагаю, это не было гиперболой, хотя за спиной поэта стояли пять африканских путешествий, одна настоящая дуэль, 10 месяцев войны - 29 лет жизни… Свидетельство тому - с одной стороны, собственный рассказ участника боя в "Записках кавалериста", я бы сказал, очень красочный и интересный, но слегка "сглаженный", лишенный многих подробностей и "героического флера", а с другой стороны - подлинные документы и описания других участников боя, из которых с очевидностью следует та реальная, опасная для жизни "передряга", в которую неожиданно попал поэт. И исход ее как накануне, так и в течение самого боя был совершенно не очевиден!

Казалось бы, начало дня 5 июля не предвещало никаких бурных событий последующих суток. Все было как обычно: отбитая попытка наступления противника, рядовая смена на дежурстве одних частей другими. В одном из донесений этого дня от Гусарского полка сказано: "Ввиду начавшегося наступления на фронте Оренбургской казачьей дивизии было приказано занять спешенными частями южную опушку леса, что к югу от Заболотце на фронте от дороги Заболотце - Джары до дороги кол. Выгранка - кордон Арсеньевский. Вечером выяснилось, что оренбуржцы удержались на своем участке, и дивизии было приказано перейти в район Заболотце для смены 3 кавалерийской дивизии на участке Литовиж - Джарки. 1 бригада заняла окопы на вышеназванном участке, а 2 бригада составила резерв в Заболотце" [85]. В журнале боевых действий 2 батареи, подчиненной заступившей на дежурство 1 бригаде, сказано: "Дивизия составила резерв корпуса, которому был дан участок на правом берегу Буга. Ввиду того, что днем замечено шевеление противника против участка 3 кавалерийской дивизии, 1 бригаде приказано было быть оседланными. В 5 1/2 дня, ввиду того, что против 3 кав. дивизии оставалось все спокойно, бригаду расседлали. В 8 ч. вечера батарея вновь оседлана, чтобы идти с бригадой на смену 3 кав. дивизии, участок бригады от д. Литовиж до д. Джары. Л.-гв. конно-гренадерский полк, которому был придан 2-й взвод, занял правый участок. 2 взвод сменил 5-ю конную батарею у высоты 209 восточнее д. Литовиж. Полк выступил на смену в 9 вечера и в 11 ч. взвод сменил батарею. 1 и 3 взводы с Л.-гв. Уланским полком должны были занять левый участок. Батарея выступила в 10 ч. вечера, и к 12 ч. ночи подошла к позиции 6 конной батареи у высоты 189 на опушке леса, которую должна была сменить" [86].

Записки кавалериста. Схема IV (к главам XII - XIV) [87]

1 - Владимир-Волынский, куда Уланский полк был переброшен в конце июня 1915 года; 2 - бой в районе дд. Заболотце - Джары, за который Н. Гумилев получил второй Георгиевский крест (главы XII и XIII); 3 - переход на левый берег Западного Буга в район Копылова для прикрытия отхода пехоты (начало главы XIV). 4 - отход на север вдоль Буга, столкновение с немецким разъездом у Собибора (конец главы XIV); 5 - дальнейший отход вдоль Буга до середины августа 1915 года, поворот от Буга на Кобрин в районе Брест-Литовска.

Днем из штаба 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии поступило следующее распоряжение: "Приказ №4015 от 5 июля 1915 года. Вверенной мне дивизии приказано сменить части 3-й кавалерийской дивизии и занять участок на реке Западный Буг от д. Литовиж исключительно до д. Джарки (сейчас - село Заставное в Волынской области Украины) включительно. Для этого приказываю: <…> 2) Л.-Гв. Уланскому полку при 4-х пулеметах занять левый участок от столба № 15 до восточной окраины дер. Джарки включительно. <…> Частям 1 бригады прибыть к 9 вечера к штаб-квартирам полков 3-го Драгунского Новороссийского - близ кор. 189, 3-го Гусарского Елисаветинского - на дороге из Заболотце в лес, что севернее Джарки. К 8 часам вечера в оба полка в д. Заболотце прибудут проводники от названных полков. К смене приступить с таким расчетом, чтобы все передовые части были на своих местах к 10 час. 30 м. вечера. Коноводов оставить в лесу в тылу своих участков по выбору командиров полков. Немедленно по получении сего командующему 1-й бригады организовать детальную рекогносцировку эскадронных участков полка. <…> 2-й бригаде прибыть в 7 час. вечера в д. Заболотце, где стать квартир-биваком, оставаясь в полной готовности. Уланам обеспечить связь с соседним Оренбургским казачьим полком" [88].

И наконец, краткая запись в журнале боевых действий стоявшей в резерве 5 батареи конной артиллерии: "Пришли в Заболотце в темноту, было 8 ч. вечера и заняли позиции у господского двора фронта на дер. Джары. Шел страшный ливень. Ночью противник атаковал крупными силами Уланское охранение, сбил его и занял д. Джары и Джарки" [89].

А теперь предоставим слова автору "Записок кавалериста". Этому бою были посвящены две публикации в "Биржевых ведомостях", соответственно, главы XII и XIII, появившиеся в печати 13 и 14 декабря 1915 года. Для целостности картины не буду по ходу текста вводить промежуточные комментарии (кроме одной явной "корректорской" ошибки, которая обычно сбивает с толку читателей). Все требуемые комментарии и разъяснения, в полном объеме, будут даны за основным текстом Гумилева.

Теперь я хочу рассказать о самом знаменательном дне моей жизни, о бое шестого июля 1915 г. Это случилось уже на другом, совсем новом для нас фронте. До того были у нас и перестрелки, и разъезды, но память о них тускнеет по сравнению с тем днем [90].

Накануне зарядил затяжной дождь. Каждый раз, как нам надо было выходить из домов, он усиливался. Так усилился он и тогда, когда поздно вечером нас повели сменять сидевшую в окопах армейскую кавалерию.

Дорога шла лесом, тропинка была узенькая, тьма - полная, не видно вытянутой руки. Если хоть на минуту отстать, приходилось скакать и натыкаться на обвисшие ветви и стволы, пока наконец не наскочишь на круп передних коней. Не один глаз был подбит и не одно лицо расцарапано в кровь.

На поляне - мы только ощупью определили, что это поляна, - мы спешились. Здесь должны были остаться коноводы, остальные - идти в окоп. Пошли, но как? Вытянувшись гуськом и крепко вцепившись друг другу в плечи. Иногда кто-нибудь, наткнувшись на пень или провалившись в канаву, отрывался, тогда задние ожесточенно толкали его вперед, и он бежал и окликал передних, беспомощно хватая руками мрак. Мы шли болотом и ругали за это проводника, но он был не виноват, наш путь действительно лежал через болото. Наконец, пройдя версты три, мы уткнулись в бугор, из которого, к нашему удивлению, начали вылезать люди. Это и были те кавалеристы, которых мы пришли сменить.

Мы их спросили, каково им было сидеть. Озлобленные дождем, они молчали, и только один проворчал себе под нос: "А вот сами увидите, стреляет немец, должно быть, утром в атаку пойдет". "Типун тебе на язык, - подумали мы, - в такую погоду да еще атака!"

Собственно говоря, окопа не было. По фронту тянулся острый хребет невысокого холма, и в нем был пробит ряд ячеек на одного-двух человек с бойницами для стрельбы. Мы забрались в эти ячейки, дали несколько залпов в сторону неприятеля и, установив наблюденье, улеглись подремать до рассвета. Чуть стало светать, нас разбудили: неприятель делает перебежку и окапывается, открыть частый огонь.

Я взглянул в бойницу. Было серо, и дождь лил по-прежнему. Шагах в двух-трех [91] [?] передо мной копошился австриец, словно крот, на глазах уходящий в землю. Я выстрелил. Он присел в уже выкопанную ямку и взмахнул лопатой, чтобы показать, что я промахнулся. Через минуту он высунулся, я выстрелил снова и увидел новый взмах лопаты. Но после третьего выстрела уже ни он, ни его лопата больше не показались.

Другие австрийцы тем временем уже успели закопаться и ожесточенно обстреливали нас. Я переполз в ячейку, где сидел наш корнет. Мы стали обсуждать создавшееся положение. Нас было полтора эскадрона, то есть человек восемьдесят, австрийцев раз в пять больше. Неизвестно, могли бы мы удержаться в случае атаки.

Так мы болтали, тщетно пытаясь закурить подмоченные папиросы, когда наше внимание привлек какой-то странный звук, от которого вздрагивал наш холм, словно гигантским молотом ударяли прямо по земле. Я начал выглядывать в бойницу не слишком свободно, потому что в нее то и дело влетали пули, и наконец заметил на половине расстояния между нами и австрийцами разрывы тяжелых снарядов. "Ура! - крикнул я, - это наша артиллерия кроет по их окопам".

В тот же миг к нам просунулось нахмуренное лицо ротмистра. "Ничего подобного, - сказал он, - это их недолеты, они палят по нам. Сейчас бросятся в атаку. Нас обошли с левого фланга. Отходить к коням!"

Корнет и я, как от толчка пружины, вылетели из окопа. В нашем распоряжении была минута или две, а надо было предупредить об отходе всех людей и послать в соседний эскадрон. Я побежал вдоль окопов, крича: "К коням... живо! Нас обходят!" Люди выскакивали, расстегнутые, ошеломленные, таща под мышкой лопаты и шашки, которые они было сбросили в окопе. Когда все вышли, я выглянул в бойницу и до нелепости близко увидел перед собой озабоченную физиономию усатого австрийца, а за ним еще других. Я выстрелил не целясь и со всех ног бросился догонять моих товарищей.

Дорога из Заболотце ("деревни З.") в Джарки, лес и поле перед Бугом

Только подойдя к деревне З., мы выпутались из австрийского леска и возобновили связь с соседями. Послали сообщить пехоте, что неприятель наступает превосходными силами, и решили держаться во что бы то ни стало до прибытия подкрепления. Цепь расположилась вдоль кладбища, перед ржаным полем, пулемет мы взгромоздили на дерево. Мы никого не видели и стреляли прямо перед собой в колеблющуюся рожь, поставив прицел на две тысячи шагов и постепенно опуская, но наши разъезды, видевшие австрийцев, выходящих из лесу, утверждали, что наш огонь нанес им большие потери. Пули все время ложились возле нас и за нами, выбрасывая столбики земли. Один из таких столбиков засорил мне глаз, который мне после долго пришлось протирать.

Вечерело. Мы весь день ничего не ели и с тоской ждали новой атаки впятеро сильнейшего врага. Особенно удручающе действовала время от времени повторявшаяся команда: "Опустить прицел на сто!" Это значило, что на столько же шагов приблизился к нам неприятель.

Вечером, после уборки лошадей, мы сошлись с вернувшимися пехотинцами. "Спасибо, братцы, - говорили мы, - без вас бы нам была крышка!" - "Не на чем, - отвечали они, - как вы до нас-то держались? Ишь ведь их сколько было! Счастье ваше, что не немцы, а австрийцы". Мы согласились, что это действительно было счастье.

Так выглядит описания боя 6 июля 1915 года у Николая Гумилев, который заслуженно получил за него второй Георгиевский крест. И следует это не столько из достаточно спокойного, лишенного экзальтации описания автора, сколько из других официальных документов, сохранившихся в многочисленных архивных папках, где детально описываются все подробности этого боя - с разных "точек зрения".

Точность и объективность рассказа Гумилева подтверждают свидетельские показания других участников боя, сохранившиеся в делах о представлении к наградам офицерского состава дивизии. В отличие от "вольноопределяющихся", которых представляли к награждению Георгиевскими крестами "списком", без детального и индивидуального описания "подвига", для представления к награждению высшими наградами офицерского состава требовалось подробное изложение событий как со стороны командного состава, так и ближайших свидетелей. В нашем случае особый интерес представляет дело о представлении к награждению Георгиевским оружием командира эскадрона Ея Величества ротмистра князя Ильи Кропоткина [92], того эскадрона, в котором служил Гумилев (в "Записках" Илья Кропоткин фигурирует как "нахмуренное лицо ротмистра", который заглянул в "ячейку", когда Гумилев сидел в ней вместе с корнетом - однофамильцем командира). Ведь как раз на эскадрон ЕВ пришелся главный удар австрийцев. Рассказы очевидцев боя, составленные по "горячим следам", практически, не нуждаются в комментариях, они лишь полностью подтверждают точность описания боя Гумилевым, в чем-то дополняя его. Из них следует то, что опасность для всех участников боя была действительно реальной, я бы сказал, более серьезной, чем это следует из гумилевского рассказа. В первую очередь приведем описание боя командира Л.-Гв. Уланского полка генерал-майора Д.М. Княжевича:

"6 июля полк занимал участок оборонительных позиций на переправах через р. Западный Буг от дер. Джарки до надписи 15. Задача полка заключалась в обороне переправ и обеспечении позиции у дер. Заболотце до подхода пехоты. Ротмистр князь Кропоткин с эскадроном и пулеметами занимал крайний левый фланг полкового участка у дер. Джарки, наиболее ответственном по условиям местности, как кратчайшее направление от противника в охват левого фланга полка. Ночью противник повел наступление по всему фронту, причем особенно энергично на участок князя Кропоткина, с явным намерением сбить наш левый фланг и, зайдя в тыл полку, отрезать путь отступления к позиции у дер. Заболотце. Оценив обстановку, ротмистр князь Кропоткин оказал противнику длительное упорное сопротивление, отражая ружейным и пулеметным огнем настойчивый натиск пехотных цепей, с расстояния, доходившего до 50 шагов. Несмотря на слабость позиции, оборудованной ночью, под проливным дождем, и потери в офицерах и нижних чинах, ротмистр князь Кропоткин стойко держался против превосходящих сил противника, являясь примером доблести и хладнокровия, и личным мужеством действуя на чинов эскадрона, чем дал возможность полку задержать противника на переправах в продолжение нескольких часов и затем в порядке отойти на позиции у д. Заболотце ("деревня З." у Гумилева в "Записках") и сдать ее пехоте, подошедшей лишь под вечер. Серьезность операции противника свидетельствует результат контратаки пехоты, которой было взято под Заболотцами 14 офицерских и 840 нижних чинов одними пленными. Свиты Ев. Вел. Ген.-майор Княжевич".

Открытое поле перед Бугом около Джарок, где залегли Уланы

Показания помощника командира полка полковника М.Е. Маслова:

"Заняв ночью на 6 июля окопы с левого фланга левого моего боевого участка, ротмистр князь Кропоткин с рассветом был атакован сильно превосходящими силами, обороняя с эскадроном вверенные ему окопы, энергичным огнем отражая повторные атаки противника. Только благодаря стойкости и спокойствию обороны удалось с горстью людей (около 50 человек) своего спешенного эскадрона отражать атаки как пулеметным, так и ружейным огнем, принимая во внимание, что окопы не были ограждены проволокой и были весьма мелкого профиля, когда и управлять ими было трудно. Несмотря на то, что противник, воспользовавшись мертвым пространством и тайно приготовленным ходом сообщений, накопившись, прорвался с фланга, ротмистр князь Кропоткин продолжал обороняться и только тогда приказал вынести пулеметы и уланам отходить, причем сам отошел последним, когда получил приказание от командира полка отходить. Затем, постепенно отходя, пользуясь всякой возможностью, задерживал огнем наступление противника..."

Рассказ корнета князя С.А. Кропоткина (из эскадрона Ея Величества, именно к нему в "ячейку" переполз Гумилев, где они "болтали, тщетно пытаясь закурить подмоченные папиросы"):

"6 июля 1915 г. наш эскадрон занимал левофланговый участок позиции нашего полка у дер. Джарки на реке Буг. В 2 ч. 30 мин. ночи противник, открыв убийственный огонь, начал переправу. Командир эскадрона, предупредив эскадрон об ответственности участка, приказал, несмотря на сравнительную нашу малочисленность, держаться во что бы то ни стало. С рассветом выяснилось, что численность наступающего противника доходит до одного батальона пехоты. К этому времени подоспели посланные нам на подкрепление один взвод улан при двух пулеметах. Противник неоднократно пытался приблизиться к нашим окопам, но каждый раз ружейным и пулеметным огнем был отброшен. В 7 часов утра выяснилось, что противник обходит наш левый фланг, но командир эскадрона, послав туда имевшееся в эскадроне ружье-пулемет, приказал все-таки держаться, и только когда пришло приказание отойти на другую позицию и когда противник, распространяясь у нас в тылу, бросился, примкнув штыки, на наши окопы, командир эскадрона ротмистр князь Кропоткин приказал отходить, причем ввиду малой численности людей несколько раз сам лично вез пулемет. Отойдя к 9 ч. утра на указанную позицию, мы сдерживали австрийцев до вечера, когда нас сменила пехота".

Полковник Уланского полка князь В.М. Андроников особенно отметил значение упорной обороны эскадрона князя Кропоткина у Джарок:

"Во время боя 6 июля 1915 г., продолжавшегося с ночи до вечера, я был неоднократно посылаем командиром полка для выяснения обстановки, вследствие чего свидетельствую о нижеследующем: 1) Главный удар австрийцев был направлен через дер. Джарки (на правом берегу Зап. Буга у переправы) на дер. Заболотце на фронт и в охват левого фланга участка Ротмистра Князя Кропоткина. Отброшенный пехотой Ген. Ад. Мищенко обратно к реке противник укрепился и упорно держался именно в районе Джарок, считая этот пункт существенно важным. 2) Опрошенные пленные австрийские офицеры (14) показали, что почти все они проходили через Джарки, куда вследствие важности направления и серьезности сопротивления была направлена большая часть пехоты, участвовавшей в ночном наступлении. 3) В случае менее упорной обороны переправ на Буге противник дошел бы на наших плечах до позиций у дер. Заболотце ранее подхода туда пехоты Ген. Ад. Мищенко. 4) Если бы противнику удалось отбросить эскадрон Ротмистра Князя Кропоткина, полк был бы обойден с левого фланга и австрийцам было бы ближе до д. Заболотце, чем нам. 5) Полк мог длительно задерживать превосходящие силы противника, не опасаясь за свой фланг и тыл лишь благодаря правильным действиям Ротмистра Князя Кропоткина, что явилось залогом успеха всего дня..."

Село Заболотце, за бой у которого Гумилев получил второй Георгиевский крест

Показания полковника эскадрона №6 А.П. Самойлова: "6 июля во время боя за переправы на р. Западный Буг 1 эскадрон Улан Ея Вел. под начальством командира его ротмистра Князя Кропоткина, занимая с эскадроном левофланговый окоп у дер. Джарки при обходе его левого фланга превосходящими силами противника несмотря на сильный ружейный и орудийный огонь и неся значительные потери в офицерах и нижних чинах продолжал обороняться, чем задержал противника на значительное время, дав возможность полку выполнить возложенную ему задачу…"

Из наградных листов на командира эскадрона №4 Георгия Бибикова [93]: "В бою 6 июля 1915 года на переправах через р. Западный Буг в районе Джарки командовал эскадроном, занимавшим участок позиции протяженностью около 2/3 версты на берегу реки. Ротмистр Бибиков сменил ночью в полнейшей темноте, под проливным дождем, занимавший перед ним участок позиции эскадрона 3 Кавалерийской дивизии, и в течение ночи, ввиду ужасной погоды, еле смог ориентироваться и наскоро выкопать неглубокие окопы в намокшей после сильных дождей почве. С 2-х часов утра уже обозначилось наступление австрийской пехоты, под покровом ночи переправившейся на этот берег реки. В продолжении нескольких часов до 7 ч. утра ротмистр Бибиков отбивал настойчивые атаки противника, во много раз превосходившего в силах…"

Показания поручика эскадрона №4 барон В.Е. Каульбарса: "6 июля 1915 г. наш эскадрон в составе меня и 50 улан, под командованием ротмистра Бибикова, занимал окопы западнее д. Джарки. Мы сменили эскадрон Елисаветградцев около 1 часа ночи. Австрийцы, пользуясь темнотой, подошли вплотную к реке Западный Буг и сильным огнем отогнали наши секреты. После этого они силою около 1 батальона переправились через реку и обрушились с рассветом на наш эскадрон и на эскадрон Ея Величества, находившийся слева от нас. <…> Только когда взвод австрийцев, прорвавшись между нашим эскадроном и эскадроном ЕВ, начал нас обстреливать слева, а с фронта австрийцы подошли на 300 шагов, ротмистр Бибиков приказал отходить…"

Из наградных листов на капитана Чебышева из Л.-Гв. конной артиллерии [94]: Свидетельства Д. Княжевича, И. Кропоткина, М. Маслова: "6 июля 1915 года Л.-Гв. конной арт. капитан Чебышев командовал взводом конной артиллерии, входившей вместе с Л.-Гв. Уланским полком в состав вверенного мне отряда. Л.-Гв. Уланский полк занимал много наскоро построенных окопов вдоль реки Буг, к северу от дер. Джарки, протяженностью около 3-х верст. Ввиду сильного обстрела позиции ружейным и артиллерийским огнем, занимать позиции пришлось ночью под проливным дождем. Капитан Чебышев со взводом артиллерии занимал позиции за центром полка в расстоянии 2-х верст от противника. С 2-х часов ночи еще в темноте противник повел наступление густыми цепями на редкую цепь улан. Уланы встретили противника сильным ружейным и пулеметным огнем и упорно задерживали его. Когда начало светать, капитан Чебышев открыл губительный огонь по наступающим цепям противника, чем временно задержал их интенсивное наступление. К семи часам утра противник начал обходить фланги улан и небольшая часть противника зашла в тыл. Как наблюдательный пункт, так и взвод начали обстреливать ружейным огнем, но несмотря на это капитан Чебышев продолжал огонь, энергично поддерживая улан. Когда же под сильным натиском во много раз превосходящего числом противника уланы начали отходить (по приказанию), капитан Чебышев снялся (по моему приказанию) и занял другую позицию у кладбища дер. Заболотце, откуда и прикрыл дальнейший отход улан на позиции у Заболотце. Результатом упорной обороны на переправах улан, (благодаря поддержке артиллерии) явилась задержка наступления противника на 12 часов. Благодаря этому высланная для занятия переправ пехота (части 83 пехотной дивизии) успела подойти к Заболотце, поддержать улан и быстрым переходом опрокинуть противника на другой берег Буга…"

В ночь с 5 на 6 июля в окопах эскадрон ЕВ сменил эскадрон кавалеристов 3-го Драгунского Новороссийского полка, входившего в состав 3-й Кавалерийской дивизии. В тексте "Записок" в абзаце, начинающемся словами: "Я взглянул в бойницу...", - явная ошибка. Следует читать: "Шагах в двухстах-трехстах..."

Кладбище д. Заболотце, на позициях у которого Уланы держали оборону

Некоторые дополнительные подробности дневного боя 6 июля можно найти в заполняемых в "реальном времени" журналах боевых действий различных частей. Вот описание со стороны находившегося поначалу в резерве Гусарского полка: "На рассвете противник перешел в наступление и выбил 1-ю бригаду из занимаемых ею окопов. 2 бригада поднялась по тревоге, сосредоточившись на восточной окраине д. Заболотце. К 1 часу дня противник занял северную окраину леса, что к югу от Заболотце. Согласно полученным приказаниям полк с 2 пулеметами занял спешенными частями Господский двор - кладбище и ф. дер. Заболотце, и встретил наступление противника ружейным и пулеметным огнем (командир полковник Гревс). Для обеспечения нашего правого фланга были выдвинуты на высоту 206 (см. немецкую карту) три эскадрона Улан Е.В. Для обеспечения левого фланга кол. Выгранка была занята 2-й бригадой 16 кавалерийской дивизии. На восточной окраине д. Заболотце находился Л.-Гв. Драгунский полк в резерве, а в дер. Биличи - 1-я бригада. Полку было приказано держаться на занимаемых позициях до подхода пехоты. Противник, встреченный огнем спешенных эскадронов, остановил свое наступление и начал окапываться в 600 - 900 шагах от наших цепей. В 9 ч. вечера подошла пехота, которая дружным натиском очистила лес от противника, взяв к утру 840 пленных. Ночью полк был в резервной колонне на восточной окраине Заболотце" [95].

Деятельное участие в бое принимала и артиллерия. Журнал военных действий 5 батареи: "Австрийцы, наступающие на наши 2 дивизии кавалерии, определяются не менее как 2-3 полка пехоты с легкой и тяжелой артиллерией. Продолжая наступать, они к утру 6 июля вытеснили наши спешенные цепи от р. Буг, заняли высоту 100,4, а также и лес впереди д. Заболотце. Наблюдательный пункт, бывший на холме впереди господского двора, сразу же попал под ружейный огонь с опушки леса. Батарея открыла огонь. Позиция неудачна, так как занимали ее ночью, под проливным дождем, но другой нет. Весь день батарея обстреливала лес западнее Заболотце, на опушке которого окопались австрийцы. К вечеру положение создалось следующее. После ночного боя наша конница отошла на дер. Заболотце и заняла западную ее окраину, господский двор и фольварк, а также холмы, идущие с севера на юг параллельно Заболотцам и далее на Мотовины. Гусары с пулеметами целый день вели перестрелку; драгуны 1/2 эскадрона атаковали в конном строю окопы противника, но попали под очень сильный огонь гаубичной батареи, отошли обратно. Противник, не успев переправить свою артиллерию через Буг, держал себя пассивно, вероятно, кроме того, переоценивая наши силы. Наша артиллерия сильным огнем прекращала всякие попытки выхода противника из леса. На ночь батарея, оставив на позиции взвод (2) пол. Хитрово, отошла на бивак в д. Новины. В 4 ч. дня подошли на помощь 3 батальона (в составе 300-400 человек каждый) 331 Орского пехотного полка 83 пехотной дивизии. Окопавшись под углом к нашему расположению, они, когда стемнело, после 10 минут ружейной перестрелки, несмотря на полную темноту и густой лес, штыковым ударом во фланг переправившимся австрийцам, обратили их в бегство, захватили около 700 пленных при 20 офицерах и одного штаб-офицера. Наши потери в этот день ничтожны. Но ввиду превосходства сил Орцы должны были остановиться и окопаться (на линии Иваничи - дорога на Джарки)" [96].

Журнал военных действий 2 батареи: "В 1 ч. ночи смена была окончена, очень затрудненная дождем и совершенной темнотой. В 2 ч. ночи разведывательные части противника переправились через реку, начали обстреливать наблюдательный пункт разрывными пулями. В 7 ч. утра пришло донесение, что у д. Джары против участка 1-го эскадрона Л.-Гв. Уланского ЕВ полка противник переправился на правый берег реки. Батарея начала обстреливать наступающие цепи. Когда противник дошел на 1/2 версты от цепи улан, то эскадрон стал отходить. Батарея снялась с позиции и начала отходить к д. Заболотце, не доходя которую встала на позиции и начала обстреливать цепи противника, выходившие из леса. В 2 ч. дня 3 взвод снялся с позиции и пошел к д. Биличи, и одно орудие встало на бугор у кладбища, и вместе с ружейно-пулеметным прикрытием полуэскадрона Л.-Гв. Уланского полка начало обстреливать подходящие цели противника. Когда противник подошел на 1/2 версты, орудие снялось с позиции и присоединилось к 3 взводу в д. Биличи. К вечеру противник остановился к югу от д. Заболотце. Ночью подошедшая 83 пехотная дивизия отбросили противника на 4 версты, причем захватила 800 пленных" [97].

После отхода улан к Заболотцам бой продолжался весь день. Из донесений от улан в штаб дивизии [98]: "6 июля. 2 ч. 30 м. дня. Противник наступает цепями в направлении на кладбище и господский двор, что у костела <…> Эскадрон ЕВ правым флангом у кладбища. Ближайшие к противнику цепи на расстоянии 500 - 600 шагов. <…> Противник обстреливает нашу позицию, кладбище, стреляет большим прицелом, пули летят через господский двор. В эскадроне ЕВ есть небольшие потери". О сложной и неоднозначной обстановке говорит такая фраза в одном из донесений: "3 ч. 25 м. дня. <…> По слухам, еще не проверенным, взят в плен эскадрон Л.-Гв. Уланского полка" [99]. Слух этот, к счастью, не подтвердился: "В 4 часа дня подошли 2 эскадрона улан и расположились северо-западнее кладбища. Потом подошли остальные эскадроны улан туда же. Ко мне подошло 2 пулемета. Перестрелка только против эскадрона ЕВ. С правого фланга нашей пехоты еще не видно. Остальное без перемен" [100].

"Материальные" итоги этого боя подведены в приказе № 355 по Уланскому полку от 6 июля 1915 года [101]. Там перечисляются все потери полка в этом бою, в том числе сказано об офицере, о котором написал Гумилев: "§ Сего числа ранен и остался на поле сражения поручик Хлебников [102]. Предписано означенного обер-офицера исключить из списков полка". Был ранен офицер эскадрона Гумилева Сергей Владимирович Хлебников. Из офицерского состава в этот день был ранен в голову штабс-ротмистр барон Розен, из нижних чинов: 3 - убиты или остались на поле сражения, 8 - ранены и отправлены в госпиталь, многие - ранены, но остались в строю.

Только в 9 ч. вечера 6 июля начальником дивизии было отдано распоряжение № 4028 [103]: "Приказ №4028. 9 ч. вечера. С занятием пехотой позиции, и когда пехота пройдет через линию, занимаемую частями вверенной мне дивизии, полкам сосредоточиться: <…> Уланам и Конно-гренадерам - в лесу северо-западнее Колонии Гурова. Штаб дивизии - в Новины".

Результаты этого боя попали на первые полосы столичных газет. Так, газета "Биржевые ведомости" [104] сообщила в разделе "ВОЙНА", "От штаба Верховного Главнокомандующего": <…> "На Буге, на участке Литовиж - Сокаль - Потуржице, НАШИ ВОЙСКА ПОТЕСНИЛИ ПЕРЕПРАВИВШИЕСЯ НА ПРАВЫЙ БЕРЕГ ЧАСТИ НЕПРИЯТЕЛЯ. В УПОРНОМ БОЮ НАМИ ЗАХВАЧЕНО ДО 1000 ПЛЕННЫХ. В других районах значительных боевых столкновений не было. 8-июля 1915 года".

Вырезка их газеты с сообщением о бое на Западном Буге

За этот бой приказом по 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии от 5 декабря 1915 года за № 148б за отличия в делах против германцев Н.С. Гумилев был награжден Георгиевским крестом 3 ст. [105]: "На основании представленной Командующим 3-й Армии (приказ 3 Армии от 14 сентября с.г. №495) мне власти нижепоименованные нижние чины за мужество и храбрость, оказанные в боях, награждаются: <…> Георгиевским крестом 3 степени: <…> 5. Улан вол. Николай Васильев (sic!) Гумилев, №108868; (статья статуса - 67, п.4) - за бой 6 июля". Объявлено об этом приказом по Уланскому полку № 527 от 25 декабря 1915 года. В приказе № 528 по Уланскому полку от 26 декабря 1915 года объявлено [106]: "Ниже поименованные нижние чины согласно ст. 96 статута производятся как награжденные Георгиевскими крестами: <…> 3 степени эскадрона Ея Величества улан из вольноопределяющихся Николай Гумилев <…> в унтер-офицеры...". Следует заметить, что звание это Гумилеву было присвоено еще в январе 1915 года, после награждения первым Георгиевским крестом [107]. Всего за бой 6 июля в Л.-Гв. Уланском полку было вручено 86 Георгиевских крестов, что говорит о нешуточности тех испытаний, которое выдержал поэт в "самый знаменательный день своей жизни".

6 июля датированы два важных письма, посланных Гумилевым в Петроград, однако по их тексту (который будет приведен чуть ниже) очевидно, что посланы они были на самом деле вечером следующего дня, то есть 7 июля. Понять это не сложно. 5 и 6 июля, вместе с ночным боем, слились для поэта в единые, непрерывные сутки. Да и первая половина 7 июля прошла неспокойно. Вечером пехоте удалось лишь оттеснить австрийцев от Заболотце к Джарам, попутно захватив в лесу много пленных, но противник по-прежнему оставался на правом, русском берегу Буга, и требовалось отбросить его на противоположный, австрийский берег. "Пехота закрепила за собой взятое пространство, а дивизия находится на восточной окраине Заболотце, обеспечивая левый фланг дивизии. Заболотце обстреливается артиллерийским огнем" [108]. Из приказа по 2 Гв. кав. дивизии от 7 июля: "Приказ №4048, 9 ч. 30 м. вечера. Приказываю 1-му Кавалерийскому корпусу совместно с частями 83 пехотной дивизии атаковать противника, утвердившегося на правом берегу Буга в районе Джары - Джарки, и отбросить за реку. Моей дивизии наступать к востоку от дороги Заболотце - Джары… Общий резерв: Уланы - 5 эскадрон (+ 3 Гусар) - состоит в моем распоряжении, и стоять: уланам в кустарниках за левым флангом дивизии, близ кол. Гурова (левый фланг: конно-гренадеры)" [109].

Для того, чтобы выяснить расположение противника, в этот день от улан посылались разведывательные эскадроны. Сохранилось донесение поручика Чичагова от уланского разъезда эскадрона ЕВ. Михаил Чичагов, друг Гумилева, с которым чаще всего они отправлялись в разъезды. Не исключено, что и в составлении самого донесения поэт принимал участие: "7 июля. От поручика Чичагова. 3-25 дня - лес у кол. Выгранка (где нарисован на карте пунктир). Австрийцы густыми цепями ведут наступление с утра на Оренбургскую дивизию, с полудня начали наступать на 16 дивизию. Наступление ими ведется из Джар, через высоту 100,4 ими занятую, откуда они расходятся веером по направлению на всю опушку леса. Левый фланг 16 дивизии кончается у дороги Джары - кол. Выгранка, где граничит с Оренбургской дивизией. В 16 дивизии 3 полка в цепи на опушке леса. 1 полк в резерве. Нашим сильным артиллерийским огнем наступление противника на 16 дивизию приостановлено. В лощине против опушки леса между дорогами Джары - Кол. Выгранка и Джары - Заболотце накопилось до 1 батальона. Противник шрапнелью обстреливает наши цепи на опушке леса. Перехожу для наблюдения на правый фланг 16 дивизии. Поручик Чичагов" [110]. Только под вечер 7 июля уланы были отправлены на бивак в соседнюю д. Биличи, откуда Гумилев наконец-то смог направить домой письма, весьма своеобразно "отчитаться" перед женой о событиях на Буге. Письмо Ахматовой красноречиво говорит о личных качествах поэта, и, как мне кажется, не лишено подтекста, которой Ахматова должна была понять [111].

[Биличи] 6 июля 1915 [г. Действующая армия.]
"Дорогая моя Аничка, наконец-то и от тебя письмо, но, очевидно, второе (с Сологубовским), первого пока нет. А я уж послал тебе несколько упреков, прости меня за них. Я тебе писал, что мы на новом фронте. Мы были в резерве, но дня четыре тому назад перед нами потеснили армейскую дивизию и мы пошли поправлять дело. Вчера с этим покончили, кое-где выбили неприятеля и теперь опять отошли валяться на сене и есть вишни [112]. С австрийцами много легче воевать, чем с немцами. Они отвратительно стреляют. Вчера мы хохотали от души, видя как они обстреливали наш аэроплан. Снаряды рвались по крайней мере верст за пять от него. Сейчас война приятная, огорчают только пыль во время переходов и дожди, когда лежишь в цепи. Но то и другое бывают редко. Здоровье мое отлично.
Ну и задала же ты мне работу с письмом Сологубу. Ты так трогательно умоляла меня не писать ему кисло, что я трепетал за каждое мое слово - мало ли что могло почудиться в нем старику. Однако все же сочинил и посылаю тебе копию. Лучше, правда, не мог, на войне тупеешь.
Письмо его меня порадовало, хотя я не знаю, для чего он его написал. А уж наверно для чего-нибудь! Впрочем, я думаю, что оно достаточная компенсация за его поступки по отношению лично ко мне, хотя желанье "держаться подальше от акмеистов" до сих пор им не искуплено.
Что же ты мне не прислала новых стихов? У меня кроме Гомера ни одной стихотворной книги и твои новые стихи для меня была бы такая радость. Я целые дни повторяю "где она, где свет веселый серых звезд ее очей" [113] и думаю при этом о тебе, честное слово.
Сам я ничего не пишу - лето, война и негде, хаты маленькие и полны мух.
Целуй Львенка, я о нем часто вспоминаю и очень люблю.
В конце сентября постараюсь опять приехать, может быть, буду издавать "Колчан". Только будет ли бумага, вот вопрос.
Целую тебя, моя дорогая, целуй маму и всех.
Да, пожалуйста, напишите мне, куда писать Мите и Коле маленькому. Я забыл номер Березинского полка.
Твой всегда Коля".

Одновременно Гумилев, по просьбе Ахматовой, написал письмо Ф. Сологубу [114]:

[Биличи.] 6 июля 1915 [г. Действующая армия.]
"Многоуважаемый Федор Кузьмич, горячо благодарю Вас за Ваше мнение о моих стихах и за то, что Вы пожелали мне его высказать. Это мне тем более дорого, что я всегда Вас считал и считаю одним из лучших вождей того направленья, в котором протекает мое творчество.
До сих пор ни критика, ни публика не баловали меня выражением своей симпатии. И мне всегда было легче думать о себе как о путешественнике или воине, чем как о поэте, хотя, конечно, искусство для меня дороже и войны и Африки. Ваши слова очень помогут мне в трудные минуты сомнения, которые, вопреки Вашему предположенью, бывают у меня слишком часто.
Простите меня за внешность письма, но я пишу с фронта. Всю эту ночь мы ожесточенно перестреливались с австрийцами, сейчас отошли в резерв и нас сменили казаки; отсюда слышно и винтовки и пулеметы.
Искренне преданный Вам Н. Гумилев".

Оригиналы писем написаны черными чернилами на листах белой, сложенной вдвое бумаги. От письма Сологубу сохранился конверт с почтовыми штемпелями. На одной стороне конверта рукой Гумилева написан адрес: Из Действующей Армии. Песочное, Ярославской губ., село Красное, усадьба Тихменевых. ЕВ Федору Кузьмичу Сологубу. Внизу - От Н. Гумилева, лейб Гвардии Уланского Ея Величества полка, эскадрон Ея Величества. На этой стороне штемпель - Военно-полевая. Запад. почта 10.7.15. На другой стороне конверта штемпель получателя - ПЕСОЧНОЕ 16.7.15. То есть, до местного военного почтового отделения письма добрались 10 июля.

Все эти дни Уланский полк оставался на прежних позициях. Продолжалась "зачистка" нашей территории от находившихся все еще в Джарах австрийцев: "8 июля. Началось наступление 83 пехотной дивизии совместно с 4 кав. корпусом. Пехота заняла лес, потом Заболотце. Обстрел окопов из Джары. В 1 1/2 ч. дня противник перешел в контратаку - отбита. Бивак в Биличи" [115]. Заметим, что бои в тот день происходили нешуточные - пехота понесла большие потери: "3 батальона 331 пехотного полка были брошены в атаку на укрепленные позиции у д. Джары, понесли очень большие потери, отхлынули назад (потери в батальонах от 40 до 70%). Бивак в Новины" [116]. Приказ из штаба дивизии на следующий день: "9 июля. 1 час дня. №4051. Приказываю занять и укрепиться по линии от столба 19 на южной опушке леса до дороги Заболотце - Джары и далее до пересечения ручья с дорогой кол. Выгранка, а затем по опушке леса до связи с Оренбургской дивизией… Л.-Гв. Уланскому и Гусарскому полкам по смене их частями 3-й кавалерийской дивизии сосредоточиться: <…> уланам - в Биличи" [117]. Назначен новый начальник 1 бригады: "Перестрелка, на тех же позициях. Командиром 1 бригады назначен Св. Его В. г.-м. Шевич" [118].

До 11 июля Уланский полк был в резерве в прежнем районе, стоял в д. Биличи. В этот день в полку был зачитан приказ [119]: "Высочайшим приказом 11 сего июля полковник Л.-Гв. Уланского Ея Величества полка Маслов назначен Флигель-Адъютантом Его Императорского Величества. О таковой перемене предписываю внести в послужной список названного Штаб-офицера. Основание: телеграмма начальника Штаба Гвардейского корпуса №8813. Командир дивизии Свиты Его Величества Генерал-майор Эрдели". Об этом событии Гумилев вскоре напишет Ахматовой. С этого дня начался отход русской армии к северу, вдоль Западного Буга. 11 июля вся дивизия в 11 ч. дня вышла двумя колоннами в район Устилуга, приграничного украинского городка, знаменитого еще и тем, что там сохранилось родовое имение Игоря Стравинского. Уланский полк с 11 по 15 июля перешел на левый, занятый противником, берег Буга, чтобы прикрывать отступление пехотных частей.

Устилуг. Граница с Польшей; усадьба Стравинского

В официальном журнале 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии отход Армии вдоль Буга был обозначен следующим образом [120]:

"- Марш маневр в районе Устилуг - Городло - Чернявка: - с 11 по 13 июля.
- Бои в районе Лушков - Городло - с 13 по 16 июля.
- Бои в районе Бережница - Цегельна - Скричичин - Мазурня: - с 17 по 19 июля.
Операция на правом берегу р. Западный Буг.
Арьергардные бои по прикрытию отхода 13 Армии.
- Бои в районе Чернявка - Корытница - Юшев - Кладнев - Стенжаричи - Никитичи: - с 20 по 27 июля.
- Расположение на позиции по правому берегу р. Западный Буг и бои в районе Ольшанка - Кошары - Кол. Александровская: - с 31 июля по 1 августа.
- Бои в районе посад Богдан - Дубица: с 2 по 4 августа.
- Бои в районе фол. Колпин - Дуричи - Збунин - Страды: - с 5 по 11 августа
- Арьергардные бои по прикрытию отхода 29 Корпуса в р-не Брест - Кобрин: - с 12 по 16 августа".

Об участии Гумилева в этих операциях и о том, как они отражены в "Записках кавалериста" - будет рассказано в данном выпуске.

В приказе № 4056 от 11 июля говорится [121]: "Нашей дивизии приказано командующим армии перейти спешно тремя полками с артиллерией в Устилуг, а один полк двинуть на Млыниск. Л.-Гв. Уланскому полку с получением приказа выступить через Грибовица - Нискиничи в Млыниск. Задача полку поставлена следующая: произвести набег в тыл противнику в районе Грубешов (сейчас - польской городок Хрубешув), внося панику в обозы противника, и препятствовать его сосредоточению севернее Грубешова..."

Польский город Хрубешув

Уланы должны были отвлекать на себя неприятеля, чтобы пехотные дивизии, сосредоточенные на левом, австрийском берегу Буга, могли спокойно отойти на другой, наш берег (по Бугу проходила граница России с Австрией; сейчас это граница Украины с Польшей) и начать запланированный отход армии вглубь территории. "11 июля, 11-50 вечера. Командующий армией приказал одной бригаде дивизии выдвинуться к д. Цегельна (западнее м. Корытница) для оказания содействия 45 и 81 дивизиям по занятию прежних их расположений, а именно по линии: госп. двор Степанковичи - высота 106,2 - южная окраина леса до дер. Копылов. По исполнении сего приказываю немедленно отправить в дер. Цегельню Уланский полк и Конно-гренадер под общим командованием генерала Княжевича. Генералу Княжевичу немедленно выслать разведку на фронт Убродовище - Лиска. По выполнении поставленной задачи отряду Княжевича отойти к п. Городло. <…> Приказ №4075, 11-30 вечера. В ночь с 11 на 12 дивизии расположиться: 1 бригаде - на бивак в дер. Лушков (штаб в Чернявке - напротив Городло)" [122].

Из донесений Княжевича: "12 июля. Вверенный мне отряд находится при штабе 45 пехотной дивизии. Пехота успешно выполняет свою задачу и вскоре надеется ее окончить, нашей помощи никто не просит, и потому пока нахожусь в резерве" (послано из Цегельны, на левом берегу Буга); 14 июля. <…> 2 эскадрона Л.-Гв. Уланского полка поддерживают связь между цепями пехоты и частью занимают позиции в лесу. Только что начался сильный обстрел д. Копылов тяжелыми снарядами, наша артиллерия молчит" [123]. В эти дни в полк пришло следующее распоряжение: "Ввиду предполагавшегося ночью наступления полки бригады были вызваны для уничтожения и сжигания запасов фуража и хлеба" [124]. Первые два эпизода главы XIV относятся к этим дням - с 12 по 15 июля.

Буг в районе Городло, костел в Городло, рядом с Лушковым, на польском берегу

Пехота ушла, немцев не было. Темнело. Мы шагом поехали на бивак и по дороге поджигали скирды хлеба, чтобы не оставался врагу. Жалко было подносить огонь к этим золотым грудам, жалко было топтать конями хлеб на корню, он никак не хотел загораться, но так весело было скакать потом, когда по всему полю, докуда хватал взгляд, зашевелились, замахали красными рукавами высокие костры, словно ослепительные китайские драконы, и послышалось иератическое бормотанье раздуваемого ветром огня.

15 июля улан сменили конногренадеры, и полк отошел в Лушков. "15 июля. Конно-гренадеры пришли на смену Улан в дер. Бережница, и Уланы сменившись уходят в дер. Лушков. На 5 утра: на фронте Улан все благополучно" [125]. С 15 по 17 июля уланы перешли в расположенный почти напротив Устилуга, находящийся сейчас в Польше, Лушков, получив короткий отдых. Пребывание там и последующие две недели отхода войск вдоль Буга не отражены в "Записках кавалериста", однако от этого периода сохранилось, помимо многочисленных документов, два письма Гумилева к Ахматовой, частично восполняющих этот "пробел". В Лушкове Уланский полк простоял в резерве до 17 июля. Оттуда - письмо Ахматовой от 16 июля [126]:

"[Лушков] 16 июля 1915 [г. Действующая армия]
Дорогая Аничка, пишу тебе и не знаю в Слепневе ли ты или уже уехала. Когда поедешь, пиши мне с дороги, мне очень интересно, где ты и что делаешь. Мы все воюем, хотя теперь и не так ожесточенно. За 6-е и 7-е наша дивизия потеряла до 300 человек при 8 офицерах и нас перевели верст за пятнадцать в сторону. Здесь тоже беспрерывный бой, но много пехоты и мы то в резерве у нее, то занимаем полевые караулы и т. д. Здесь каждый день берут по нескольку сот пленных, все германцев, а уж убивают без счету, здесь отличная артиллерия и много снарядов. Солдаты озверели и дерутся прекрасно.
По временам к нам попадают газеты, все больше "Киевская мысль" и не очень поздняя, сегодня, например, от 14-го. Погода у нас неприятная: дни жаркие, ночи холодные, по временам проливные дожди. Да и работы много - вот уж 16 дней ни одной ночи не спали полностью, все урывками. Но конечно несравнимо с зимой.
Я все читаю Илиаду; удивительно подходящее чтенье. У ахеян тоже были и окопы и загражденья, и разведки. А некоторые описанья, сравненья и замечанья сделали бы честь любому модернисту. Нет, неправ был Анненский, говоря, что Гомер как поэт умер.
Помнишь, Аничка, ты была у жены полковника Маслова; его только что сделали флигель-адъютантом.
Целую тебя, моя Аня, целуй маму, Леву и всех; погладь Молли.
Твой всегда К о л я.
Курры и гуси! [127]"

Оригинал письма написан фиолетовым карандашом (чернильным?) на трех сторонах (1, 3 и 4 стр.) сложенного вдвое листа белой бумаги. Конверт сохранился. На лицевой стороне адрес: Московско-Виндаво-Рыбинская ж.д. Полустанок Подобино, усадьба Слепнево. Анне Андреевне Гумилевой. Внизу, под адресом, отметка: "за отсутствием распечатано Анной Ивановной" (тоже фиолетовыми чернилами или карандашом). На этой стороне штемпель - ПЕТЕРГОФ 20.7.15. На другой стороне конверта штемпель - ПОДОБИНО ТВЕР. губ. 21.7.15. Видимо, из полка письмо вначале прошло "цензуру" в Петергофе, а потом было направлено далее в Слепнево. В Слепнево письмо пришло 21 июля, когда Ахматовой там, как и предполагал Гумилев, уже не было, и его вскрыла мать А.И. Гумилева. Видимо, позже она переслала его Ахматовой.

На некоторое время 1-я бригада с Уланским полком была подключена вначале к 5-му, а затем ко 2-му Кавказскому корпусу и направлена в авангарде отходящих на север частей, вдоль правого берега Буга. Из Лушкова Уланский полк вышел 17 июля и перешел на правый, русский берег Буга. В составе 1-й бригады Уланский полк начал отход, делая остановки: 17 июля - в Скричичине (на левом берегу); 18 и 19 июля - в Погулянках (это исчезнувший небольшой лесной хутор, располагавшийся в районе села Высоцк; в этих краях сохранились как сами населенные пункты, так и их названия). Следующие две остановки на ночлег были в больших старинных украинских селах: 20 июля в Штуне, а 21 июля в Ровно. Затем почти недельная остановка, с 22 по 27 июля в Столенских Смолярах, где 1-я бригада дожидалась подхода отставшей 2-й бригады. По ходу движения - постоянные разведочные разъезды, сторожевые охранения. "Из Столенских Смоляр 25 июля Гумилев отправил Ахматовой второе письмо, где пишет о своем намерении в начале августа попасть в Петроград, что, возможно, осуществилось, хотя с этим связана одна неразрешимая загадка, о которой будет сказано ниже".

Отход полков: Высоцк, Штунь, Ровно

Вот как этот период отражен в хранящихся в РГВИА документах.

"Донесение от г.-м. Дабича от 17 июля. Вследствие занятия дер. Юзефов нашей пехотой, расположились на бивак всей бригадой с 2 батареей и 4 пулеметами в дер. Скричичин. Бродов и переправ между Матче - Дубенка по рекогносцировке улан нет. В Дубенках мост. Выслали разведку переправ от Дубенка до Доробуск. <…> 18 июля. Согласно приказа командира 5 Кавказского корпуса бригаде сосредоточиться в ф. Погулянка, где остановилась на ночлег. Задача: наблюдения за р. Буг - разъезды на участке Гусынки - Кладков. Ввиду полного отсутствия помещений и воды в ф. Погулянка, буду просить разрешения перейти завтра в другое место. <…> Приказ №30 от 18 июля по 5 Кавказ. армейскому корпусу (с. Дубенка). Г.-м. Дабичу (1 бригада 2-й Гв. кав. дивизии) выслать разведку на Белополье, Стрельцы, Юзефов, хутор урочища Кемпа, Матче. После занятия пехотой своих участков коннице отойти на правый берег Буга и наблюдать разъездами р. Буг на участке корпуса. Командир 5 Кавказ. армейского корпуса ген.-лейтенант Истомин" [128]. "19 июля. Ввиду отхода пеших войск за р. Западный Буг бригада должна была соединиться у ф. Погулянка. В 1 ч. ночи батарея выступила и к 4 ч. утра пришла к фольварку и встала в лесу на бивак. Ввиду того, что не было воды, и все были под открытым небом, в 9 ч. вечера, когда квартирьеры нашли место, к 12 ч. ночи перешли в д. Штунь" [129]. "19 июля. 2 Гв. Кавалерийская дивизия временно исключается из состава 4 кавалерийского корпуса и непосредственно подчиняется командующему Армией, и на все время дальнейшего отхода армии, если таковой будет, военной дорогой дивизии назначается дорога 23 корпуса" [130]. "19 июля, 9 ч. вечера. Генерал Дабич доносит, что бригада сосредоточена у фол. Погулянка. С разрешения командира 5 Кав. корпуса выступили с бригадой в д. Штунь. <…> 20 июля. Штунь. Выслать разведку уланам и конно-гренадерам (по эскадрону. <…> В 12-20 дня. Все спокойно, бригада с 2 батареей и пулеметами расположилась на бивак в д. Штунь" [131].

"20 июля. Переформирование. Из штаба Армии. Исключить из состава 4-й кавалерийский корпус. 1 бригада дивизии предоставлена в распоряжение командира 5-го Кавказского корпуса, 2 бригада - в XXIII корпус" [132]. "21 июля. Бригада вышла из состава 5 Кавказ. корпуса и вошла в состав 2 Кавказ. корпуса, для чего бригада перешла, выступив в 7 ч. вечера, в район д. Ровно в расположение 2 Кавказ. корпуса. Батарея встала в лесу в отдельных домах к юго-востоку от Ровно" [133].

"22 июля. 1 бригада во 2-м Кавказском корпусе (Генерал Дабич). Отход от Буга возможен только под сильным натиском. Австрийская конница с цепями германской пехоты движется от Высоцка на Бендюны; в 11 вечера противник был вытеснен на левый берег Буга" [134]. "22 июля. Ввиду отхода Армии к северу бригада выступила в 8 ч. утра и пошла по направлению на Роговые Смоляры, которые оказались заняты. Были посланы квартирьеры, а бригада тем временем оставалась в лесу и расседлана. Место оказалось в Столенских Смолярах, куда бригада и пошла. В походном движении батарея шла в середине бригады за головным полком - Л.-Гв. Уланским полком. <…> Дневка в Столенских Смолярах до 28 июля" [135].

Столенские Смоляры: старинная мельница и каштан-коновязь

В Столенских Столярах 1 бригада с Уланским полком задержалась почти на неделю, так как было принято решение подтянуть туда же и 2-ю бригаду: "2 бригаде 2-й Гв. кав. дивизии перейти в Столенские Смоляры. Собрать все эскадроны и 29 июля к 6 ч. вечера прибыть в Залесье. Обозы в Любомль. 30-го прибыть в район Столенские Смоляры" [136]. 1 бригада с Уланским полком далеко оторвалась как от противника, так и от соседних воинских частей, поэтому несколько дней на фронте наблюдалось затишье. "23 июля, 9-15 дня. Без перемен, выслать разъезды на левый берег Буга. <…> 24 июля, Столенские Смоляры. На фронте 2 Кавказского корпуса перемен нет. 6 ч. вечера. На фронте 2 Кавказского корпуса все спокойно. Разведка и наблюдение за истекшие сутки установила охраняющие части противника. Разведке на левый берег, дальше Сосновиц - Плиште - Мельники - Сверже, пройти не удалось. <…> 25 июля. На фронте 2 Кавказского корпуса ночь прошла спокойно. Противник занимает пехотными частями село Сосновец и дер. Плиште. Есть донесения о пленных немцах и австрийцах" [137].

Располагаясь в Столенских Смолярах, Гумилев со своим эскадроном ежедневно направлялся в разведку. 25-м июля датировано его письмо Ахматовой [138] (дата проставлена рукой Гумилева в начале письма):

"[Столенские Смоляры.] 25 июля 1915 [г. Действующая армия.]
Дорогая Аничка, сейчас получил твое и мамино письма от 16-го, спасибо, что вы мне так часто пишете. Письма идут, оказывается, десять дней. На твоем есть штемпель "просм.<отрено> военной цензурой".
У нас уже несколько дней все тихо, никаких боев нет. Правда, мы отошли, но немец мнется на месте и боится идти за нами. Ты знаешь, я не шовинист. И, однако, я считаю, что сейчас, несмотря на все отходы, наше положенье ничем не хуже, чем в любой из прежних моментов войны. Мне кажется, я начинаю понимать, в чем дело и больше чем когда-либо верю в победу.
У нас не жарко, изредка легкие дожди, в общем, приятно. Живем мы сейчас на сеновале и в саду, в хаты не хочется заходить, душно и грязно. Молока много, живности тоже, беженцы продают очень дешево. Я каждый день ем то курицу, то гуся, то поросенка, понятно все вареное. Папирос, увы, нет и купить негде. Ближайший город верст за восемьдесят [139]. Нам прислали махорки, но нет бумаги. Это грустно.
Стихи твои, Аничка, очень хороши, особенно первое, хотя в нем есть неверно взятые ноты, напр.<имер> стр<ока> 5-ая и вся вторая строфа; зато последняя строфа великолепна; только описка? "Голос Музы еле слышный..." [140]. Конечно, "ясно или внятно слышный" надо было сказать. А еще лучше "так далеко слышный".
Второе стихотворенье или милый пустячок (размер его чет.<ырехстопный> хорей говорит за это), или неясно. Вряд ли героине поручалось беречь душу от Архангела. И тогда 9-я и 10-я строчки возбуждают недоуменье [141]. В первом стихотвореньи очень хороша (что ново для тебя) композиция. Это мне доказывает, что ты не только лучшая русская поэтесса, но и просто крупный поэт.
Пожалуйста, не уезжай, не оставив твоего точного адреса в Слепневе, потому что я могу приехать неожиданно и хочу знать, где тебя найти [142]. Тогда я с дороги запрошу телеграммой "где Аня?", и тогда ответьте мне телеграммой же в Петербург, Николаевский вокзал, до востребованья, твой адрес.
Целую тебя, маму, Леву. Пожалуйста, скучай как можно меньше, и уж вовсе не хворай. Маме я писал 10-го. Получила ли она? [143]
Твой всегда Коля".

"Живность" в Столенских Смолярах

Оригинал письма написан простым серым карандашом на трех сторонах (1, 3 и 4 стр.) сложенного вдвое листа белой бумаги. Конверт не сохранился.

В начале 1990-х годов удалось пройти по всем тем местам, где побывал поэт летом и осенью 1915 года. В Столенских Смолярах тогда еще стояла поставленная в начале прошлого века огромная ветряная мельница, свидетельница тех лет. Сложнейшее инженерное сооружение из дерева, гармонично соединившее в себе конструктивность и красоту. Сохранился в селе еще один живой свидетель пребывания там русской кавалерии в 1915 году. Один местный житель показал нам растущий у него во дворе старый каштан. По рассказам его отца, к этому дереву привязывали своих коней русские кавалеристы, когда они останавливались в селе во время 1-й первой мировой войны.

После отправки письма в Петроград, полк простоял там же еще 2 дня: "26 июля, Столенские Смоляры. 6 ч. дня - новых сведений о противнике не было. Противник очень бдителен. Везде разведчиков встречает очень сильный огонь. Имеющиеся у противника сторожевые собаки еще больше затрудняют работу разведчиков. <…> 27 июля, Столенские Смоляры. Ночь прошла спокойно. По реке Буг на фронте Гришев - Сверже - Гусыне противник укрепляется и местами ставит проволочные заграждения по дороге Гусыне - Тверже - Рудка" [144].

28 и 29 июля Уланский полк перешел в расположенное на берегу Буга село Забужье. "28 июля, ввиду перегруппировки армии, бригаде приказано перейти в д. Забужье за правый фланг 2 Кавказского корпуса. Бригада выступили в 8 ч. утра и в 3 ч. дня перешла в Забужье. Батарея шла за головным Конно-гренадерским полком" [145]. "Приказ №45 от 29 июля по 2 Кавказ. корпусу. Боевой участок: Забужье - Мельники - православное кладбище вблизи Гущи. Для этого расположиться генералу Дабичу с 1-й бригадой 2-й Гв. кав. дивизии - севернее окраины д. Забужье до господского двора Забужье вкл. (высота на левом фланге)" [146].

В районе Забужья в начале 1990-х годов проходила граница России с Польшей - сложная конструкция из колючей проволоки. Хотя границей с Польшей являлся сам Буг, привилегия пользоваться рекой, купаться и ловить рыбу распространялась лишь на поляков. Тогда еще советскому человеку не то что подойти, даже увидеть Буг - было большой проблемой. За все время путешествия нам это удалось сделать лишь раза два, да и то после длительных переговоров с пограничниками, с начальниками застав, - под конвоем вооруженных солдат, без права что-либо фотографировать. Как нигде ощущалось здесь, стоя у электрифицированной колючей проволоки, что ты живешь не где-нибудь, а в "социалистическом лагере". Удивительно было то, что, как нам рассказали сами пограничники, полная модернизация полосы и ужесточение пограничного режима было осуществлено в разгар "эпохи перестройки" - в 1988-1989 годах. До этого все было много проще - по берегу Буга просто стоял небольшой заборчик из колючей проволоки, без электрификации. Все это мы увидели и услышали в августе 1991 года, за несколько дней до памятного 19-го числа...

Забужье, "заколюченная" граница с Польшей

И в 1915 году затишью подходил конец. Две бригады 2-й Гв. кавалерийской дивизии соединились, разведка постоянно обнаруживала приближение противника. "29 июля. Ввиду отхода 3 Кавказского корпуса на позиции к д. Стульно, 1 бригаде приказано занять и оборонять д. Забужье и связывать 3-ью и 13-ую Армии (3 Кавказский и 2 Кавказский корпуса), и в случае напора противника во время отхода 3 Кавказского корпуса прикрывать отход. В 9 ч. вечера 2 взвод встал на позиции севернее деревни" [147]. "2 бригаде приказано перейти в переход в Столенские Смоляры на присоединение к 1 бригаде. Выступили в 1 ч. дня, бивак в Куты (30 верст)" [148].

"30 июля. Донесение из Столенских Смоляр, 11-45 ч. дня. 1 бригада займет участок кол. Александровск - до Ольшанки включ. 2 бригаде перейти в Залесье. По смене 1 бригады частями пехоты 2-го корпуса штаб дивизии переходит из дер. Галедин в Залесье. Штабу вашей бригады находиться в Рытец [149]. <…> 2 бригада пришла в Столенские Смоляры в 4 ч. дня (34 версты) [150]. <…> Позиции 2 батареи 1 бригады восточнее северной окраины Забужье, потом на юго-западной окраине" [151]. <…> Ввиду отхода 3 Армии в ночь с 29 на 30 на линии Парчев - Калач - Мацошин - ф. Стульно и удлинения фронта 2 Кавказского корпуса на д. Мельники - Забужье, вверенной мне бригаде приказываю оборонять участок р. Буг у д. Забужье, для чего: <…> правый боевой участок 4 эскадрона улан - до северной части д. Забужье, <…> 1 эскадрону улан - прикрытие 2 батареи" [152].

Планомерный отход русской армии продолжался, и 31 июля произошло первое столкновение с противником. "31 июля. 3-я Армия в 2 ч. утра начинает отход на фронте севернее Влодава. 13-й Армии приказано растянуть свой фронт по Бугу к северу от д. Орхов, во что бы то ни стало удерживать фронт. 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии вверяется для упорной обороны участок от кол. Александровская до дер. Ольшанка включительно. Для чего приказываю: 1) 1 бригаде (Г.-м. Дабич) немедленно с моими частями 2 Кавказского корпуса перейти и занять для упорной обороны участок от д. Ольшанка вкл. до кирпичного завода вкл. <…> Разведка: командиру 1 бригады выслать 4 офицерских разъезда на фронт Стулино - Мацошин - Ганск по левому берегу Буга. Работа разъездов до 6 ч. утра 2-го августа. Возвращаясь, иметь в виду, что все мосты через Буг будут уничтожены. Штаб дивизии в Залесье" [153]. В один из таких разъездов вдоль Буга, с переходом на левый берег реки, направился 31 июля эскадрон Гумилева. Разъезд дошел до села Собибор [154]. Это австрийское (сейчас польское) село располагалось точно напротив украинского села Кошары, которое в советское время, сохранив свое название, было из "стратегических" соображений перенесено с берега Буга вглубь территории на километр. От старых Кошар на берегу сохранилось лишь кладбище рядом с пограничной вышкой.

Старые и новые Кошары, Буг со стороны Собибора, граница

Нас не обстреляли, и мы вернулись назад. А через несколько часов я увидел большое розовое зарево и узнал, что это подожгли тот самый помещичий дом, потому что он заслонял обстрел из наших окопов. Вот когда я горько пожалел о своей щепетильности относительно картин.

Передовые уланские разъезды пришли в Кошары утром. Из донесений от уланских разъездов: "31 июля. По полученным от трех офицерских разъездов сведениям, д. Собибор в 2 ч. 50 м. дня оказалась занята смешанной немецкой конницей силою до одного эскадрона. Неприятельские дозорные выходят из деревни, но при появлении наших разведчиков возвращаются обратно. Наши разъезды при подходе к д. Собибор обстреливаются ружейным огнем" [155]. Участвуя в одном из этих разъездов в Собибор, Гумилев и посетил расположенный на окраине села брошенный помещичий дом с сохранившейся обстановкой и старинными картинами, о чем поведал в конце XIV-й главы "Записок кавалериста".

Вот как дальнейшие события отражены в журналах боевых действий сопровождавших конницу артиллерийских батарей. Донесение состоявшей при 1-й бригаде и Уланском полку 2-й артиллерийской батареи: "31 июля. Бригаду на участке д. Забужье сменили части пехоты 2 Кавказского корпуса, и бригаде было приказано идти к северу, где на всю дивизию был дан участок д. Ольшанка - кол. Александровская. <…> Бригада вышла из состава 2 Кавказского корпуса и была подчинена командующему Армией. В 6 ч. утра батарея выступила на присоединение к бригаде, к которой и пошла, идя за головным Л.-Гв. Уланским полком на д. Ольшанку. Бригаде был дан участок обороны деревень Ольшанка и Кошары <…> Остановились на бивак в Кошарах, встали на позиции восточнее деревни. В 2 1/2 часа дня появились на левом берегу пешие части противника. В 5 ч. дня выяснили, что это были разведывательные части противника, которые обстреляла артиллерия. В 6 1/2 ч. вечера разведывательные эскадроны противника, усиленные пешими частями, стали продвигаться вперед. 1 взвод открыл огонь. На позиции - все батареи. В 7 1/2 ч. вечера 3 взвод переменил позицию и встал левее позиции батареи, чтобы обстреливать южную окраину дер. Собибор. Батарея открывала огонь, как только части противника выходили из деревни. Ночь провели на позиции. (Под этой записью стоит приписка). Благодарю подполковника Кузьмина-Караваева за точное изложение событий. Принять к руководству: 1) Заполнять пропуски, пока события свежи в памяти; 2) точно обозначать местоположения обстрела целей (окопы и т.д.)" [156].

От присоединившейся к дивизии 5-й батареи: "Дивизии приказано занять в 7 ч. утра участок от кол. Александровской до Ольшанки по Бугу. 3 Армия отходит, заходя правым плечом назад. Полученный прорыв между 13 и 3 Армией должен быть заполнен кавалерией нашей дивизии. Батарея в районе Рытец (Кошары и Рыбецкое озеро). Бивак - Пулемец. Совместно со 2 батареей открыли огонь по передовым частям германцев, подошедшим к дер. Собибор и занявшим ее. Метким огнем препятствовали выходу их из деревни, чем задержали противника на всю ночь. <…> Батарея заняла наблюдательный пункт на берегу Буга. Все утро окапывалась. По просьбе командира Гусарского полка полковника Гревса намечена позиция правее за расположением гусар для обстрела по наблюдаемой от нас лощине. Батарея обстреляла отдельно стоящий дом за ф. Собибор, где были поставлены немцами пулеметы. Вечером произведена пристрелка по разным направлениям, а именно, окраины д. Собибор, окопы за восточной ее опушкой, фол. Собибор, отдельный дом за ним, лес западнее деревни на прицелах. Зажгли несколько домов" [157].

Западный Буг в районе бывшего села Собибор

Во время этой пристрелки и был подожжен отдельно стоявший помещичий дом, сохранившийся для нас лишь на страницах "Записок кавалериста". А картины взять с собой Гумилев хотел, потому что он намеревался вскоре попасть в Петроград, о чем писал из Столенских Смоляр Ахматовой. С этой, возможно, состоявшейся в августе поездкой, связано несколько загадок, о которых будет сказано чуть ниже.

Заключительные главы "Записок кавалериста", XV - XVII, описывают события конца августа, первой половины сентября, которые происходили в глухих болотистых лесах Белоруссии. Но об этом будет рассказано в следующем, заключительном выпуске, посвященном "Запискам кавалериста". А пока о не отраженных в "Записках" августовских событиях в полку, и о несколько странном (не очевидном!) коротком посещении Гумилевым Петрограда. После Кошар уланы прошли Шацк и Шацкие озера. В этом районе сейчас сходятся границы трех стран - Польши, Украины и Белоруссии.

Место тройной границы; Шацк на границе Украины с Белоруссией

В начале августа отход вдоль Буга на Брест продолжался. Уланский полк проходил через Новосады - 2.08, Черск - 3.08, Кобелка - 4.08, Оттоки - 5.08. Последний участок обороны на Буге, который занимал Уланский полк, располагался от фол. Колпин до дер. Оттоки. Стоял при этом полк в дер. Медно (с 6 по 10 августа). В документах, по дням, это выглядит следующим образом:

"1 августа. Согласно телеграммы командующего армии №01140 дивизии приказано перейти в район дер. Черск - Новосады. 1) 1 бригаде сосредоточиться в дер. Пулемец, откуда выступить в 2 часа дня 2 августа (после снятия частей 51 пехотной дивизии) и перейти в заданный район (не позже 6 ч. вечера). Штаб дивизии в 6 ч. вечера будет в ф. Мытница" [158]. <…> Из 1 бригады от Дабича. Спокойно. Противник занимает Собибор, Волчино, Зберже, Стульно (на левом берегу Буга)" [159].

"2 августа. 1 взвод был сменен легкой батареей 52 арт. бригады. В 9 ч. утра батарея - в Пулемец. В 2 ч. дня бригада пошли к северу. Батарея шла за Л.-Гв. Уланским ЕВ полком. Дошедши до д. Новосады, батарея встала на бивак" [160]. <…> Обстрел Собибора по вчерашней пристрелке. В 7 ч. утра дивизию сменили части 51 пехотной дивизии. В 2 ч. дня - в Пулемец и с бригадой перешли в район Черск - Новосады. Бивак - Новосады (24 версты через Пища - Мельники - Гута). Дорога очень тяжелая, песок. Бригада в армейском резерве" [161].

"Приказ №4180 по 2 Гв. кав. дивизии от 3 августа. Занять участок обороны по Бугу от дер. Оттоки искл. до ф. Колпин вкл. (левее - 27 пехотная дивизия). 1 бригаде немедленно по получении выступить и следовать на север для занятия участка по правому берегу Буга от отметки 65,0 до ф. Колпин включ. Батарее занять поз. 65,5, что восточнее дер. Дуричи и дороги на Медно. Иметь 2 эскадрона в резерве. Штаб дивизии будет в 3 ч. дня в Медно" [162].

Район Оттоки и Медно

В течение первой недели августа Уланский полк, в составе 1 бригады, непрерывно ведя наблюдения за противником, продолжал планомерно отходить вдоль Буга на север, в сторону Брест-Литовска. Трудно предположить, что в это время Гумилев, находясь вдали от связанной со столицей железной дороги, мог покинуть полк. "4 августа. Дивизии приказано наблюдать участок от фол. Колпин до дер. Оттоки. 1 бригада назначена для наблюдения. 2-я - резерв. Сбор бригады - у дома лесника на дороге между д. Оттоки и Медно. В 7 ч. вечера сменить на позиции 3 батарею 21 арт. бригады" [163]. <…> Дивизия будет сменена подошедшей пехотой. Дивизия передвигается по Бугу к северу. Вечером нас сменила пехота. Сборный пункт дивизии у будки ж/д севернее д. Кобелка. После смены в 11 ч. ночи пошли в Медно. На бивак стали в 4 утра (18 верст). 1 бригада занимает участок от ф. Колпина до Оттоки" [164]. "5 августа. В 11 утра 1 взвод пошел на позиции у выс. 65,5, стрелял по рывшему окопы противнику. Когда взвод противника открыл огонь по 1-му взводу, то последний заставил его быстро замолчать. Другой взвод опять стрелял по равнинным окопам противника" [165]. <…> Донесение от Дабича - Нироду из дома лесника: на фронте улан спокойно" [166].

"6 августа. Сегодня с наступлением темноты приказано произвести смену 1-й бригады, занимающей позиции по правому берегу Буга от Оттоки искл. до ф. Колпин вкл. (2-ю бригаду на смену). Полкам 1 бригады и 2-й Конной батареи по смене перейти в дер. Медно, где стать квартиро-биваком. Штаб Уланского полка в доме лесника у высоты 67,9, штаб 1-й бригады - в 3-х верстах севернее выс. 68,7 в доме лесника" [167]. <…> Донесение от улан: перед сменой полк обстрелян 2-мя тяжелыми орудиями, наблюдательный пункт и окопы 6-го эскадрона, но прекратили огонь после нескольких выстрелов взвода 2 батареи. <…> От Княжевича. Перед сменой прибыть к дому лесника на дороге Медно - Оттоки" [168].

"7 августа. В 12 ч. ночи дивизия вышла из состава 13 Армии, которая расформирована, и вошла в состав 3 Армии генерала от инфантерии Леша; дневка" [169]. В течение нескольких дней Уланский полк располагался в районе Медно, на дневке. Это самая ранняя дата, когда Гумилев теоретически мог ненадолго съездить в Петроград, хотя, заметим, никаких особых причин в это время у него на то не было. Позже, в конце августа, такая причина появится. Кроме того, расположение полка не способствовало возможности быстро добраться до Петрограда, да и планы командования на ближайшее будущее были еще не определены. Куда надо будет возвращаться? Вопрос немаловажный…

Теперь о том, что нам известно о его посещении Петрограда в августе 1915 года. Нет никаких документов и свидетельств, кроме зафиксированных в двух местах Лукницким рассказов Ахматовой. Во-первых, короткое, расплывчатое свидетельство, как будто бы относящееся в лету 1915 года: "Приехал Николай Степанович. Мы жили во флигеле. Дом был сдан кому-то на лето (так всегда было). Потом Н. С. уехал на фронт опять" [170]. И еще одна (точнее, две) запись, с конкретными, как бы не вызывающими сомнения деталями: "1915. Лето. Была вместе с Николаем Степановичем у Ф.К. Сологуба на благотворительном вечере, устроенном Сологубом в пользу ссыльных большевиков. Билеты на вечер стоили по 100 рублей. Были все богачи Петербурга, в одном из первых рядов сидел Митька Рубинштейн. АА читала стихи. Николай Степанович стихов не читал, потому что был в военной форме, и ему было неудобно выступать. Такие вечера устраивались Ф.К. Сологубом ежегодно" [171]. Во всех отношениях - странное свидетельство. Ведь не из-за вечера же Сологуба "в пользу ссыльных большевиков" надо было срочно ехать в Петроград! Тем более, когда шло непрерывное перемещение войск.

Детальная реконструкция "Записок кавалериста" позволила четко обозначить те даты, когда Гумилев явно был на фронте. События приведенной выше главы XIV завершаются 1 августа. События, описанные в главах XV и XVI, как будет показано в следующем выпуске, приходились на 24-25 августа и на 1-2 сентября, соответственно. Казалось бы, по срокам вполне возможно, что Гумилев мог оказаться в Петрограде между 6 и 20 августа. По крайней мере, так утверждается во всех биографических изданиях. Но, с моей точки зрения, у Гумилева была более существенная причина попасть в Петроград в последнюю неделю августа. Дело в том, что 25 августа у Ахматовой умер отец - А.А. Горенко, а 27 августа состоялись его похороны на Волковом кладбище в Петрограде. Допустимо предположить, что об этом событии Ахматова телеграммой сообщила мужу, и его по такой причине не могли не отпустить на 2-3 дня из полка. То есть, выехав 26 августа, он вполне мог до 1 сентября вернуться в полк. И тому есть документальное, пока не введенное в оборот свидетельство! Подробно об этом сказано в примечании [143]. В переданном В.К. Лукницкой в ИРЛИ архиве мужа ("Альбоме III-7", №67) перечисляются те письма Гумилева матери, которые Павел Лукницкий читал в Бежецке в 1920-х годах, и среди них письмо Гумилева матери от 30 августа 1915 года, с пометкой Лукницкого, что "вчера вернулся в полк"! Вернуться в полк 29 августа Гумилев мог только из Петрограда, после похорон отца Ахматовой! Так что этот вариант представляется более вероятным (конечно, если поездка вообще состоялась, а не являлась аберрацией памяти Ахматовой!). Хотя при этом остается, с одной стороны, вопрос о "вечере Сологуба". Пока, по имеющимся источникам, не удалось документально подтвердить и уточнить время его проведения. И как-то не стыкуются эти два события - похороны и посещение "вечера в пользу ссыльных большевиков", с учетом того, что Гумилев мог тогда провести в Петрограде не более двух дней. С другой стороны - почему, если Гумилев приезжал на похороны ее отца, Ахматова не упомянула об этом в рассказе Лукницкому? Вряд ли возможно ответить на этот вопрос, однако достаточно известно, что Анна Андреевна, по каким-то известным только ей самой причинам в ряде случаев грешила "сочинением" своей биографии, иногда о чем-то умалчивая, иногда сознательно слегка меняя даты и обстоятельства событий. Так что мне остается только предложить все эти три возможные версии на суд читателей, не делая окончательного вывода...

Не возвращаясь более к реальному или псевдо посещению Петрограда в августе 1915 года, хочу завершить эту часть выписками из некоторых военных документов, красочно описывающих последние дни пребывания Уланского полка на берегах Буга. С большой степенью вероятности Николай Гумилев был их участником и свидетелем. Хронологически завершу рассказ серединой августа. Тогда начался отход Уланского полка вглубь нашей территории - от горящего Брест-Литовска в сторону Кобрина.

Итак, 6 августа Уланский полк был отведен в резерв, на отдых…

"8 августа. Дивизия вышла из 2 Кавказского корпуса и вошла в состав 29 Армейского корпуса. В 7 ч. вечера батарея с драгунами пошла на смену гусар и 5 батареи" [172]. <…> "На тех же позициях, обстреливал Сухры. Сильный туман. Вечером смена, отошли в Медно" [173].

Приказом по IX Армии №391 от 9 августа брат Гумилева Дмитрий Гумилев за отличия в делах против неприятеля был награжден орденом Св.Станислава 3 ст. с мечом и бантом [174].

"9 августа. Обстреливали Шостаки. Позиция у Дуричи. Стреляли по дыму костров в лощине западнее д. Шостаки. Вечером Уланский полк сменил драгун" [175]. Как видно из документов, отдых был очень коротким, и уже 9 августа Уланский полк вышел на боевое дежурство.

"10 августа. Снялись с позиции в 9 1/2 утра и пошли в Медну. В 8 ч. вечера - перейти в Бродятки (перешли в 10 ч. вечера)" [176]. <…> Перейти в Страдечь, позиции у Дуричи. Обстрел д. Сухры и Залеще. Позиция найдена севернее высоты 65,5. Наблюдательный пункт на берегу Буга. Батарея входит в состав отряда г.-м. Княжевича в составе: Уланский полк, 107 пехотный Троицкий полк, 3 батарея 27 арт. бригады (12 орудий) и 5 Гв. конная батарея (6 орудий). На ночь - в Страдечь" [177]. <…> Донесение от Княжевича. Наступление противника на наш Оттокский арьергард началось около 8-30 утра. Уланы способствуют отходу. <…> Весь день прошел в редкой перестрелке, и лишь в 9 ч. вечера противник прорвался в количестве конной роты между расположением 7 роты и эскадрона ЕВ, но попав под перекрестный огонь, был вынужден отойти на левый берег Буга. Таким образом, отряд выполнил задачу, задержав противника на сутки на передовой позиции (у улан есть потери - 4 ранено и 2 контужено)" [178].

Наконец, 11 августа в дивизии состоялось зрелищное прощание с Бугом: "11 августа. Батарея с драгунами перешла в Заслучно (от Буга) [179]. <…> Батарея открыла огонь по Сухрам и броду около деревни (74 снаряда). День прошел тихо. Вечером получено приказание отхода с линии Буга. Батарее приказано отойти на бивак за Страдечь в 3 верстах в лес и по хуторам. Перед снятием с позиций вместе с 4 батареей 27 артиллерийской бригады дали в разные стороны по 4 очереди беглого огня. Это было сделано по приказанию генерала Княжевича для прощания с Бугом. После этого с хором трубачей Уланского полка генерал Княжевич уехал. Батарея пришла на бивак в 12 ч. ночи. По дороге играли марши всех полков и другие музыкальные номера. Через 1/2 часа батарея вновь постреляла и отошла на бивак к фол. на дороге в Медно. С этого дня начинается отступлении армии от Буга на Кобрин и далее на Слуцк. Наша дивизия будет прикрывать пехоту еще несколько дней, и когда эта последняя займет новую позицию и устроится на ней - тоже отойдет. Дивизия вошла в состав 3 Армии. Пришли на бивак в 2 ночи (7 верст)" [180].

"12 августа. Ввиду отхода армии от линии Брест-Литовск на линию г. Кобрин, 2 бригаде с 2 батареей приказано с 13 августа прикрывать отступление левого фланга 29 Армейского корпуса (45 пехотной дивизии). Бригада в 7 ч. вечера выступила, и в 10 ч. вечера перешла в д. Роматово [181]. <…> Батарея подчинена командиру дивизиона 27 артиллерийской бригады, прикрывающей отступление 27 пехотной дивизии. По приказанию командира дивизии полковника Дмитриева произведена разведка позиции. Был сильный обстрел позиции (у Страдечь), немцы разрушили наблюдательный пункт командира дивизиона, а затем перешли в наступление от дер. Страдечь, но легко были отбиты. Деревня Страдечь была зажжена. Была обстреляна большая колонна противника, шедшего по западному берегу Буга на Брест. Второй день виден пожар Брест-Литовска. В 6 1/2 вечера пришло приказание об отходе арьергардов. Уланский полк будет прикрывать отступление арьергарда 29 корпуса. В 8 ч. вечера батарея пришла на сборный пункт в Фаустиново, и в 12 ч. ночи с Уланским полком пошли дальше по направлению на Заболотье (переход 23 версты) [182]. <…> Донесение от Княжевича. В 11 ч. вечера началось отступление 27 пехотной дивизии. Полк (уланы) прикрывает отступление правой колонны" [183].

Форты Брестской крепости, до которых дошел Уланский полк

"13 августа. Корпусу к утру 14-го августа перейти линию: Щеглинка - Веливовше - Озяты. Для этого: 1 бригаде продолжить разведку противника и прикрытие частей корпуса на фронте от госп. двора Петровичи - Бульково - Подлесье - ф. Воляновка. Поддерживать постоянное соприкосновение с противником. Обратить особое внимание на район шоссе Бульково и на район Франополь - Радваничи. Штаб дивизии - Старое Село (до 12 ч. дня 14 августа, потом по дороге Озяты - Сычево - Гайковка - Петки - Борисово" [184]. <…> Шли на Заболотье через Подлесье - Каменница. Пришли в 4 ч. утра. В Заболотье был сделан привал на 1 1/2 часа. Ввиду того, что местность крайне лесистая и дорога очень тяжелая, генерал Княжевич приказал отправить батарею и 2-й эскадрон Улан вперед на Франополь. Всю дорогу от Заболотье сделали через район Брестской крепости, где взрывались и были уже взорваны форты, город горел, также и все окрестные деревни. Было светло, как днем. Привал был в 6 утра в Рыдваничи, где над батареей пролетел цепеллин. Пришли во Франополь в 2 ч. дня и выслали квартирьеров в д. Буски, но в 4 ч. дня пришлось занять позиции у Франополя, так как немецкая кавалерия стала нагонять нас. Пехотные части уже отошли и устроились на свои позиции. Батарея отошла в Старое Село (в 2 ч. ночи). При отходе все деревни были зажжены. Светло как днем. Шли через д. Задерцы [185]. <…> Батарея в госп. дв. Роматово с гусарами в Великорыто (в Антоново). Обстрел наступающего противника. Отход к Великорыто [186]. <…> Коноводы в дер. Фаустиново застали лишь 1-й эскадрон улан. У Фаустиново все спокойно. От наблюдательных постов, выставленных в 4-х верстах к востоку от Фаустинова, сведений о появлении противника нет [187]. <…> В 3 часа дня прибыл с Уланским полком в дер. Радваничи, где займу позицию. Уланы с 2 пулеметами и 5 батареей занимают позицию у дер. Радваничи - Заречное - Франополь. Конно-гренадеры присоединились к позиции улан. Речка Рыта всюду проходима. У дер. Милвичи Уланский разъезд взял в плен кирасира. В дер. Фаустиново застал лишь полевой караул от 1-го эскадрона Л.-Гв. Уланского полка. Разъезд улан доносит, что дер. Щебрин занята взводом неприятельской кавалерии" [188].

Район Брестской крепости

Все перечисленные места располагались к югу от дороги, связывающей Брест-Литовск и Кобрин. В самом городе и главной крепости полк не был, однако при продвижении проходил ряд вынесенных к югу оборонительных фортов. Как следует из документов, прославившейся в 1941 году Брестской крепости изрядно досталось и в середине августа 1915 года. Все дальнейшие бои, в которых участвовал Гумилев в Уланском полку, проходили на нашей территории, в глухих болотистых лесах Белоруссии. Там и закончилась его служба вольноопределяющегося Уланского полка, о чем будет рассказано в следующем выпуске. Далее, уже в офицерском чине, после полугодового пребывания в Петрограде, - год службы в 5-м Гусарском Александрийском полку "черных гусар", почти год службы во Франции, в Русском экспедиционном корпусе - еще почти три года войны, но об этом - в дальнейшем.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Гумилев-1991-1...3	Гумилев Николай. Сочинения в трех томах, тт.1-3. М., Художественная литература, 1991.
Неакадемические комментарии-1..4	Степанов Е.Е. Неакадемические комментарии 1-4 в журнале: Toronto Slavic Quarterly, №№ 17, 18, 20, 22.
Кралин-1,2	Анна Ахматова. Сочинения в двух томах. Составление и подготовка текста М.М. Кралина. Москва, Изд-во "Правда", 1990.
Лукницкий-I	Лукницкий П.Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Том I. 1924-1925. YMCA-PRESS, Paris, 1991
Лукницкий-II	Лукницкий П.Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Том II. 1926-1927. YMCA-PRESS, Русский путь. Париж-Москва, 1997.
Поэт на войне-1…3	Степанов Е.Е. Поэт на войне. Часть 1. Вокруг "Записок кавалериста" - 1914 - 1915. Выпуски 1-3 в журнале: Toronto Slavic Quarterly, №№24, 25 и 26.
ПСС-I...VIII	Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений. М., Воскресенье, тт.I-VIII, 1998-2007
РГАЛИ	Российский Государственный архив литературы и искусства.
РГВИА	Российский Государственный военно-исторический архив.
Труды и дни	Лукницкий П.Н. Труды и дни Н.С.Гумилева. В книге: Вера Лукницкая. Любовник. Рыцарь. Летописец. Еще три сенсации из Серебряного века. СПб., "Сударыня". 2005.
Хроника-1991	Степанов Е. Е. Николай Гумилев. Хроника / В кн.: Николай Гумилев. Сочинения в трех томах, т. 3. М., Художественная литература, 1991
Черных-2008	В.Черных. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. 1886 - 1966. Издание второе, исправленное и дополненное. М., "Индрик", 2008.

Примечания:

1. ПСС-VIII, №39, с.246, 602, РГАЛИ, ф.147, оп.1, ед.хр.34.
2. Рейснер Л.М. Рудин. Автобиографический роман. Литературное наследство, т.93. М., Наука, 1983. Подробнее о знакомстве Гумилева с Ларисой Рейснер смотрите: Пржиборовская Г.А. Лариса Рейснер. М., "Молодая гвардия", ЖЗЛ, 2008 г. Тема взаимоотношений Гумилева с Ларисой Рейснер - последнее время востребована. Однако, наряду с интересной упомянутой выше книгой в серии ЖЗЛ (заметим, самому Гумилеву в этой серии крайне не повезло, об этом было сказано, например, в рецензии в НЛО - http://magazines.russ.ru/voplit/2008/6/eg24.html ), только что вышла в серии "Мистика любви" весьма "своеобразная" книга (комментировать которую как-то не хочется): Адель Алексеева. Красно-белый роман. Лариса Рейснер в судьбе Николая Гумилева и Анны Ахматовой. М., Алгоритм, 2008.
3. Подробнее смотрите: "Звучащая литература. CD-обозрение Павла Крючкова. Лев Шилов: Незавершенное. (Звучащий альманах "Голос Гумилева")", журнал "Новый мир", 2007, №2. (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2007/2/kr20-pr.html ) Вот ориентировочный перечень сохранившихся записей: 1. "Китайская девушка" (ПСС-III, №13). 2. "Осень" (ПСС-III, №58, без начальных строк). 3-4. "Канцоны" (ПСС-III, №29-30). 5. "Мик" (ПСС-III, №7, 2-й фрагмент VIII главы поэмы). 6. "Гондла" (ПСС-V, №6, отрывок из драматической поэмы). 7-8. "Дитя Аллаха" (ПСС-V, №5, отрывки из пьесы). 9. "Поэма Начала" (ПСС-IV, №59, отрывки). 10. "Утешение". (ПСС-III, №65). 11. "Золотой рыцарь" (ПСС-VI, №5, отрывок из новеллы). 12. "Эзбекие" (ПСС-III, №96). Записи 1 - 5 можно прослушать на сайте http://gumilev.ru/voices/ . Государственный Литературный музей, хранитель всех этих уникальных фонограмм, готовит публикацию звучащего альманаха "Голос Гумилева". В статье в "Новом мире" уточняются датировки сделанных С.И.Бернштейном записей. Всего состоялось два сеанса записи: первый, с записью части стихов, 11 февраля 1920 года; вторая запись, на которую Гумилев пришел вместе с Анной Ахматовой (заметим, что Бернштейну он тогда представил ее как свою жену), была осуществлена в конце апреля того же года. Тогда были записаны драматические и прозаические отрывки, а также стихотворение "Эзбекие". Приношу благодарность за это уточнение Сергею Сербину.
4. Подтверждением упомянутой встречи С. Ауслендера с Гумилевым 22 марта 1915 года служит письмо А.А. Кондратьева - Б.А. Садовскому от 24 марта: "Ауслендеру хочется потеснее сойтись с четой Гумилевых…" (De visu. 1994. №1/2, с.23).
5. Поэт на войне-2.
6. Неакадемические комментарии-4. Смотрите в Приложении "Выписки из дневника Веры Алперс".
7. С.А. Ауслендер "Книга злости", День, 1915, №79, 22 марта. Ауслендер достаточно резко отозвался о книге Б. Садовского, сказав о ней, что "это тоненькая брошюрка есть книга ренегата".
8. Оригинал фотографии с автографом хранится в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
9. Лукницкий-I, с.51.
10. Панорама искусств. М., 1984. Вып.7, с.329.
11. Лукницкий-I, с.101.
12. Как Введенская, так и Гребецкая (ныне Пионерская) улица упираются в Бол. Пушкарскую улицу на Петроградской стороне. От дома, где временно поселилась Ахматова, до "Лазарета деятелей искусства", где лежал Гумилев, было не более 5 минут хода.
13. Ахматова уехала в Слепнево вскоре после 7 июня, по крайней мере, не ранее этого числа. Об этом - в Черных-2008, с.106. Следовательно, Гумилев уехал на фронт не позже начала июня, до отъезда Ахматовой в Слепнево.
14. Подробнее смотрите Неакадемические комментарии-4, а также Черных-2008, сс.104-106 .
15. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
16. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.933.
17. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.935.
18. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.936.
19. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.935.
20. Там же.
21. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1069.
22. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1287.
23. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1069.
24. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.936.
25. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1287.
26. Там же.
27. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1069.
28. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.936.
29. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.935.
30. Там же.
31. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.936.
32. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1069.
33. С семьей Масловых чета Гумилевых была знакома еще по Петербургу. По крайней мере, 16 июля 1915 года (смотрите ниже) Гумилев писал с фронта Ахматовой: "…Помнишь, Аничка, ты была у жены полковника Маслова, его только что сделали флигель-адъютантом…"
34. РГВИА, Ф.3549, оп.1, д.236.
35. Там же.
36. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1069.
37. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.1209.
38. РГВИА, Ф.409, оп.1, д.176788 (153-923)
39. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1287.
40. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1069.
41. Поэт на войне-3.
42. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.938.
43. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1287.
44. ПСС-III. №31; Биржевые ведомости №14837, 1915, 12 мая.
45. РГВИА, Ф.3591, оп.1, д.134.
46. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1287.
47. РГВИА, Ф.3509, оп.1, д.938.
48. РГВИА, Ф.4000, оп.1, д.1069.
49. РГВИА, Ф.3549, оп.1, д.236.
50. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.938.
51. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
52. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
53. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.938.
54. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.1188, с.11.
55. РГВИА, ф.3549, оп.1, д.236.
56. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
57. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.938.
58. Там же. Желающим найти эти места на карте Google (http://maps.google.ru/ ) даю латинскую транскрипцию упомянутых мест: Даукше - Dauksiai, озеро Амальва - Amalvas (в Литве). Места эти располагаются восточнее Мариамполя, южнее Ковно и станции Мавруце.
59. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
60. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.938.
61. Там же.
62. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
63. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
64. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
65. РГВИА, ф.3591, оп.1, д.134.
66. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1287.
67. РГВИА, ф.3591, оп.1, д.134.
68. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
69. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
70. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.938.
71. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
72. РГВИА, ф.3591, оп.1, д.134.
73. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
74. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.938.
75. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290. Информация об этом факте попала в "Труды и дни" Лукницкого, в запись от 21-28 августа.
76. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
77. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
78. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
79. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
80. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
81. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
82. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
83. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
84. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
85. РГВИА, ф.3591, оп.1, д.134.
86. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
87. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939, с.61.
88. Тем, кто хочет подробнее ознакомиться с "географией" боевых действий Уланского полка за все время службы там поэта рекомендую обратиться к сайтам географических карт http://maps.google.ru и к программе "Google Планета Земля" - http://earth.google.com/intl/ru/ . На этих картах, в отличие от приведенных грубых схем, можно найти, практически, все упоминаемые в рассказе географические пункты, одновременно посмотрев множество фотографий тех мест, где проходили боевые действия. Рекомендую при открытии карт вводить "поисковое слово", на латинице. В частности, для предлагаемого в этом выпуске региона используйте следующие "узловые" пункты: Олита - Alytus; Амальва - Amalvas; Даукше - Dauksiai (в Литве); Hrubieszow - Хрубешув; Лушков - Luszkow; Городло - Horodlo; Собибор - Sobibor; Влодава - Wlodawa (в Польше). К сожалению, на этих картах, практически, не отражена география Украины и Белоруссии, где происходили основные события.
89. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
90. Для полной объективности, обо всех перестрелках и разъездах, память о которых "тускнеет по сравнению с тем днем", я постарался рассказать в предыдущей части этого выпуска.
91. Здесь явная опечатка. Следует читать: "Шагах в двухстах-трехстах…".
92. РГВИА, ф.1343, оп.2, д.473, ч.2, сс.1-9. Петроградский военный округ: Наградные листы.
93. РГВИА, ф.1343, оп.2, д.473, ч.2, сс.10-17.
94. РГВИА, ф.1343, оп.2, д.473, ч.2, сс.37-44.
95. РГВИА, ф.3591, оп.1, д.134.
96. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
97. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
98. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
99. Там же.
100. Там же.
101. РГВИА, ф.3549, оп.1, д.236.
102. Сергей Владимирович Хлебников родился 7.9.1882 в С.-Петербурге, из потомственных дворян, был женат на графине Ольге Евграфовне Комаровской, в корнетах Уланского полка с 10 августа 1902 года - сведения из его послужного списка: РГВИА, ф.409, №317-705. О судьбе потомков раненого русского офицера С.В. Хлебникова написал в своей книге "Мир Николая Гумилева" А.Б. Давидсон (М., "Русское слова", 2008, с.184). После революции Хлебников оказался в эмиграции. Его сын Юрий Сергеевич Хлебников, с которым Давидсон познакомился на научной конференции в Нью-Йорке в 1987 году (где тот работал переводчиком в ООН), поведал Давидсону о том, что отца вскоре вызволили из плена, обменяв на двух немецких офицеров. Внука Хлебникова, совсем юного - узнал тогда же. Встречался он с внуком и не так давно в Москве: это трагически погибший, убитый в Москве главный редактор журнала "Форбс" Павел, или, как у нас принято - Пол Хлебников. Странные судьбы: дед-дворянин выжил после ранения на войне, попав в плен, а внук - погиб в мирное время в центре Российской столицы…
103. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
104. Биржевые ведомости, №14951, Среда, 8(21-го) июля 1915 г.
105. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.1171, с.87.
106. РГВИА, ф.3549, оп.1, д.236.
107. Поэт на войне-1.
108. РГВИА, ф.3591, оп.1, д.134.
109. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
110. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
111. ПСС-VIII, №141. Автограф - ИРЛИ, Р.1, оп.5, №499.
112. "…Вчера с этим покончили, кое-где выбили неприятеля и теперь опять отошли валяться на сене и есть вишни…" Это все, что написал Гумилев Ахматовой о вчерашнем бое. Никакой бравады. Но фраза про вишни, как мне кажется, возникла не случайно, а как отсылка к "Выстрелу" Пушкина, к описанию рассказа Сильвио о своем поединке, и через это - к намеку на то, что здесь, на фронте, все не так просто и благостно. Ахматова слишком хорошо знала Пушкина, чтобы этого не понять. Вспомним этот пушкинский фрагмент: "… Я стоял на назначенном месте с моими тремя секундантами. С неизъяснимым нетерпением ожидал я моего противника. Весеннее солнце взошло, и жар уже наспевал. Я увидел его издали. Он шел пешком, с мундиром на сабле, сопровождаемый одним секундантом. Мы пошли к нему навстречу. Он приближился, держа фуражку, наполненную черешнями. Секунданты отмерили нам двенадцать шагов. <…> Жизнь его наконец была в моих руках; я глядел на него жадно, стараясь уловить хотя одну тень беспокойства... Он стоял под пистолетом, выбирая из фуражки спелые черешни и выплевывая косточки, которые долетали до меня. Его равнодушие взбесило меня. Что пользы мне, подумал я, лишить его жизни, когда он ею вовсе не дорожит?.." Можно заглянуть еще дальше… Так вел себя сам Пушкин во время дуэли с офицером Зубовым, состоявшейся в июне 1822 года в Кишиневе. По рассказам современников, "на поединок с Зубовым Пушкин явился с черешнями и завтракал ими, пока тот стрелял. Зубов стрелял первый и не попал". Пушкин стрелять не стал и ушел, не померившись…
113. Гумилев цитирует стихотворение Ахматовой "Долго шел через поля и села…" из сборника "Белая стая, написанное в мае 1915 года, когда они были вместе (хотя считается, что стихотворение это обращено к Борису Анрепу).
114. ПСС-VIII, №142. Автограф - ИРЛИ, Ф.289, оп.1, №215.
115. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
116. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
117. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
118. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
119. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.1171.
120. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
121. Там же.
122. Там же.
123. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
124. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
125. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
126. ПСС-VIII, №143. Автограф - ИРЛИ р.1, оп.5, №499. Любопытно, что в этот же день Ахматова, находясь еще в Слепнево, написала письмо Гумилеву, о его получении Гумилев написал ей в своем следующем письме. К сожалению, ни одного "военного" письма Ахматовой Гумилеву пока не обнаружено. Предположительно, сохранилось одно письмо Ахматовой, посланное в 1917 году в Париж, когда Гумилев служил там в Русском экспедиционном корпусе, но текст его пока не известен.
127. Эти "таинственные" "Курры и гуси" периодически встречаются в письмах Гумилева Ахматовой, иногда в тексте, иногда на полях. Возможно, смысл этой фразы поведал Гумилев Ирине Одоевцевой в последние годы своей жизни. Вот как она передает его рассказ в своих мемуарах "На берегах Сены": "Я всегда весело и празднично возвращался к ней. Придя домой, я по раз установленному ритуалу кричал: "Гуси!" И если она была в хорошем настроении, - что случалось очень редко, - звонко отвечала: "И лебеди" или просто "Мы!", - и я, не сняв даже пальто, бежал к ней в "ту темно-синюю комнату" и мы начинали бегать и гоняться друг за другом. Но чаще я на свои "Гуси!" не получал ответа и сразу отправлялся к себе в свой кабинет, не заходя к ней. Я знал, что она встретит меня обычной ненавистной фразой: "Николай, нам надо объясниться!", за которой последует сцена ревности на всю ночь".
128. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
129. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
130. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.943.
131. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
132. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
133. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
134. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
135. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
136. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
137. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
138. ПСС-VIII, №144. Автограф - ИРЛИ р.1, оп.5, №499.
139. Во всех публикациях этого письма сказано: "Ближайший город верст за восемь-десять…", однако я предполагаю, что следует читать не "восемь-десять", а "восемьдесят", что, с одной стороны, соответствует реальному местоположению Столенских Смоляр (ближайшие относительно крупные города, примерно, в восьмидесяти верстах - Брест-Литовск и Ковель), а с другой стороны, если бы было "восемь верст" - разве это расстояние для кавалериста, да еще неделю стоящего на отдыхе, когда поблизости нет противника? В оригинале после слова "восемь" перенос на следующую строку, тире или перенос в тексте отсутствует, а конечное "ъ" (ять) вполне можно принять за "ь" (мягкий знак).
140. Написанное в Слепневе в июне 1915 года стихотворение "Ведь где-то есть простая жизнь и свет...". Ахматова не вняла совету мужа и оставила не понравившуюся ему строку без изменений. Стихотворение обращено к Н.В. Недоброво.
141. Второе стихотворенье - "Не хулил меня, не славил...", написано в начале июля 1915 года в Слепневе. Десять лет спустя Ахматова, перечитывая П. Лукницкому это письмо, говорила (Лукницкий-1, с.189): "О стихотворении АА в письме Николаю Степановичу - где он протестует против "Архангела"… - "Из религиозного чувства протестовал…" Николай Степанович протестовал также против слова "еле" в строке АА: "И голос музы еле слышный…" Да. Для него муза не могла говорить еле слышным голосом. Ему она являлась в славе лучей и звонко говорила ему…". Второе стихотворение посвящено Борису Анрепу, который в своих воспоминаниях дал реальный комментарий к непонятным Гумилеву 9 и 10 строчкам про "душу": "В 1915 году я виделся с А.А. во время моих отпусков или командировок с фронта. Я дал ей рукопись своей поэмы "Физа" на сохранение; она ее зашила в шелковый мешочек и сказала, что будет беречь как святыню". Рукопись поэмы Анрепа до сих пор не обнаружена (Кралин-1, сс.382, 386).
142. Гумилев, скорее всего, в первую декаду августа на несколько дней попал в Петроград. О предполагаемой дате его отъезда и возвращения будет сказано ниже. Судить об этом можно лишь косвенно, так как, помимо позднего устного рассказа Ахматовой Лукницкому, никаких других документальных свидетельств его поездки в Петроград обнаружить не удалось, в том числе и в военных документах. Поездка была краткосрочной, отсутствовал, судя по боевым делам, он не более недели, и с учетом достаточной удаленности места его службы от Петрограда (добираться никак не менее 1-2 суток), провел он в столице только несколько дней. Но есть вероятность того, что Гумилев побывал в Петрограде и в последнюю декаду августа, смотрите следующее примечание.
143. Смотрите "Поэт на войне-2", примечание [20], о несохранившихся письмам матери. По предварительной описи архива П. Лукницкого в ИРЛИ, в "Альбоме III-7", №67, в папке, озаглавленной "Биографическая канва" упоминаются письма, полученные матерью в 1915 году, с датами отправки за интересующий нас период: 12 июня, 6 и 10 июля, 30 августа (с пометкой Лукницкого, что вчера вернулся в полк). То есть, письмо от 10 июля до матери дошло, Лукницкий в 1920-х годах его читал, но потом оно было, видимо, утрачено, как и большинство писем матери - случайно сохранилось только два письма, относящиеся к последующей службе поэта в 5-м Гусарском Александрийском полку, о чем будет сказано в дальнейших выпусках.
144. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
145. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
146. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.943.
147. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
148. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
149. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
150. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
151. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
152. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
153. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
154. В наше время Собибор (польск. - Sobibor, нем. - SS-Sonderkommando Sobibor) известен как один из крупнейших концентрационных лагерей, организованных нацистами в Польше. Действовал с 15 мая 1942 года по 15 октября 1943 года. Здесь было убито около 250 тысяч евреев.
155. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.942.
156. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
157. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
158. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
159. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.946.
160. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
161. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
162. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
163. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
164. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
165. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
166. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.946.
167. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
168. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.946.
169. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
170. Лукницкий-I, с.101, запись от 2.04.1925.
171. Лукницкий-II, сс.321-322, запись от 6.12.1927. Странно, но это запись дословно повторяется и в первой части дневника Лукницкого: Лукницкий-I, с.48, запись от 3.03.1925. Скорее всего, это говорит о неаккуратности подготовки издания этих дневников. А что касается лета 1915… Видимо, вечер такой был, но пока не удалось уточнить дату его проведения. Думаю, это вполне возможно, поэтому обращаюсь к читателям с просьбой помочь уточнить эту дату. Гумилев был в Петрограде как в начале лета, после болезни, до отъезда на фронт, так и в середине сентября, когда он был откомандирован в Петроград для сдачи офицерских экзаменов. Не исключено, что спустя 10 лет Ахматова могла просто забыть о точной дате его приезда или наложить различные его приезды один на другой. Попутно отметим, что в "Трудах и днях" изложенная Павлом Лукницким хроника этого периода грешит ошибками и неточностями. Да это и понятно, ведь никакими документами он не располагал, и никаких "свидетельских показаний" у него не было, за исключением поздних рассказов Ахматовой. Правда, он упоминает единственно существенную свою собственную пометку, связанную с возвращением Гумилева в полк 29 августа 1915 года, но тогда из его же записей следует, что он за период от конца июля до конца августа в Петрограде побывал… дважды, что, по моему мнению, исключено. В "Трудах и днях" откуда-то возникли и такие записи: "21-28 августа. Просидел в обозе 2-го разряда". На самом деле, как раз в это время Гумилев участвовал в боях, описанных в "Записках кавалериста". Но тут же рядом стоит соответствующая действительности запись: "Встреча с В.К. Неведомским, который был прапорщиком артиллерии при штабе дивизии". Об этом у меня было сказано выше (примечание 75). Так что к "Трудам и дням" Лукницкого военного периода следует относиться с большой осторожностью.
172. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
173. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
174. РГВИА, ф.409, оп.1, д.176788 (153-923).
175. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
176. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
177. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
178. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.946.
179. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
180. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
181. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
182. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
183. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.946.
184. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.939.
185. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1290.
186. РГВИА, ф.4000, оп.1, д.1069.
187. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.946.
188. РГВИА, ф.3509, оп.1, д.946.

© E. Stepanov

back

top