Владимир Война

МИР ЭНДРЮ УАЙЕТА

На девяносто втором году жизни скончался самый американский, самый прославленный и любимый страной художник Эндрю Уайет.

Его поэтичный "Мир Кристины", созданый еще в 40-е годы, известен каждому американцу, как нам с детства "Три богатыря" или "Мишки в лесу". Но насколько отличны столь часто тиражированные (на тех же конфетных коробках и обертках, увы) наши художественные иконы от мира американского художника. Созданный воображением Уайета грустный, субъективный, не лубочный и не сказочный мир мало похож на сюжеты сокровищ Третьяковской галереи, на наши полотна эпические и костюмно-исторические, социально критические, на шишкинские пейзажи и красочные марины Айвазовского, портреты Пушкина, Толстого, Достоевского... Мы-то были уверены, что они и есть высшая истина в искусстве, рожденная на пути воплощения идеалов реализма. И вдруг знакомство с Эндрю Уайетом…

Но что такое, собственно, реализм в живописи? Что реального в гениальных работах Джотто, Ботичелли, Рафаэля, Босха, Дюрера, Кранаха, в рембрантовском "Возвращении блудного сына"?

В России Эндрю Уайета издавна считали реалистом, а сегодня компромиссно называют "магическим реалистом" (сужу по появившимся некрологам в московской прессе). Сам же он не укладывал себя в прокрустово ложе реализма, считая, что создает скорее абстракции, что поднимается над элементарной фиксацией видимого мира, что его глаз не зрачок объектива фотоаппарата. В самом деле, портреты и пейзажи Уайета отражают чувство, выражают субъективное видение в большей мере, чем отражают реальность предметного мира.

Его отец, Ньюэлл Конверс Уайет (1882-1945), был известным художником, оформившим 112 книг и оставившим после себя 3.000 произведений графики и живописи. Американские дети из поколения в поколение читают "Остров сокровищ", "Робинзона Крузо" и "Последнего из могикан" с иллюстрациями Н.К. Уайета, созданными во втором десятилетии прошлого века, видят его глазами любимых героев.

Н.К. Уайет был потомком каменщика, переселившегося из Англии в Америку в 1645 году. В 1908 году этот художник приобрел в Пенсильвании, в Чаддс-Форде, участок площадью 73 тыс. акров и построил дом, в котором родились пятеро его детей. В этом доме прожил долгую жизнь и его сын Эндрю.

Отец и сын были схожи по складу характера, предпочитая мир созерцательный, грустный. Эндрю, родившийся в 1917 году, потерял отца в 1945 году. Тот, вместе с трехлетним племянником, попал в катастрофу: на железнодорожном переезде неподалеку от дома на их машину наехал поезд. После этого трагического события ощущение безысходности не покидало Эндрю. Как отмечает в своем некрологе газета "Вашингтон пост", отец и сын Уайеты, как и другие американские гении ХХ века, художники Эдвард Хоппер и Марк Ротко, писатель Эрнст Хемингуэй, музыкант Майлс Дэвис, сделали в своем творчестве "несчастное прекрасным".

Сегодня Джейми Уайет, сын Эндрю и внук Ньюэлла Конверса, тоже художник, продолжает традицию. Искусству служат и другие члены этой семьи. Иногда на выставках работы трех поколений Уайетов экспонируются вместе…

Эндрю рос болезненным ребенком, в школу не ходил и брал уроки живописи у отца. Летом семья выезжала в прохладный, малолюдный Мэн, который всегда славился нетронутой природой. Между двумя этими штатами и прошла жизнь художника, не любившего странствия, избегавшего большие города. Оба штата считают его своим, хранят память о нем, его работы там хранятся в замечательных мемориальных музеях. Дача на маяке, на острове Сазерн Айленд в Атлантике, у побережья Мэна, стала любимым летним прибежищем художника, местом, где ему хорошо работалось на природе.

В 2007 году его работа "Эриксоны" была продана за 10,3 миллиона долларов: произведения художников при их жизни редко достигают таких цен на художественном рынке, но Уайет палат себе не возвел. Был он скромным, нетребовательным, застенчивым, "уединенным" человеком, избегал шумиху, не светился в огнях рампы.

Отец собирал старину, исторические костюмы и предметы быта, которые использовал для "постановки" в иллюстрациях. Среди этой бутафории на сельской ферме вырос сын, однако иллюстратором, подобно отцу, не стал. Даже технику живописи он выбрал свою, предпочтя акварельные краски, потом темперу, почти не коснувшись масляных красок. Первая выставка акварелей 20-летнего художника в Нью-Йорке принесла известность. Все работы были проданы, он стал профессионалом.

Тематика картин его мало волновала, он даже раздосадованно сказал в 1965 году, что "слишком много сюжета" присутствует в самом знаменитом его полотне, "Мире Кристины". "Лучше бы я обошелся вообще без Кристины", заявил он не без вызова. На этой картине, ставшей хрестоматийной, он изобразил свою соседку Кристину Олсен, страдавшую хромотой, в затрапезном платье: та пытается подняться над землей, лежа в траве, в открытом поле. В перспективе -- ферма, семейный дом Олсенов в Кашинге, Мэне (ныне там замечательный музей, в котором бережно, до мелочей, воссоздана обстановка той поры). Лица Кристины не видно, лишь ее распластанная тонкая фигурка...

Кристина кажется юной, хотя ей было в ту пору 53 года (умерла она в 1969 году). Художник, на протяжении трех десятков лет живший летом в семейном доме Олсенов и друживший с его хозяевами, часто ее писал. Правда, для этого полотна она ему не позировала: в роли модели выступила его жена Бэтси.

Почему именно эта его картина стала культовой, принесла ему всемирную славу, стала апофеозом американского искусства в эпоху, когда стиль и смысл живописи определяла абстрактная формула? Что в ней было необычного? "Мир Кристины" завораживает посетителей музея и выставок и по сей день. В отсутствии "красивости" заключена притягательность этой картины, купленной в 1949 году Музеем современного искусства и ставшей украшением его коллекции.

Но это полотно не только поразило современников и всемирно прославило автора, но и вызвало ожесточенные нападки критиков. Как, впрочем, и всё его творчество. Возмущало отсутствие у Уайета "оригинальности", новаторства, "прогресса", социальной критики и политики, его противостояние моде в искусстве послевоенных лет. Его и в последующие десятилетия упрекали то в иллюстративности, то в излишней чувствительности, "приторной сентиментальности", слезливости, то в болезненном пристрастии к болезненному, ужасному, извращенному, в патологии. Художника, запечатлевшего мир сельской Америки, презрительно уподобляли кумиру домохозяек Марте Стюарт, которая по ТВ и в своем журнале по домоводства дает советы, как обставить дом, как вкусно по-американски готовить... Или в том, что он создает "подобие Вильямсберга", музей старины, на который надо смотреть "с высоты геликоптера".

Между тем, Эндрю Уайет, самый демократичный из американских художников ХХ века, оставался самим собой, никогда и никому не угождал, не потакал широкому зрителю, шел своим путем, игнорируя повороты моды, художественные новации.

Он писал пейзажи и портреты обыкновенных людей, которых знал и любил, фермеров. В частности, с 1940 по 1968 год ему позировали Кристина Олсен и ее младший брат Альваро, а начиная с 1948 и по 1979 год он писал портреты своих друзей Карла и Анны Кёрнеров. Немец Карл прошел через первую мировую войну, служил в германской армии… Картину "Карл" 1948 года он считал лучшим из своих портретов. Ферма Кёрнеров тоже стала музеем и доступна посещению. Обе семьи , Олсенов и Кёрнеров, вошли благодаря художнику в историю искусства. Соседскую девочку Сиру Эриксон он рисовал обнаженной много лет, но показал сделанные им ню людям только когда ей исполнился 21 год. Она начала ему позировать обнаженной в 13 лет, не испытывая смущения: "Он весь постоянно в работе, смотрит на тебя как на дерево". Так она вспоминает о своем общении с "Энди" (близкие люди называли его по-простому), когда ей уже исполнилось 32 года.

В 1940 году Эндрю Уайет женился на Бетси Джеймс, которая скоро стала "главой семьи" художника, оказывая на него влияние даже большее, чем отец при жизни, ведала его делами на протяжении почти семи десятков лет, давала дельные советы по части живописи… что, впрочем, не мешало ему, человеку по натуре независимому и "уединенному", создавать многие произведения от нее втайне, и о них она узнавала лишь по прошествии лет. Хотя об этом ниже.

Он любил писать обнаженную натуру. Не пользуясь в сельской глуши услугами профессиональных натурщиц, он просил позировать ему соседок, молодых и не очень, те доверяли его скромности и целомудрию и не стеснялись его, как то было в случае с Сирой Эриксон. При этом художник не хотел никого смущать эротическими картинами, особенно семьи своих добровольных натурщиц, да и собственную жену. Вот и отлеживались годами полотна и рисунки, сделанные "для себя", прежде чем попасть в поле публичного обозрения. Доходы от продажи двух-трех картин в год удовлетворяли его материальные потребности, и он мог не спешить с обнародованием своих работ.

Он не искал рай, как художники Ренессанса. Он погружал зрителя в мир повседневный, в котором жили обыкновенные люди. В этом мире не присутствовала современная цивилизация, индустриальный век. Как-то критик заметил, что его герои не носят… ручные часы. Поставив ему это в упрек.

Этого аскета не волновала мишура, он искал непреходящие ценности -- и находил их в обыденности. Картины Уайета чужды неправдоподобия, сгущения, вычурности и претенциозности, маскарада, они погружают зрителя в повседневность. Этим картинам свойственны печаль, грусть, он живописал и смерть, но только не праздник. Его палитра сдержанна, скромна, чиста, благородна.

Его иногда сопоставляют с Рокуэллом Кентом, скорее противопоставляют ему: если Кент олицетворял, по мнению критиков, оптимизм и коллективистское начало ( за что был особо любим в СССР), Уайет, напротив, воплощал индивидуализм, доминирующую черту американского характера, и был художником "нерадостным".

Близко к Эндрю Уайету в моем представлении стоит украинский художник Иван Марчук, которого я знаю сорок четыре года и очень люблю. Творчество Марчука пронизывают те же индивидуализм, скорбь, мотивы вечности, поэзия запустения и скорби, смерти и спиритуализм, отстраненность от быта, "надреализм"… Живя много лет в Америке, Марчук по памяти писал ностальгические пейзажи родины, а вернувшись из добровольного изгнания домой, стал там самым признанным художником. Английская газета "Дейли телеграф", составив по данным экспертных оценок список "ста гениев ХХ века", новаторов в творчестве, науке, общественной деятельности и политике, включила в этот список и Уайета, и Марчука.

Я передал другу Ивану с оказией в Киев под Новый год "Автобиографию" Уайета, книгу, содержащую много неизвестных работ самого любимого им из американских художников. Жаль, не свела судьба этих столь близких по духу мастеров. Они поняли бы друг друга с полуслова.

Став живым классиком еще полвека назад, Эндрю Уайет редко появлялся на людях -- и постепенно отходил в тень. Думаю, многие, любя работы художника, не знали, жив ли он.

Хотя время от времени он напоминал о себе. Когда власти вспоминали о нем. И следовали знаки признания, награды. В 2007 году президент Бущ вручил ему Национальную медаль искусства. То был отнюдь не первый его орден: в 1963 году он стал первым художником в истории Америки, удостоенным Президентской медали свободы, а в 1988 году получил Золотую медаль Конгресса, высшую награду, которой удостаиваются гражданские лица. Еще в 1970 году прошла его выставка в Белом доме, первая в истории страны художественная выставка в президентской резиденции, при Никсоне. Признание следовало не только от американских, но и от иностранных учреждений: он был одним из немногих "прогрессивных художников США", которых привечала Москва в пору жесточайшего преследования "искусства в оковах" -- поп-арта, абстракционизма.

А в 1986 году он громко заявил о себе циклом портретов Хельги. Появление этого цикла, состоявшего из 247 портретов, полотен, рисунков, набросков, включало весьма откровенные ню. В течение полутора десятков лет (1971-1985) ему позировала соседка, немка Хельга Тесторф, учительница музыки. Увидев серию, все сошлись, что открыта новая важнейшая страница в новейшей истории американской живописи.

Художник только в 1985 году поведал о существовании цикла журналу Arts & Antiques, приоткрыв завесу тайны. Потом сообщил новость жене, дабы та не слишком удивилась происшедшему открытию. И разразился в прессе скандал. Жена художника, отвечая на вопросы журналистов, сообщила, что ничего о существовании цикла до сей поры не знала, что с Хельгой не знакома. Эндрю, правда, дарил Бетси работы из этой серии (например, знаменитую ныне работу "Любовники"), но она не знала, кто именно мужу позировал. Что-то из этих портретов он продал, но об основном массиве она не ведала. Между прочим, когда эта история приобрела огласку, Хельге было 54 года, у нее было четверо детей и двое внуков…

Говорила о Хельге жена художника без злобы, просто констатировала: я ничего не знала. Но и этого было достаточно для поднятой прессой шумихи.

Скрытность мужа в том, что касается творчества, была для жены не новостью, и она объясняла репортерам, что не заглядывает в его жизнь, как и он -- в ее жизнь, и что когда она увидела портреты Хельги, она, по ее же собственным словам, "чуть не упала в обморок", потрясенно воскликнув: "Боже, как хороши эти работы!"

Но всё это не могло утихомирить жаждавшую сенсаций прессу.

Соседей Уайета, знавших скромность художника и не веривших болтовне в газетах, не смущали наговоры, Хельга не пряталась от посторонних и говорила, что уайетовские портреты ей "нравятся бесконечно". Но ее младший сын, подросток, и муж отсылали назойливых репортеров подальше, им было больно от нахальных расспросов журналистов, мальчик был чуть не в слезах. Любители сенсаций потирали руки: вот старый греховодник!

Отношения между художником и его моделью не прерывались до конца жизни Уайета. Хельга вошла в семью и ухаживала за своим немолодым другом, когда пришла пора его физической слабости. Последний по счету портрет своей музы тот создал в 2002 году, когда Хельге было уже за семьдесят.

Негоже тут что-то домысливать. Сам художник не хотел отвечать на вопросы интервьюеров "о Хельге", лишь объяснял, что понятие "любовь" для него не значит плотское наслаждение, но чувство духовное -- "к любимому предмету, природе, человеку, теплота отношения". Добавляя: "Так любимая собака садится к тебе на колени, и ты гладишь ее по голове. Любовь -- нечто прекрасное и реальное".

Эндрю Уайет подтвердил этим циклом свое удивительное творческое долголетие (рано, дескать, вы меня списали в архив!), сплетни же в конце концов прекратились.

В 1986 году миллионер издатель Леонард Эндрюс, живший по соседству и нередко бывавший у художника в гостях, узнал о желании мастера не распылять цикл, отдав его какому-либо коллекционеру -- "в одни руки". Эндрюс любил художника, у него было уже несколько его работ, и он предложил купить у него цикл за шесть миллионов, что, учитывая рыночные цены, было очень и очень мало, ведь речь шла о двух с половиной сотнях работ, о плодах пятнадцати лет творчества знаменитого художника. Уайет согласился.

Выставленный первоначально в Национальной галерее в Вашингтоне, цикл совершил в течение двух лет триумфальное турне по стране, а впоследствие его перекупил у Эндрюса-- за 45 миллионов! --японский коллекционер, который охотно одалживает работы Уайета для выставок.

Но что деньги, художник всегда думал о творчестве, не о коммерции. Он мог уничтожить, вместо того, чтобы с выгодой продать, четыре-пять работ, когда был ими недоволен, оставив только тот из них вариант, что его удовлетворил. Многие свои работы он… зарыл, спрятал неведомо куда: дескать, найдете после смерти -- хорошо, нет так нет.

Умница Бетси сравнивала Эндрю с другим великим визионером, Ингмаром Бергманом, творчество которого, по ее словам, тоже было не душевным излиянием, а обнажением, очищением опыта, "сдиранием грешником собственной кожи". И за твердой оболочкой в обеих случаях скрывался внутренний огонь.

В интервью журналу "Тайм" художник говорил о себе: "Чем дольше я остаюсь с объектом, вещью или живым натурщиком, или пейзажем, тем больше я вижу то, чего прежде в нем не замечал, был слеп. И начинаю проникать в суть, глубже видеть". Не даром его отношения с натурщиками длились годами: он постоянно открывал в хорошо знакомых ему людях новое.

Отрицая в своем творчестве реализм, он называл себя сюрреалистом: "Пищу не то, что вижу, но то, что чувствую". Говорил, что не чувствует приверженность к какой-то одной школе, считая, что главное в творчестве -- не техника, но эмоциональная напряженность.

Его биограф Ричард Мелман, автор книги "Эндрю Уайет: Тайная жизнь", писал, что художник выстроил свою жизнь так, как живописцы строят композиции. "Зная его, -- говорил Мелман, -- я предполагаю, что он умрет в тот день, когда не сможет писать".

Художник спокойно умер во сне в предутренний час. Наверное, он скончался не столько от "непродолжительной болезни", как сообщалось в некрологах, а потому, что в его возрасте иссякла энергия творца. Но даже того, что он создал и подарил миру в свой предзакатный час, достаточно, чтобы сказать: "Я честно сделал всё, что мог".

Между тем, споры вокруг места в истории и творческого метода этого художника не утихают. Об этом свидетельствут отклики в прессе на его кончину: кажется, это событие не обошло ни одно издание. Мэриклер Дейл в распространенной Ассошиэтед Пресс статье (цитирую ее заголовок) констатирует: "Смерть Уайета снова воспламенила споры вокруг наследия художника".

Так был ли он "просто иллюстратором" (то-есть, вовсе и не художником), как утверждали одни? "Величайшим из живущих ныне китчмейстеров", как писал о нем язвительно один известный критик? "Региональным художником", как писали многие другие? Критик Хилтон Креймер сказал, что, на его взгляд, Уайет вообще "не умеет писать" и что его работы -- "раскрашенные картинки, иллюстрированные сны для нелюбителей искусства, для тех, кому хочется вообразить в мечтах, что на дворе нет ХХ века".

А, может быть, он все-таки был великим реалистом, продолжателем традиции Эдварда Хоппера? Сам Уайет глубоко восхишался Хоппером, художником начала ХХ века, времени, когда определение "социальный реалист" не было бранью, напротив, выражало солидарность с рабочим людом, и только сменившее Хоппера поколение стало его употреблять относительно к Уайету в уничижительном смысле, пишет известный критик Кристофер Орлет в журнале "Америкен спектейтор".

Или он все-таки был абстрактным экспрессионистом, коим он сам себя считал? В порядке доказательства этой истины появляются в эти дни на блогах, посвященных искусству, подборки его работ в сопоставлении со сходными по сюжету и почерку произведениями известных мастеров абстракционизма, и параллели удивительны!

Споры утихнут не скоро, и каким будет суждение, вынесенное историей, неизвестно. Правда, пока что хулители Уайета отмалчиваются: о покойниках или хорошо...

Покойный директор Национальной галереи в Вашингтоне Дж. Картер Браун точно сказал по поводу приведенных выше "умалительных", презрительных, уничтожающих оценок: их источник -- высокомерная убежденность интеллектуалов в том, что "всё, что популярно, не может быть хорошо".

Но в эти дни тон задают голоса тех, кто отдает художнику должное за цельность и стойкость, за то, что он не поддался искусам, не эпатировал зрителя, не сбивал его с толку шоковыми ударами, порнографией, цинизмом, и сохранил приверженность святым идеалам искусства.

О взаимоотношениях Уайета с литературой -- отдельный разговор.

Конечно, в живописи он был поэтом, не прозаиком, не бытописателем, не фиксатором плавного течения жизни. Его сын Джейми высказался однажды об отце -- в примерном переводе -- так: "На одном уровне, всё, что увидишь на его полотне, это заснеженный лес, стены, сложенные из камня… А на другом… черт-те что! Он существует на двух уровнях. Он очень странный художник". Мистицизм Уайета ("черт-те что!") и есть поэзия в чистом виде.

Как и положено поэту от Бога, был он сдержан, лаконичен, скуп на эмоции, субъективен. Немногословие его поразительно: "видеть многое в немногом", так он однажды назвал свое кредо. Он не был рассказчиком -- и уж тем более не прибегал к подсластке сахарином.

Уже говорилось о том, что он не повторил путь отца и не стал иллюстратором. Это -- в принципе, но в частности, несколько книг писателей он оформил, причем книг в основном приключенческого, романтического плана, для юношества.

Одна из них -- "Красная замковая бащня: История, происшедшая в Бургундии в 1165 году". Это "рыцарский" роман Аллена Френча о приключениях молодого оруженосца Конана, победившего страшных братьев Соваль, бандитов и разбойников, грабивших округу. Иллюстрации Уайта сопровождают и другую книгу Аллена Френча для юного читателя, "Потерянный барон".

Его иллюстрациями оформлена приключенческая книга "Шишка" (The Nub), первый роман писателя Робба Уайта. Это приключения 10-летнего Джеймса Инглби, по произвищу "Шишка", которого судьба заносит на шхуну, идущую курсом на острова Карибского моря. Это работа Уайта вышла в 1935 году. В ней он впервые выступил оформителем книги, и сегодня она стала библиографической редкостью.

В 1943 году вышла в издательстве "Патнем", c иллюстрациями художника, книга "Артур Пендрегон, британец. Романтическое повествование сэра Томаса Мэлори", новая редакция классической книги этого автора LeMorte D'Athur.

В 1946 году свет увидел в его оформлении "Лорд Хорнблауэр", пятый из серии приключенческих романов Форестера о судьбе моряка британского ВМФ, героя войны с Наполеоном Хорейшо Хорнблауэра. Герой романа должен придти на выручку лейтенанту Чэдвику, команда которого взбунтовалась, и, как полагает Хорнблауэр, не без причины…

Наконец, он оформил своими рисунками не утратившую популярность трилогию Чарльза Нордхоффа и Нормана Холла о бунте на корабле "Баунти": "Мятеж на "Баунти"", "Люди против моря" и "Остров Питкерн" (первое издание с иллюстрациями Уайта -- 1962 года).

Книга, впервые выщедшая в 1945 году, содержит полный документальный отчет (использованы судовые документы, свидетельства участников, материалы судебного расследования) о последнем по счету рейсе "Баунти", корабля королевского военно-морского флота Великобритании, который закончился бунтом команды, включая часть офицеров: те тоже не вытерпели деспотизм капитана Блая, командира корабля. Захватившие корабль моряки посадили в лодку капитана и верных ему офицеров и отправили на волю волн, сами же достигли острова Питкерн, там потопили корабль и остались с пленившими их таитянскими женщинами, которые разделили их судьбу. Капитан Блай и верные ему люди сумели вернуться в Англию, где командир предстал перед военным трибуналом за потерю корабля, но был по суду оправдан как командир жестокий, но требовательный, верный присяге и долгу. Когда в 1808 году американский парусник "Топаз" пристал к острову Питкерн, там нашли в живых одного из девяти беглых моряков, а также целую колонию их жен и детей. От лица этого героя и ведется повествование… Эта подлинная история легла в основу известного остросюжетного фильма, в котором роль капитана Блая блистательного исполнил Энтони Хопкинс.

Художник охотно участвовал в оформлении книг о природе, об истории и повседневной жизни городков и мест, где Эндрю Уайет провел жизнь, о своих друзьях. В них художник выступал в разной роли -- писал предисловия или послесловия, делал дизайн, обложки и (или) снабжал рисунками…

Так, он иллюстрировал альбом "Брандивайн" (автор Генри Сэйдел Кэнби), из серии "Реки Америки". "Страна Брандивайн" лежит по берегам одноименной реки, протекающей в восточной части Пенсильвании и в штате Дэлавер. Там сохранились деревянные хижины щведов и жилиша квакеров, появились предприятия Дюпонов, произошла известная битва в войне за независимость… Этот 285-страничный красочный альбом вышел в 1941 году.

Альбом "Ночной поезд на станцию Вискэссет", вышеший в 1977 году, соединил таланты Лю Дитца, автора 19 книг, посвященных уникальной природе штата Мэн, мэнского фотографа Кости Руохомаа и художника Эндрю Уайета, написавшего к книге предисловие. Живая природа -- и быт городка Вискэссет, где автору этих строк не раз доводилось бывать. Деревенская ярмарка, сельский магазин, школа, размещенная в единственной комнате…

Эндрю Уайет и его жена Бетси написали два послесловия к альбому известного фотографа Питера Рэлстона Sighting: A Maine Coast Odyssey. Рэлстон снимал пейзажи и людей в уединенных мэнских городках, расположенных вдоль побережья Атлантики, причем в роли хозяев и гидов, возивших гостя по своим любимым местам, вдали от туристских троп, выступили супруги Уайеты.

Художник проиллюстрировал книгу поззии Элисон Киболл Брэдфорд "Стихотворения: 1944-1961", вышедшую в 1961 году, и сделал к ней обложку. Наконец, он создал дизайн (и написал предисловие) к вышедшей в 1990 году книге "Скромный дом меннонита: История дома Ханса Херра, построенного в 1719 году", с текстом и фотографиями Стива Фризена. В отреставрированном, превращенном в музей доме Ханса Херра представлены характерные предметы быта, детали архитектуры меннонитов, членов религиозной секты, переселившихся в Америку из Германии, приведены 600 рецептов их уникальной кухни. (Не это ли обстоятельство дало повод для иронического сравнения художника с Мартой Стюарт, автором материалов о вкусной и здоровой пище?)

Что же касается книг и альбомов самого мастера, то их выщло много, и практически все они, от роскошных фолиантов, изданных самыми престижными художественными издательствами, и до скромных публикаций в бумажных переплетах, имеютсяся в наличии на складах. Их можно заказать по Интернету. И новые, и бывшие в употреблении предлагаются в хорошем состоянии и за весьма умеренную плату, в некоторых случаях всего в несколько долларов, хотя в иных случаях оцениваются в сотни долларов. Некоторые подписаны автором...

Так, всего около трех долларов стоит новенькое, даже не побывавшее в руках читателей иллюстрированное Уайетом популярное пособие по искусству ("для идиотов") Art for Dummies, написанное критиком Томасом Хоувингом, с предисловием Эндрю Уайета.

Можно приобрести за умеренную цену 209-страничный альбом-каталог выставки картин трех поколений семьи Уайетов (An American Vision: Three Generations of Wyeth Art), побывавшей в Ленинграде, Москве, Вашингтоне, Чикаго, Токио, Милане, Кембридже, Массачусетс, в марте 1987 -- ноябре 1988 года.

Имеется в продаже изданный в 1982 году альбом "Мир Кристины", в котором подробно прослежена история создания шедевра, приведены многочисленные наброски, версии картины (всего 261 репродукция), цветные фотографии. Текст написала Бетси Уайет.

Альбом "Эндрю Уайет: Портреты Хельги", содержащий 294 иллюстрации, вышел в престижном издательства "Гарри Абрамс" в 1987 году. Это по сути творческая автобиография художника, который каждый из приведенных портретов Хельги сопровождает рассказом об истории его создания, размышлениями о его особенностях. Крупный формат, подарочное издание.

В этом же ряду -- книга "Два мира Эндрю Уайета: Кёрнеры и Олсоны", каталог выставки портретов членов двух семей, члены которых служили ему моделями (она состоялась в Музее Метрополитен в Нью-Йорке в 1976 году), а также "Эндрю Уайет: Близкие друзья", написанной Бетси Уайет, с предисловием художника, рассказ о 20 друзьях афроамериканцах, соседях по Чаддс-Форду, об их домах, фермах, местах общественных собраний…

В канун Нового года я приобрел на праздничной распродаже в магазине "Барнс энд Ноубл" в Бостоне замечательную "Автобиографию" Эндрю Уайета. Примечательна она тем, что автор свою жизнь "не описал, но записал", наговорив текст Томасу Хоувингу и прокомментировав 138 работ из своего личного собрания, произведений, созданных в течение 60 лет творческой жизни и мало кем виденных, оставленных "для себя". Получился связный рассказ художника о прожитой жизни…

Я не упомянул в этом списке книги о художнике других авторов, каталоги других его выставок, другие альбомы. Творческое наследие Уайета огромно.

© V. Vojna

back

top