Евгений Солонович

"Господин Гоголь сказал мне…"
(на полях перевода на русский язык римских сонетов Джузеппе Джоакино Белли)

Насколько мне известно, никто из писавших в России о Гоголе в связи с юбилеем писателя, не упомянул о поэте, чьи сонеты на римском диалекте получили высокую оценку автора "Мертвых душ". Не услышали имени Белли и зрители юбилейного телевизионного фильма Л. Парфенова, посвятившего часть картины гоголевскому Риму. Поэтому, естественно, мой доклад обращен, главным образом, к русским исследователям жизни и творчества Гоголя с целью привлечь их внимание к римскому поэту, о котором до Гоголя не слышал никто в Европе, не говоря уже о России.

Это он, Гоголь, открыл в 1939 году имя Белли французскому критику, поэту и романисту Шарлю Огюстену Сент-Беву на пароходе, плывшем из Чивитавеккии в Марсель: "Господин Гоголь сказал мне, что нашел в Риме истинного поэта, - вспомнит Сент-Бев в 1845 г. в отклике на вышедший во Франции сборник повестей Гоголя, - поэта народного, по имени Белли, который пишет сонеты на транстеверинском наречии - сонеты, следующие один за другим и образующие поэму. Он говорил мне подробно и убедительно о своеобразии и значительности таланта этого Белли, который остался совершенно неизвестен нашим путешественникам". (Об этом разговоре попутчик Гоголя вспомнит и сразу по прибытии в Марсель - в Путевом дневнике и в письме Шарлю Лабитту).

Текст этого выступления я пишу в Москве, зная, что теме Гоголь - Белли будет посвящен на конференции доклад Марчелло Теодонио, большого знатока творчества Белли, автора прекрасной биографии римского поэта. Поскольку программа конференции составлена так, что ко времени моего доклада коллега Теодонио уже введет участников конференции в курс дела, перехожу непосредственно к сонетам и к проблеме их перевода на русский язык. Прошу понять меня правильно: если при этом я буду говорить о собственном опыте переводчика римских сонетов, то лишь потому, что, кроме меня, к Белли уже давно не обращается никто из русских переводчиков, а для тех, кто когда-нибудь обращался к нему, он был не больше чем эпизодом.

Эпитет "римские" в сочетании "римские сонеты" русское ухо воспринимает, по аналогии с "Римскими рассказами" Альберто Моравии, как привязку к географии. Для итальянцев подобная аналогия исключена по той простой причине, что книга Моравии называется Racconti romani, обозначая место действия рассказов, а сонеты Белли известны им, итальянцам, как sonetti romaneschi, то есть сонеты, написанные на римском наречии, которое в письме из Рима Балабиной Гоголь, "рекламируя" Белли, определил как Lingua romanesca (римский язык или даже Язык романеско). Достоинство этого емкого "ненаучного" определения видится мне в том, что оно включает в себя, все определения, обычно применяемые к языку римских сонетов: диалект, наречие, говор. "Памятник римскому простонародью", каким виделось Белли задуманное собрание римских сонетов, это сочинение для хора, в котором нет tutti: все расписано на отдельные партии - в основном, для одного голоса. На сцене, в реальных декорациях, в собственном платье, под своими (вымышленными) именами или прозвищами, а чаще всего безымянные, - родители и дети, бабушки и внуки, хозяева и слуги, мастеровые и лавочники, сводни и повитухи, должники и кредиторы, просители и чиновники, преступники и жандармы, христиане и нехристи, монахи и монахини, священники, кардиналы, Папы… Никому из них не нужно вживаться в роль: они изначально живут в ней. Автору оставалось только подслушать их голоса, чтобы озвучить. И он сделал это, сохранив особенности их речи - яркой, меткой, наивной, благодушной, злой, соленой.

При передачи этой речи средствами другого языка самое трудное найти равновесие между языком литературным и разговорным, не переборщив с просторечиями и с лексическими искажениями (такими, например, как дермафродит, индургенции), воссоздать римский акцент - интонацию человека, говорящего на римском диалекте (романеско), подчеркнуть любовь простого человека к присказке, к поговорке, передать невидимую хитрую улыбку, с которой он, непростой простой человек, вкладывает в слова двойной смысл. Оступиться при переводе римских сонетов ничего не стоит: одна неверно взятая нота - и живой исходный текст превратится на принимающем языке в пародию.

Сегодня, когда в моем активе переводчика Белли свыше ста сонетов и большая часть переводов напечатана (последняя публикация - мартовский номер журнала "Октябрь" за этот год), я могу позволить себе забраковать несколько первых версий как неудачные: в них, отделенных более чем тридцатью годами от переводов, сделанных этим летом, все мое внимание было отдано содержанию в ущерб "строительному материалу" - колоритному словарю и синтаксису устной речи, ее интонации и ритму. Переводы, анализу которых я посвящаю предоставленное мне регламентом конференции время, - как раз из числа последних. Итак…

La scerta der Papa [1]

Sò ffornaciaro, sì, ssò ffornaciaro,
Sò un cazzaccio, sò un tufo, sò un cojone:
Ma la raggione la capisco a pparo
De chiunque sa intenne la raggione.

Sscejjenno un Papa, sor dottor mio caro,
Drent'a 'na settantina de perzone,
E mmanco sempre tante, è ccaso raro
Che ss'azzecchino in lui qualità bbone.

Perché ss'ha da creà sempre un de loro?
Perché oggni tanto nun ze fa ffilisce
Un brav'omo che attenne ar zu' lavoro?

Mettémo caso: io sto abbottanno er vetro?
Entra un Eminentissimo e me disce:
Sor Titta, è Ppapa lei: vienghi a Ssan Pietro.

22 dicembre 1834

Хочу предварить чтение перевода несколькими словами о том, что в нем потеряно и что сознательно изменено. Возможность же судить о степени точности русской версии сонета, сравнивая ее с оригиналом, я предоставляю тем из слушателей, кому оригинал доступен.

Потери:

…sor dottor mio caro... Слово dottor употреблено здесь в значении "ученый, образованный человек". Если считать отсутствие этого слова в переводе потерей, то ее, на мой взгляд, компенсирует "Мерекаю не хуже твоего".

…na settantina di perzone… Потеря существенная: число тех, кто выбирает Папу и сам может оказаться выбранным, соответствует числу кардиналов, решающих судьбу свободного папского престола. Но так ли важно их точное, а в данном случае приблизительное, число для русского читателя, в интересах которого пришлось бы давать соответствующее примечание?

…Sor Titta… Отказ в переводе от имени героя сонета можно, думаю, не комментировать.

Что касается изменений, то их всего одно. Относится оно к профессии героя - ffornacciaro (стекловар). Мне показалась, что в данном контексте предпочтительнее будет более прозаическая профессия: стекольщик. Соответственное изменение коснулось первого стиха второго катрена, где, вместо "я плавлю стекло" (sto abbottanno er vetro), в переводе "я стекло вставляю". (Кстати, проблему профессии мне пришлось решать и при переводе сонета L'ombrellari, написанного 19 марта 1834 года. Представители этой профессии делают зонты, торгуют ими и ремонтируют их. Исходя из контекста, я ограничил деятельность героя сонета ремонтом зонтов: в моем переводе русское название сонета "Починяем зонты".)

А теперь очередь русской версии сонета La scerta der Papa, в заглавии которой единственному числу оригинала La scerta я предпочел множественное число, поскольку "выбор" в единственном числе мог бы означать "решение".

Выборы Папы
Да, я стекольщик, да, я шляпа шляпой,
Я олух, я болван, но кой чего
Смекаю, не смотри, что сиволапый,
Мерекаю не хуже твоего.

Взять Папу. Кардиналы тихой сапой
Кумекают промеж себя, кого,
Счесть самым-самым, чтобы выбрать Папой,
И часто выбирают не того.

Хоть раз на стороне найти могли ведь
Кого-то, чтобы толк в работе знал,
Простого человека осчастливить.

Что им мешает? Скажем, я вставляю
Стекло, тут прибегает кардинал:
"Тепереча вы Папа, Поздравляю".

22 декабря 1834

Следующий сонет, на переводе которого я позволю себе остановиться, - L'amore de li morti.

L'amore de li morti

A sto paese tutti li penzieri,
Tutte le lòro carità ccristiane
Sò ppe li morti; e appena more un cane
Je se smoveno tutti li bbraghieri.

E ccataletti, e mmoccoli, e incenzieri,
E asperge, e uffizzi, e mmusiche, e ccampane,
E mmesse, e ccatafarchi, e bbonemane,
E indurgenze, e ppitaffi, e ccimiteri!..

E intanto pe li vivi, poveretti!,
Gabbelle, ghijjottine, passaporti,
Mano-reggie, galerre, e ccavalletti.

E li li vivi poi-poi, bboni o ccattivi,
Sò quarche ccosa mejjo de li morti:
Nun fuss'antro pe cquesto che ssò vvivi.

19 settembre 1835

Это очень важный сонет: он объясняет актуальность Белли в стране, далекой от его Рима не только по расстоянию, но и во времени. Услышав "Любовь к мертвым", первые слушатели перевода из числа московских ценителей Белли (а таких среди моих знакомых немало) задали мне недоуменный вопрос: "А что, в оригинале тоже есть паспорта"? И, получив утвердительный ответ, весело хмыкнули. Что касается особенности данного перевода, то она заключается в появлении отсутствующего в оригинале конкретного лица, к которому обращен монолог героя - приглашение на собственном опыте убедиться в достоверности описываемой ситуации. В оригинале призывов "Сам помри и посмотри" и "ты, главное, помри" нет, но они могли бы быть, потому что они в духе Белли. Для переводчика важно не только то, что сказал автор, но и то, чтó и как он мог бы сказать.

Любовь к мертвым

У нас все люди - добрые внутри,
Святое милосердье наша сила,
Нас, грешных, слабость к мертвым согласила,
Не веришь? Сам помри и посмотри.

В колокола ударят звонари,
Зажгутся свечи, закадят кадила,
Капелла, индургенции, могила, -
Всем хватит дел, ты, главное, помри!

А для живых у нас свои поблажки:
Власть паспорта пожаловала им,
Налоги, штрафы, дыбы, каталажки.

И все равно в сто раз, как таковые,
Живые лучше хоть бы тем одним,
Чем мертвые, что, черт возьми, живые.

19 сентября 1835

Сонет, прибереженный мною на десерт, при том, что он уступает в гривуазности немалой части римских сонетов, призван подтвердить обилие соли "в них, в этих сонетах", отмеченное Гоголем в письме Балабиной.

L'ordegno spregato

Pare un destino ch'er più mmejjo attrezzo
Che ffesce Gesucristo ar padr'Adamo,
Ciavessi da costà, ssi ll'addopramo,
Da strillacce caino per un pezzo!

Questa nun ce la dà ssi nun sposamo,
Quella vò er priffe e nun je róppe er prezzo,
L'antra t'impesta e tte fa vverd'e mmezzo;
E er curato sta llì ssempre cor lamo.

Bbenedetta la sorte de li cani,
Che sse ponno pijjà cquer po' de svario
Senz'agliuto de bborza e dde ruffiani.

E pponno fotte in d'un concessionario,
Ché nun l'aspetta com'a nnoi cristiani
Sta freggna de l'inferno e dder Vicario.

24 novembre 1831

Перевод не нуждался бы в комментарии, если бы не одна деталь - игра слов во втором стихе. В оригинале ее нет, но в том то и заключается наше переводческое дело, что мы помним: подобная игра была в других сонетах, переводившихся ранее, и если нам не всегда удавалось передать ее в том же самом месте, мы ждали случая, чтобы компенсировать потерю при переводе другого сонета. Такой случай не заставил себя долго ждать, и я приглашаю вас убедиться в этом. Повторяю: речь идет о втором стихе.

Вот тебе и штука!

Создай Адама Бог без главной штуки,
Неведомо, чем кончил бы Адам.
А как терпеть, когда приспичит нам?
Как тут не взвыть от нестерпимой муки?

Та требует - женись, а то не дам,
Той заплати - и рассупонишь брюки,
На той подхватишь кой-чего, на суке,
А поп не спит - ведет учет грехам.

Собакам проще, хоть за них приятно:
Сношаются когда и где хотят,
Без сводников и задарма, бесплатно.

Бывает, случку в церкви учинят,
Поскольку нехристи, так что обратно
Им наплевать на Папу и на ад.

24 ноября 1831

Дважды, в разное время, Белли, составляя завещание, просил друзей, у которых были его сонеты, сжечь их после его смерти. Одним из таких друзей был кардинал Тиццани (в связи с чем я его упоминаю, станет понятно через полминуты).

В начале своего доклада я посетовал на невнимание соотечественников - исследователей Гоголя к римскому поэту, в котором русский писатель, владевший блестящим сатирическим арсеналом, увидел родственную душу. Теперь же, закачивая выступление, я хочу привести в оправдание им и в их лице всем иностранцам, знающим о Белли в лучшем случае понаслышке, слова Эудженио Монтале:

"В 1851 году монсиньор Винченцо Тиццани, главный капеллан папской армии, Епископ Терни, в последствие архиепископ Низиби и, наконец, патриарх Антиохийский, решил, если не ошибаюсь, добиться включения "Божественной Комедии" в список запрещенных книг. Его отговорили некоторые кардиналы, о чем я сожалею. Удайся ему эта затея, он обессмертил бы свое имя. Если же его вспоминают сегодня, то лишь благодаря тому, что он спас от огня и опубликовал многие стихотворения Белли. Это может показаться парадоксом, но это так. Сказанное трудно объяснить не итальянцам" .

Приложение

В качестве иллюстрации привожу переводы трех римских сонетов.

Канцелярии

Такое время, доченька, настало,
Что жалости нет в людях ни на грош.
Кто их подмаслит, гадов, тот хорош,
А ты хоть помирай, им дела мало.

Я взад-назад ходить уже устала,
Кажинный божий день одно и то ж,
Гоняют: завтра утречком придешь,
Я прихожу - и все опять сначала.

Я всех святых на небе допекла
Молитвами - зря тужилась, кулема,
Ничуть не продвигаются дела.

То вышел человек, то нет приема,
То рано, вишь, то поздно, вишь, пришла.
Коль не нужда, я бы сидела дома.

3 декабря 1832

Один лучше другого

Я с Толстопузым, Отченаш, Горбун,
Вшиварь, Лунатик, Живоглот, Свербило,
Лопата, Рыжий, Требуха, Типун,
Дермафродит, Удавленник, Громила,

Кат, Облупало, Горлохват, Дристун,
Пупок, Бобыль, Мотня, Сипатый, Шило,
Упырь, Баклага, Камбала, Лизун,
Задрыга, Попугай, Паникадило,

Тать, Кривопис, Иуда, Скопидом,
Шиш, Чебот, Вырвиглаз, Гонимонету,
Кобель, Затычка, Сводник, Костолом -

Счастливчики, которым равных нету, -
На площади пред Святым Петром
Впряглись намедни в папскую карету.

27 января 1834

Работа

Еще чего, милейший, не хватало!
Работать? Нет, я не такой дурак!
Как это втолковать тебе? Ну, как
Еще сказать, чтобы понятно стало?

Напившись и наевшись до отвала
На солнышке попробуй не приляг,
А ежели ты вовсе натощак,
Где силы взять, когда и так их мало?

Вон как попы относятся к труду!
Вели попу работать, он опешит:
Мол, что ты говоришь за ерунду!

В раю любой себя бездельем тешит:
Святая чешет целый день пизду,
Святой с утра до ночи яйца чешет.

30 января 1833

Примечания:

1. Eugenio Montale, Trentadue variazioni, in Eugenio Montale, Prose e racconti, Milano, Mondatori, 1995, p. 603.

© E. Solonovich

back

top